Анна Яфор - В тени Золушки
– Кто тебе такое сказал?
– А кто тебе сказал другое?! – Женя готова была закричать, и лишь понимание того, где они находятся, позволило немного сдержаться.
– Ты слышишь, о чем я говорю? – мужчина оставался спокойным, и ее кольнуло чувство вины: злиться точно не имело смысла. – Врач согласился с моим мнением. Твоего отца можно перевезти в областной центр. На реанимобиле это практически безопасно. В любом случае не хуже, чем оставаться здесь. Же-ня! Ну соберись же! – легонько встряхнул ее за плечи. – Поговори с мамой, с отцом, когда он проснется. Нужно его согласие. Машина готова выехать в любой момент и будет здесь всего через несколько часов.
Все-таки она совсем не знала его. Опять, как несколько дней назад в больнице при проведении процедур с ее поврежденной рукой, увидела перед собой абсолютно незнакомого человека. Сама, едва оказалась возле матери, погрузилась в отчаянье вместе с ней. Узнать о возможностях и перспективах даже в голову не пришло. Антон же сделал это за считанные минуты, и его слова имели вес, а не были пустой болтовней или жалобами на трагичность судьбы.
– Это правда? – прошептала неслышно для себя самой, но он угадал ее вопрос.
– Правда… – притянул к себе, крепко сжимая плечи всего на одно мгновенье. – Солнышко, все будет хорошо. Иди, поговори с мамой.
* * *Сумма, запрошенная за перевозку отца, оказалась достаточно высокой, и Женя в очередной раз отругала себя за непредусмотрительность. Ну чего стоило взять с собой больше денег? Так спешила собраться, что о подобном вообще не подумала.
– Я все тебе верну, – перехватила задумчивый взгляд мужчины и уточнила: – У меня есть деньги, Антон. Только дома.
Все прежние мечты и намерения стали неважными. Не нужен никакой салон, если она упустит возможность спасти отца. Теперь отложенные средства казались каким-то спасительным якорем, о котором не подозревала прежде. Даже говорить было страшно. И думать… Робкая надежда, затеплившаяся в сердце, казалась такой хрупкой, что хотелось удержать ее любой ценой. Как хорошо, что годы работы и бесконечное ограничение себя во всем оказалось не напрасным!
– Мы потом все обсудим, – Антон взглянул на часы. – Машина уже в пути. Доктор только что говорил с твоим отцом, ты можешь его навестить, пока есть время.
Видеть родного человека бледным и беспомощным, оплетенным бесчисленными проводами, оказалось тяжело. Женя осторожно присела на край постели, встречаясь с внимательным взглядом.
– Привет… Ты нас здорово напугал…
Бескровные губы тронула улыбка.
– Принцесса, ты же у меня такая сильная. Почему я вижу заплаканные глаза?
Она не сдержала слез, прижимаясь щекой к широкой ладони, распластанной на пропахшей лекарствами простыне.
– Папочка… Я так тебя люблю…
– И я люблю тебя, малышка. И пока не собираюсь умирать, так что прекращай реветь. Еще хочу погулять на твоей свадьбе…
Женя вздохнула, вытирая слезы: отец умудрялся шутить даже в сложившейся ситуации. Как это было похоже на него! Всегда изумлял ее мудростью и уравновешенностью, каким-то здравым спокойствием, которому она так и не научилась.
– Расскажи мне про Мишутку, мы с мамой соскучились по нему.
Улыбнулась: говорить о сыне не уставала никогда. Мальчик и сам с нетерпением ждал лета, когда можно будет приехать в гости. Общаясь с ним по телефону этим утром, не смогла признаться, что случилось с его обожаемым дедушкой.
– Хочешь, позвоним ему? Он тоже скучает, теперь еще и по мне.
Разговор затянулся. Женя тихонько прильнула к отцовскому плечу, вслушиваясь в звуки родного голоска. Мишка умудрялся рассказывать обо всем, что видел: о новой игрушке, о каше, которая у тети Светы получается совсем не такой вкусной, как у мамы, о том, что он накопил уже много денег на будущую поездку к дедушке и собирается привезти собственноручно сделанный подарок…
Рассмеялась, представив очередную поделку сынишки. Их было уже множество: разнообразных рисунков, пластилиновых фигурок, угадать смысл которых даже ей иногда удавалось с трудом. Но они не становились от этого менее ценными, и Женя была уверена, что и отец считал также.
Звонок пришлось прервать после прихода врача, сообщившего о готовности к переезду. Вместе с ним в палату вошла мама, и от ее потерянного, переполненного тревогой взгляда сердце опять заныло.
– Девочки мои дорогие, вы целое море решили вдвоем наплакать? – рука мужчины сжала ладонь жены, поправила выбившуюся из прически прядь. – Улыбка идет тебе гораздо больше, чем слезы.
Он улыбнулся, превозмогая слишком заметную боль.
– Пока меня не будет, постарайся выспросить у Женьки все про ее загадочного спутника. Я это сделать не успел.
– Пап… нечего рассказывать…
Еще бы незнакомый человек укрылся от внимания родителей! Отец и в таком состоянии все замечал.
– Вот и объяснишь маме, что именно нечего… А потом мне, когда вернусь.
Он неожиданно стал серьезным и подтвердил:
– Я вернусь. И буду сильно ругаться, если узнаю, что вы опять рыдали.
Женя тихо рассмеялась, вторя несмелому материнскому смеху.
* * *Они поехали следом за реанимобилем, хотя в этом в общем-то не было смысла. Их присутствие не играло особой роли. Деньги на счет клиники уже поступили, новую встречу с отцом врач посоветовал отложить, чтобы не беспокоить больного после переезда. Но Жене все равно хотелось находиться где-то недалеко.
– Здесь есть палаты для родственников, – сообщил Антон, опять узнавший обо всем гораздо быстрее. – Или гостиница на соседней улице. Вы ведь не собираетесь домой, пока он будет здесь?
Женя покачала головой. Это лишние расходы, но маме будет спокойнее рядом, да и проезжать каждый день по триста километров в один конец совсем не просто.
– А ты? Поедешь назад?
Мужчина кивнул.
– Утром… Надо поспать немного. Жень, я бы остался, но в офисе все словно превращаются в маленьких беспомощным детей, стоит их оставить хотя бы на день. Уже телефон оборвали, рассказывая о внезапно свалившихся проблемах.
Улыбнулась.
– У тебя хорошо получается их решать…
К горлу подступил комок, перекрывший дыхание. Она не знала, как правильно назвать чувство, переполнявшее сейчас сердце. Это была не благодарность, что-то гораздо большее, заставляющее на слишком многие вещи взглянуть иначе. Прежние обиды, горечь, годами взращиваемая внутри, теперь казались мелкими и бессмысленными. Нет, она ничего не забыла, и обида по-прежнему жгла душу, но и не восхищаться им не могла. Если бы не Антон, они с мамой наверняка бы до сих пор тихо плакали в старом больничном коридорчике, готовясь услышать от врача самые страшные новости.
