Джессика Бейли - Неопровержимое доказательство
На следующее утро Джину глубоко опечалила отстраненность Грегора, но Она уважала его потребность в молчании. Они по отдельности приняли ванну, оделись и молча позавтракали. В это же утро Грегор повез ее к машине. Она очень хотела остаться с ним, даже если для этого ей пришлось бы оставить Детройт, но знала, что он не позволит. Грегор был слишком упрям, чтобы простить ей ошибки. Джина знала, что он не собирается доверять кому бы то ни было, особенно, если это представляет для него угрозу. То, что Грегор живет в старом доме высоко в горах, можно расценивать, как одно из средств защиты.
Из-за его решения отвезти ее сегодня она совсем упала духом. Джина тихо вздыхала, пока он вез ее по разбитой дороге, и вглядывалась в его профиль, как бы стараясь запечатлеть в своей памяти. Все в нем притягивало ее. Так хотелось броситься в его объятия и умолять найти какое-то решение, которое помогло бы им начать все сначала, но она была убеждена, что Грегор отвергнет все ее попытки.
Джина вцепилась в край сиденья и стала смотреть вперед, чтобы не поддаваться своему порыву. Они приближались к самодельному мосту. Грегор замедлил движение. Увидев мост, она вся напряглась, вспомнив, что здесь случилось.
Понимая ее беспокойство, Грегор остановил джип в нескольких метрах от моста.
— Не бойся! Я вчера его основательно проверил, проехав по нему несколько раз.
Наконец, он взглянул на нее. Сколько всего было в этом взгляде! Но через мгновение его лицо стало опять непроницаемо.
— Мост безопасен.
Джина слабо кивнула, чувствуя себя слишком взволнованной, чтобы сказать что-нибудь. Когда Грегор въехал на мост, она закрыла глаза. В памяти сразу же всплыли картины ее падения. Новый мост также поскрипывал под колесами машины. Страх отпустил ее только после того, как они переехали через овраг. Мысли тотчас же переключились на Грегора. Она горевала от того, что очень скоро им предстоит расстаться и, возможно, навсегда. Джина сделала бы все возможное, чтобы вернуть то, что было между ними восемь лет назад. Выехав на лужайку перед воротами, Грегор остановил джип и спрыгнул на землю. Напряженной походкой он обошел машину и подошел к ней. Джина совсем забыла, что вместо туфель, которые она потеряла несколько дней назад, на ногах надеты шерстяные носки Грегора, и собралась было выйти из машины.
— Я сама! — запротестовала она, боясь, что потеряет над собой контроль, как только Грегор дотронется до нее.
Он многозначительно посмотрел на ее ноги, затем подхватил и понес Джину к машине, которая стояла неподалеку. Грегор усадил ее, закрыл дверцу, но не отошел.
Она нашла ключи и, опустив стекло, на прощание сказала:
— Я не жалею, что приехала сюда.
— Я думаю, что это было неизбежно, — холодно произнес Грегор.
Джине хотелось сказать, что он совершает огромную ошибку, отталкивая ее, но вместо этого проговорила:
— Не надо меня больше ненавидеть, Грегор. Я не вынесу этого.
Он резко кивнул.
— Ты все взяла?
— На этот раз я налегке, — слабо улыбнулась она, вспомнив свою привычку набивать чемоданы, отправляясь на уик-энд или в отпуск во время их совместной жизни.
— Раньше ты обвинял меня в том, что я превращаю тебя в мула, навьюченного вещами.
— Не надо, Джина. Прошлое не вернешь, нашей совместной жизни больше не существует. И чтобы ты ни делала, чтобы ни говорила, вернуть ничего нельзя.
Она закусила нижнюю губу. Его слова окутали ее, словно саван. Джина включила зажигание, и дорогая немецкая машина заурчала.
— У тебя достаточно бензина, чтобы доехать? Деньги есть?
— Все в порядке и там, и там, — прошептала она, потрясенная тем, что его вопрос прозвучал, как вопрос мужа.
Грегор с какой-то поспешностью отступил назад. «Ну, теперь тебе лучше отправляться».
— Грегор? — окликнула она его, когда он повернулся, чтобы уйти.
Он остановился, не глядя на нее.
— Что, Джина? — резко спросил он.
— Ты будешь время от времени давать о себе знать? Может, мы сможем видеться хотя бы раз в два-три месяца и поговорить за чашечкой кофе? Ведь раньше мы были друзьями, напомнила Джина.
Она сразу же заметила, что Грегор не пытается скрыть недовольство. Хотя он и промолчал, но холодное выражение его глаз и сжатые губы, сказали больше любых слов. Джина вздохнула, больше злясь на себя, чем на него.
— Я должна была бы знать, что не следует просить тебя об этом.
— Но если ты знаешь это, то почему делаешь? — Грегор переминался с ноги на ногу, всем своим видом давая понять, что ему не по себе от того, что она просит невозможное. — Нет необходимости видеться. Я не изменюсь, а ты не сможешь жить по моим законам.
— Я не прошу тебя измениться.
— Ты просишь простить тебя и верить тебе, Джина. С таким же успехом ты можешь просить меня броситься под грузовик. Но этого не случится. Никогда!
Пытаясь сохранять спокойствие, Джина продолжала настаивать.
— Я просто прошу тебя подумать о том, какие преимущества ты будешь иметь, если отбросишь прошлое и обратишься к будущему.
— Тогда, прежде всего, оставь меня, — подвел он черту. — Твое присутствие не дает мне свободно дышать.
Чувствуя себя опустошенной, она нашла в себе силы встретить его тяжелый взгляд.
— Даже если мы больше никогда не увидимся, я действительно рада, что приехала к тебе и рада, что мы провели это время вместе. Береги себя, Грегор. Я буду скучать и буду думать о тебе.
— К черту! — взорвался он, приближаясь.
— Я не могу сделать то, что ты хочешь! Не могу стать прежним. Поймешь ли ты это, наконец? — он ударил кулаком по ее машине. — Это просто невозможно! Я собираюсь сжечь этот дневник, потому что сойду с ума, если мне придется разгребать всю эту грязь. — Грегор схватился за стекло. — Почему ты не можешь понять?
— Нет, я понимаю, — упрямо проговорила Джина. Ее сдержанность исчезла. — Я прекрасно знаю, чем ты рискуешь, вскрывая старые раны. Я заново прожила все те ужасные месяцы, но хочу, чтобы ты исцелился, Грегор, а исцелиться — это значит прочитать дневник! Значит, все исправить. Это труд, Грегор. Не припомню, чтобы ты когда-то боялся грязной работы. Сделай это для себя, не для меня, а я сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь тебе восстановить справедливость.
Мне все равно, что пострадает репутация отца, на его счету слишком много преступлений. Ты решишь, как тебе поступить, а я все время буду на твоей стороне, конечно, если ты захочешь. Ты заслужил, чтобы публично было восстановлено твое доброе имя, и это твоя наилучшая возможность. Я не могу тебе предложить больше ничего, кроме своей жизни, и отдам ее тебе, если понадобится.
Грегор был ошеломлен.
