Савански Анна - Английский сад. 2. Тернистая дорога
- Седьмого ноября я выпью кофе на Гран Виа.
Всего за два дня националисты прошли почти половину расстояния, отделявшего их от столицы. 18 октября прорвались к первой, недостроенной линии столичных укреплений. Мадрид задрожал. Командующий республиканским Центральным фронтом генерал Асенсио Торрадо, о, позор Мадрида, обругав плохо сражавшуюся полицию, предложил премьеру Ларго оставить столицу без боя, быстро создать на юго-востоке страны сильную армию, и после этого взять Мадрид обратно. Однако, Мадрид расценил это проявлением слабости. 20 октября наскоро собранные скудные республиканские силы предприняли спланированное на ходу наступление у Ильескаса. Националисты были задержаны на два дня, однако их потери были невелики, а наступавшая туча растратила силы и утратила боеспособность. Мадридцы застыли в ожидание. Война стояла на пороге каждого жителя Мадрида.
26 октября африканская банда Франко совершила прорыв на соседнем участке и преодолела вторую линию мадридских укреплений, начались бои в предместьях столицы. На следующий день в бой вступила первая партия советской бронетехники, общее руководство которой осуществлял комдив Д. Г. Павлов, а батальоном командовал П. М. Арман.
У Каталины и Джейсона появились новые друзья. Они перебрались из госпиталя в маленький домик, где вместе с ними жил парень. Этот молодой темноволосый юноша, с темными глазами, как у испанца, выдавал себя за водопроводчика, простого жителя Мадрида. В октябре в городе стало крайне не беспокойно, поэтому по ночам Каталина плохо спала. Джейсон по-прежнему нуждался в ее теплых объятьях, в своей силе обладания ею. После чувственной близости, Каталина открыла окно, чтобы немного прозрачного воздуха проникло в спальню. Она услышала шепот Диего Лассо, их соседа, Кат улавливала знакомые слова языка, который она мало понимала, но знала. Утром за завтраком, она улыбнулась, и произнесла по-русски: «добрый день!». Диего замер, часто заморгал, стараясь сохранить внутреннее равновесие.
- Откуда ты узнала? – спросил он по-испански.
- У нас друзья русские, - вставил Джейсон.
- Но сами-то вы не испанцы, - сказал Диего, он по-мальчишески улыбнулся, внимательно изучая Каталину.
- Я испанка, - Каталина достала кусочек припасенного хлеба, - но теперь англичанка.
- Тоже тайные? – Диего выхватил из ее рук нож, тонко нарезая булку.
- Нет, что ты, - Джейсон обнял жену, - я хирург, а Кат фотограф.
29 октября часть республиканского фронта перешло в наступление у пригородной деревни Сесении. Советские танки разгромили эскадрон марокканской кавалерии, а затем совершили рейд на юг, уничтожив пехотный батальон националистов. Мадрид ликовал, но друзья Франко не могли спокойно смотреть на победы противников и, прибывшая к Сесении итальянская танковая полурота понесла большие потери. Но социалисты испугались танков, они просто не знали, что с ними делать.
В начале ноября националисты возобновили наступление. Партии Народного фронта выступали с призывами оборонять столицу. Правительство Ларго так и не обратилось к своему народу, а вместо этого запретило увеличивать численность дружинников. Из-за начавшихся бомбардировок столицы националистами часть зажиточной публики покинула город. К ноябрю Мадрид оставили иностранные послы. По ночам начала активно действовать «пятая колонна, в ответ население пролетарских кварталов стало заниматься самосудом над подлинными и мнимыми вражескими агентами. В Мадрид пришел хаос.
4 ноября националисты стояли в 10 км от Мадрида, где находился один из городских аэродромов. Устроив там штаб-квартиру, нацисты сообщили корреспондентам: «Сообщите всему миру — Мадрид берём на этой неделе».
6 ноября итальянские и португальские радиостанции сообщили, что националисты уже занимают Мадрид. Однако на самом деле войска националистов вышли к столице на очень узком фронте и только с юга. Битва за Мадрид продолжалась. Начиналась зима, и вместе с этим Мадридцы защищавшие свой родной город страдали от нехватки провианта и медикаментов. Самолеты Красного Креста редко подали в город, и то, что присылали было каплей в море. С приходом зимы, с усилением боев жизнь становилась почти невыносимой. Помощи одного СССР не хватало, в его тайные агенты лишь выявляли националистов в Мадриде, и то, ловя не всех. Каждый день на хирургическом столе Джейсона умирали люди, он видел смерть и раньше, но сейчас она была каждую его минуту рядом с ним. Ночью нельзя было выйти на улицу, а те кто рисковал чаще всего находили мертвыми. Морги не справлялись, как и могильщики. Ужас и смрад царили на улицах города. Каталина бродила по городу чаще всего с Диего, делая снимки. Она снимала трупы и разбитые здания, дымящиеся воронки и пролетающие истребители над головами. Ее не смущал запах кала и мочи, разорванные части тела, голодающие. Это был ее Мадрид, разве его можно было ненавидеть. «No pasaran!», кричали люди, они обещали, что они не прорвутся, но враг был уже ворот. Горожане трогательно отметив Рождество и Новый Год, со страхом ожидали свою судьбу. Пришел 1937 год.
Противник предпринял еще несколько безуспешных попыток полностью блокировать Мадрид, но мятежникам уже стало ясно: воина продлится дольше, чем они хотели. Радиосообщения той кровавой зимы вошли в историю четкими строками. Шпионаж, саботаж и диверсии в Мадриде действительно достигли серьезного размаха, несмотря на репрессии. Сотни людей захватывали на улицах и отправляли на расстрел. После взятия франкистами Малаги в феврале 1937 года яростные попытки захватить поскорей Мадрид решили оставить до лучших времен. Вместо этого националисты устремились на север: громить основные промышленные районы Республики. Здесь им сопутствовала быстрая удача. Падение Мадрида стало делом времени. Тысячу беженцев устремилось в Каталонию, чтобы бежать во Францию, в страну, которая бросила их в столь сложное время. Весну город держался, но становилось труднее дышать. Решалась судьба не только Испании, но и всего мира.
Мадрид пока не сдался, но почему-то май от этого не казался месяцем счастья, как в Лондоне…
₪
Елена встала на цыпочки, беря книгу с полки, она читала все, что подалась ей по искусству Ренессанса. В свои десять лет она была не похожа на своих сверстниц, такая же рассудительная, как Энди Йорк. Елена убрала с лица медовые пушистые волосы, опускаясь в кресло с книгой. За последние годы дом их немного опустел. Отец целыми днями пропадал в лаборатории, а мама в музее, составляя музейные коллекции. Девочка все время задавала вопрос, почему у нее так не появился брат или сестра, почему она до сих пор одна в семье. Друзей у нее тоже было немного, а единственная подружка Джулия находилась сейчас очень далеко от Лондона. Миссис Максвелл шуршала внизу, видно прибиралась в гостиной, а родителей еще не было дома. Елена погрузилась в чтение об легендах Неаполя.
