Любовь под одним переплетом - Лера Деревянкина
Доезжаю до общежития. На улице моросит, но я совершенно не обращаю на это внимания. Сейчас поднимусь к себе, переоденусь в сухое и спущусь к Софе, а там меня уже будет ждать горячий кофе, заваренный в дрипах. Так и делаю: снимаю с себя промокшую куртку и толстовку, надеваю простую серую футболку и шорты, хватаю с тумбочки ноутбук и иду к лестнице.
Вот и нужная комната. Стучусь. Тишина. Стучу ещё раз, но чуть громче. Снова никто не открывает. Странно, может, Софы нет в комнате? Хотя она знает, что я должен сегодня прийти, и не писала ничего про отмену. В этот раз стучу очень громко, буквально барабаня по двери, и уже собираюсь толкнуть дверь, как та открывается и на пороге появляется Софа. Смотрю на девушку, и сердце болезненно сжимается. Софа плакала. Глаза опухшие и чуть покрасневшие от слёз, на щеках – влажные следы, устремляющиеся к подбородку.
– Привет, – еле слышно выдавливает она. – Прости, кажется, я сегодня не смогу.
– Что-то случилось?
Всё, что я сейчас чувствую, это беспокойство за девушку и безразмерное желание обнять ее. Не знаю, что стряслось, но мне очень хочется её поддержать.
– Нет, – говорит Софа, не поднимая глаз, – всё… всё хорошо.
Ага, хорошо, как же. Могла бы врать убедительнее, умеет же.
– Я могу чем-то помочь?
Пусть она скажет «да», пусть скажет, что я могу сделать для неё, и я помогу, ну или хотя бы попытаюсь помочь. Но Софа лишь отрицательно мотает головой.
– Тогда напиши, когда мы сможем встретиться, – сдаюсь я. Если ей нужно побыть одной, пусть будет так.
Софа кивает и исчезает за дверью. Ещё какое-то время стою возле её комнаты, пытаясь переварить произошедшее. Уже собираюсь уходить, как за дверью раздаётся громкий всхлип, а за ним и рыдания. Недолго думая, толкаю дверь, уже без стука, и залетаю в комнату. Софа стоит у окна и удивлённо смотрит на меня своими заплаканными глазами. Молча быстрым шагом подхожу к ней и притягиваю к себе. Девушка податливо утыкается щекой в мою грудь, и футболка пропитывается влагой. Всхлип. Ещё один. И ещё. Софа больше не сдерживается, плачет в полную силу, а я ласково глажу её по волосам. Не знаю, сколько мы стоим вот так, прижавшись друг к другу до тех пор, пока плечи Софы не перестают подрагивать, а дыхание становится ровным. Не спрашиваю повторно, что случилось, терпеливо жду, когда она сама захочет мне рассказать. И она открывается мне. Сначала робко, осторожно, подбирая слова, а потом… Слова из неё понеслись бурным потоком.
– Он всегда так! Он никогда в меня не верил! Всегда считал мои мечты глупыми! – говорит Софа про отца. Как я понял, они созвонились незадолго до моего прихода и то, что она услышала от её отца, сильно её ранило. Она стоит, всё так же прижавшись к моей груди, и делится со мной своей болью. Тем, как в шесть лет отец подарил ей игровой докторский чемоданчик, как в пятнадцать не пустил в летний лагерь в литературную смену и как в семнадцать они в первый раз серьёзно поругались, когда тот узнал, что Софа собирается ездить на литературные курсы и хочет стать писателем, а не врачом, как её лучшая подруга Женя. И вот сегодня во время их телефонного разговора он снова поднял эту тему и снова назвал её выбор ошибкой, только уже в грубой форме.
Несмотря на их постоянные ссоры, продолжающиеся на протяжении уже нескольких лет, Софа очень сильно любит папу. Поэтому его слова так сильно её ранят.
– Твой отец просто беспокоится о тебе, но совершенно не умеет нормально проявлять заботу, – говорю я Софе. – Срывается, потому что на самом деле ему очень страшно за тебя.
– Защищаешь его? – забавно ворчит Софа.
– Нет, он и правда не должен был говорить тебе всего этого и навязывать тебе свои желания. Просто хочу сказать, что твой папа очень сильно тебя любит.
Капли дождя стучат по подоконнику, за стенкой какой-то гений слушает Крида (Маринка вечно его напевала, поэтому я точно знаю, что это он), но за всем этим шумом я слышу только быстрое сердцебиение приникшей ко мне девушки.
– Иногда мне кажется, что он прав, – после долгого молчания говорит Софа. – Может, это всё и правда глупость.
– Когда я нелестно отозвался о тексте твоей подруги, ты назвала меня заносчивым придурком. Представь, что твой отец такой же заносчивый придурок, как и я. Пойми, он не истина в первой инстанции. Твой папа всего лишь человек, который тоже может ошибаться.
– А если ошибаюсь я?
Софа чуть отстраняется, в её глазах пустота, которой до этого не было. Пустота, сотканная из разочарования и страха. Я знаю этот взгляд, такой сам по себе не уходит.
– Завтра что по планам после пар? – спрашиваю я её, уже всё для себя решив.
– Амир, я… я, наверное, не готова на этой неделе работать над нашим заданием, – говорит Софа и снова тихо всхлипывает.
– Я просто хочу тебя кое-куда отвезти.
– Отвезти? – удивляется девушка. – Куда?
– Давай после пар встречу тебя, хорошо? – уклончиво отвечаю я ей.
Софа не успевает ничего ответить, потому что дверь открывается и в комнату заходит Аня.
– О, привет. – Аня проходит к своей кровати, кажется, ничуть не удивляясь ни слезам Софы, ни тем, в какой позе мы стоим. – Амир, вот ты скажи, если парень зовёт тебя на спектакль, затем угощает в кафе, а после называет тебя классным другом, это конец, да?
– Это значит, что он кретин, – отвечаю я, понимая, что Аня говорит об Андрее. Давно видно, что эти двое неровно друг к другу дышат, и непонятно, почему они всё ещё не встречаются.
– Кретин, точно. Спасибо. – Аня отворачивается к стенке и утыкается в телефон.
Понимаю, что самое время уходить и оставить девчонок одних.
– Завтра, после пар, – напоминаю я Софе.
– Так куда мы? – снова допытывается та.
– Просто оденься потеплее.
Прощаюсь с девушками и, вернувшись в свою комнату, начинаю готовиться к завтрашнему дню. Нужно купить билеты и простроить маршрут. В борьбе с апатией нет ничего лучше, чем кофе и новые впечатления. План простой, но должен сработать. А ещё, кажется, мне всё же придётся взять у Горелова тачку.
Глава 20
Софа
Вчерашний разговор с папой знатно меня подкосил. У меня даже не осталось ресурса на то, чтобы выслушать жалобы
