Мира Канта - Танцовщица по найму
От этого решения на сердце Амиты стало легко, злость ушла. Девушка побежала в другую комнату, чтобы рассказать Басу о своей идее. Когда европеец услышал о том, что Амите пришло в голову обратиться к знакомому полицейскому, глаза его сузились, словно он о чем-то напряженно думал. При нем же она начала набирать заветный номер. Ей ответили после третьего длинного гудка. Голос принадлежал Индре. Никогда бы Амита не подумала, что будет так рада слышать его. А вот Басу было не до радости. Он вышел в ванну под предлогом того, чтобы немного ополоснуть лицо. Закрывшись на защелку, парень открыл кран и пустил холодную воду. Однако мыться Басу не собирался.
Он как можно быстрее набирал на своем телефоне сообщение: «Делу конец. Пусть остается». Теперь нужно было дождаться ответа. Однако проходили минуты, а подтверждения не было. Басу уже начал нервничать. Амита постучала в дверь ванны с вопросом, не нужна ли ему помощь. Парень отозвался, что скоро будет. На его счастье, как раз в это же время пиликнуло смс с ответом: «Все устроено. Сумма – 2 000». Такая цифра удивила Басу, но спорить было не место и не время. Пусть получают, чего хотят, и исчезают насовсем, главное, чтобы он не остался не при делах. Но вздохнуть спокойно он сможет еще не скоро…
Как только Басу вышел, Амита сообщила ему, что обо всем договорилась с Индрой. Она продиктовала номер телефона Акшая своему знакомому полицейскому, так что, скоро все должно уладиться. В руках у девушки Басу заметил записку, которую она в нерешительности вертела, словно кубик Рубика, пытаясь найти лучшее положение для нее в ладонях. Наконец, она решилась и протянула послание Басу со словами: «Отдай это Акшаю, когда я уеду». Парень согласно кивнул. Записка упала в карман его белых брюк. Они еще немного постояли, потом нежданный гость Амиты вышел вместе с ней к такси. Место, в котором Амита была счастлива, как никогда в своей жизни, оставалось позади. Что будет дальше, она не знала, а потому просто молилась, как делала всегда в минуты отчаяния.
Басу провожал Амиту долгим взглядом, всматриваясь в изгибы ее фигуры, как художник рассматривает свое творение. Пока Амита не принадлежала ему. Он вспомнил о записке, которую она оставила для Акшая и тут же, стоя посреди аэропорта, в окружении снующих мимо людей, развернул ее. Ровным почерком были выведены слова: «Акшай! Мне известно о твоей другой жизни… настоящей жизни. Тебя ждет невеста, а мое призвание – остаться для тебя детским воспоминанием, вернувшимся на некоторое время в реальность. Пусть так все и остается. Я уезжаю. Искать меня нет смысла. Будь счастлив и тогда мне будет легко». Больше никакой приписки не было. Амита не прощалась. Что ж, это к лучшему. Скоро все забудется. Скомканный листок полетел под ноги Басу и сотни проходящих мимо людей затоптали любовное послание.
Глава 16 Виваха-Ягья
Мантра-брахмана взлетала в воздух над головами Акшая и Фаридэ, которые проходили церемонию традиционной индийской свадьбы: «Яд этад хридаям тава тад асту хридаям мама», «Яд идам хридаям мама тад асту хридаям тава»! Эхо этих слов отзывалось в сердцах молодых людей: «Пусть твое сердце станет моим, а мое – твоим». Они смотрели друг другу в глаза и понимали, что сказать то же самое хотели другим людям. Однако, ничего не поделать – Фаридэ с самого детства обручена с Акшаем, а значит, станет для него верной, преданной женой. Акшай же любовался своей невестой, которую волнение преобразило. Влажный блеск в глазах словно передавался в его глаза, так что они слышали, словно сквозь толщу воды, сердцебиения друг друга.
Вся церемония вивахи традиционно продолжается три дня. Сегодня, первый торжественный день, Амита и Акшай начали с того, что впустили утро каждый в свой дом отдельно. Им нельзя вообще ничего есть и пить до самого позднего вечера. Как только проснулся Акшай, его омывали пять замужних женщин из его дома, так называемые «рей». Вода с добавлением куркумы источала терпкий запах, наполняющий все тело легкостью, а душу – приятным волнением. После ванны его умащали сандаловой пастой и рисовали на лбу специальную точку – гопидоту. Гопидотcами украсили лицо вокруг глаз сверху от бровей. Красочные точки заходили также за щеки, и когда Акшай впервые увидел себя в зеркале, то не сразу узнал мужчину, смотрящего на него из прозрачного стеклянного озера. Ему на шею надели кантхималу – бусы из дерева туласи, который иначе звучит как «священный базилик». В новых щелковых одеждах белого цвета Акшай представлялся себе молодым богом, сошедшим на землю для сотворения новой жизни, нового мира. Таким миром должен стать его союз с Фаридэ.
Оставшиеся от омовения Акшая куркуму и сандаловую пасту теперь нужно посылать в дом Фаридэ, чтобы использовать их для ее омовения. Невесте призваны помогать ее личные рей. После омовения она тоже должна надеть кантхималу, украсив руки двумя браслетами из кости белого и красного цветов, которые называют «шанкха». Наряжая Фаридэ, мама, входившая в число помощниц, попутно наставляла ее: «Эти браслеты теперь ты станешь носить до конца своих дней, пока не разведешься с мужем или пока он не покинет тебя первым, отойдя к богу». «Мама, что ты, такого не будет», – отозвалась девушка, которой сейчас в такую минуту не хотелось думать о плохом. Ей одели простое сари. С этого самого момента такая одежда для нее постоянна, даже ночью она будет спать в сари. На вторые пальцы ног Фаридэ одевают серебряные кольца, которые тоже нельзя снимать. На щиколотках отныне будут позвякивать серебряные ножные браслеты с бубенчиками. Когда Фаридэ увидела эти браслеты, улыбка расплылась по лицу – это нечто комическое – ходить с бубенцами, но что тут поделаешь!
Внезапно, отвлекшись от приготовлений, Фаридэ услышала настойчивый стук в дверь. Оказалось, что это прибыл их семейный пандит – ученый брахман. Он выглядел немного усталым, но все же со сноровкой принялся руководить процессом. А процесс, честно говоря, казался Фаридэ очень долгим. Наряжать ее начали около 16:00. Время выбрано не случайно, ведь нужно успеть как раз к тому времени, как зайдет солнце, потому что церемонию нужно проводить обязательно вечером. На само торжество девушка выйдет в шелковом сари и все три дня празднеств будет менять их. В прическу вплетут цветы с листьями бетеля, а на лицо нанесут узоры разноцветными красками.
– Ну что еще? – ворчливо спросила Фаридэ, когда ее в очередной раз попросили встать.
– Сейчас увидишь. Это тебе понравится, – прошептала одна из помощниц.
Готовая что-то возразить, Фаридэ замерла на месте, когда в комнату внесли корону с просвечивающим красным покрывалом. Все это одели на голову невесты и подвели к зеркалу. Из ровного отражения, словно из параллельной реальности, на Фаридэ смотрела красивая девушка, стройная и изящная в красном сари, вышитом золотом с узорами на лице, ногах и руках. Когда все соединилось вместе, то уже не смотрелось смешно. Вдруг девушка в отражении резко задрала ногу и вытянула ее параллельно полу, так, чтобы видеть ступню. На ней не было узоров, она была выкрашена специальной краской красного цвета – «альтой».
