Джун Зингер - Звездные мечты
— Кики, но это так подло — заставлять меня брать фамилию Эдварда.
— А что, если взять фамилию матери — дю Бомон? Более красивой, аристократической фамилии и желать нельзя, правда? Анджела дю Бомон! Боже, как прекрасно, и звучит как вымышленное имя.
Анджела дю Бомон. Звучит неплохо. Но все же это не отцовская фамилия. В этом-то и была разница.
2
Отзывы были хотя и не восторженные, но хорошие. Пьеса оказалась забавной, а игра актеров — привлекательной. Кики Девлин играла неутомимо, выглядела обаятельно и, конечно, радовала глаз зрителя. Однако самой заметной фигурой на сцене, по единодушному мнению критиков, была Анджела дю Бомон с ангельской внешностью, чья интерпретация роли Виты была чувственной и озаряющей. Ей прочили яркое будущее.
Кики читала эти отзывы со смешанными чувствами. С одной стороны — но не это главное, — она гордилась за сестру. С другой — она была в ярости. Анджела превзошла ее еще раз — если не на сцене, то в жизни. Она поклялась себе, что больше никогда не будет играть с Анджелой в одной пьесе.
Анджела снова и снова смотрела на фото, помещенное в журнале «Лук». Ее запечатлели во время выхода на финал, и комментарии представляли собой хвалебные отклики по поводу художественного вкуса новой актрисы бродвейской сцены. Мелким шрифтом было названо имя фотографа — Ник Домингез; его фото было действительно великолепным. Анджела надеялась, что ее отец, где бы он ни находился, увидит ее в журнале и будет рад за нее.
* * *Мари поздравила с хорошим выступлением обеих дочерей. Но вместо удовольствия от этой похвалы Кики переполняла злость. Как это похоже на мать! Когда выступала только она, Кики, мать относилась к этому неодобрительно. Но теперь, когда к ней присоединилась Анджела, Мари неожиданно решила, что быть актрисой все-таки можно, в конце концов, это не так уж и бросает тень на происхождение. Значит, именно Анджела повлияла на отношение матери. Получается, что она просто застрахована от неверных поступков.
Во время следующего вечернего спектакля на сцене произошел небольшой инцидент. Кики пила эль (для публики это было шампанское) и опрокинула бокал на грудь Анджелы дю Бомон. А потом, во время финальных выходов, Анджела дю Бомон постоянно выбирала такое место, чтобы закрыть собой Кики Девлин.
В тот вечер они сильно поссорились из-за своих «выступлений», а потом вместе смеялись, и в конце концов Анджела призналась, что последние два года, то есть все время, пока она училась в колледже, она тайно встречалась с мужчиной.
— Ах ты, хитрая лиса, — сказала Кики. — Кто он?
— Дик Пауэр.
— Дик Пауэр? Не могу поверить. Ты и в самом деле хитра — и все это за моей спиной.
Она впервые потеряла голову, увидев Ричарда Пауэра в танцевальном клубе Саутгемптона, когда ей было всего шестнадцать. Обстоятельства той встречи были весьма романтическими: шла война, она поехала на свой первый настоящий бал, и майор Ричард Пауэр, который был старше ее на десять лет, выглядел просто великолепно в форме летчика.
Заговорили они в буфете. На серебряном подносе осталось всего два бутерброда с устрицами под названием «Рокфеллер», и когда они одновременно потянулись за ними, он торжественно вручил ей предпоследний, оставив последний себе.
— Хорошо, — сказал он, проглотив свой. — А вы знаете, почему они так называются? — спросил он с серьезным видом.
— Думаю, что знаю, — честно призналась она. — Чтобы передать богатство самого блюда, устрицы приготовлены по-особому, роскошно.
— Неверно, — произнес он. — Такой способ приготовления впервые применили в Новом Орлеане. Кажется, старик Джон собирался отобедать в известном ресторане этого города, и повар хотел приготовить в честь старого пирата особое угощение. Он все перебрал в памяти, пока не остановился на новом рецепте с прослойкой шпината, — вероятнее всего, потому, что деньги господина Рокфеллера такие же зеленые, как шпинат, — отсюда и устрицы «Рокфеллер».
Она мило улыбнулась, глядя на него из-под пушистых ресниц.
— Я уверена, что вы правы. Но известно ли вам, что их неправильно подают?
Он наклонил голову.
— Как это неправильно?
— Устрицы «Рокфеллер» всегда подают на слое крупной соли, а эти — нет.
Он улыбнулся, молчаливо признавая ее осведомленность и повел ее в танцевальный зал.
Во второй раз они танцевали спустя два года — на вечере в честь отъезда сестер. Хотя Ричард Пауэр и сестры Девлин были едва знакомы, его имя было в списке желанных холостяков, по которому секретари, ведающие приемами, рассылали приглашения на вечеринки для молодежи. (Несмотря на то, что теперь он был новоизбранным конгрессменом от штата Калифорния, его семья имела владения в Ист-Хемптоне.)
Он пригласил Анджелу на танец, дав понять, что не докурить сигару можно только в исключительных случаях.
— Видите, как я ценю вас. Женщина — всего лишь женщина, а хорошая сигара — это нечто большее.
— Редьярд Киплинг, — сказала она. — «Помолвленные».
Он от души рассмеялся.
— Прекрасно! Рад слышать, что вы получили хорошее образование. Мне очень нравится, когда девушки образованны.
— Образованная леди заслуживает похвалы, — сказала Анджела с застенчивой улыбкой.
— Томас Джефферсон.
— Очень хорошо, сэр. Радует, что мужчина, которому предстоит быть политиком и благодетелем своего народа, тоже хорошо образован.
И снова он рассмеялся, оценивая ее острый ум.
Ей понравилось беседовать с ним, хотя в этот раз она не была так увлечена им, как в первую встречу, когда ей было шестнадцать. Дело в том, что ее внимание было приковано к симпатичному фотографу, который весь вечер оказывался неподалеку от нее. И, сравнивая внешность двух мужчин, она признавалась себе, что темноволосый смуглый фотограф был гораздо привлекательнее голубоглазого блондина Пауэра.
* * *Спустя год Анджела и Дик Пауэр встретились еще раз.
Он только что покинул теннисный корт клуба «Медоу» и направлялся в раздевалку; в это время она наблюдала за его игрой и думала, стоит ли привлекать к себе его внимание. Он хорошо выглядел — высокий рост, красивый загар, необыкновенно белые зубы и улыбка, потому что матч выиграл он. И вдруг, хотя она не сделала ничего такого, чтобы он заметил ее, он подошел и сказал:
— Вам повезло, что вы не в городе.
Она сняла темные очки, посмотрела ему прямо в глаза.
— Почему?
Он показал на ее сигарету.
— В 1908 году был принят указ, запрещающий женщинам курить в общественных местах Нью-Йорка под угрозой штрафа или лишения свободы или и того и другого вместе.
