Любовь по соглашению (СИ) - Мая Таль
Мы приехали домой. Баба Клава попросила оставить Машку у нее еще немного, пока спит, чтобы не разбудить. Так что у нас появилась возможность нормально поболтать.
— Что делать планируешь? Ты же не собираешься Машку тут растить?
— А почему нет? Ты же тут выросла.
— Я не только тут росла, меня родители каждые каникулы в разные лагеря отправляли. А для это работа нужна. И вот отец мой совсем не тут работал.
— Ну, может, я и тут найду чего.
— Ага, хлеб продавать в магазин пойдешь за копейки?
Я и сама это все понимала. Но что мне было делать, совершенно не знала. Тут мне хотя бы деньги почти не нужны. Живем мы тут бесплатно. Родители Кристины умерли, а дом у нее все равно пустовал. Да и на еду особо не трачу. Баба Клава каждое утро хлеб печет, приносит. Яйца домашние приносит. А на кашки у меня еще много.
— Слушай, может все таки… — она сделала паузу и смотрит на меня, выжидая, что я сама продолжу ее фразу.
— Нет! Даже думать об этом не хочу. С ним все кончено.
— Но..
— Кристин! Мы об этом уже говорили. Мы с Машкой сами справимся.
Одна мысль об этом человеке сводила меня с ума. Я ненавижу его. Так сильно ненавижу, что не могу слышать даже его имени. Но еще есть страх. Страх, что он узнает про Машеньку и заберет ее у меня. Нет, туда я никогда не вернусь.
Сейчас в нашей жизни есть два хороших человека, и я уже счастлива. Я не чувствую себя брошенной. У меня есть семья. Машуля, Баба Клава и Кристина. С Кристиной, кстати, мы познакомились в тот день, когда я нашла письмо. Я побежала в тот сквер, но та самая лавочка грусти была уже занята. Кристина ее заняла. Она тогда потеряла родителей, а я Давида. И мы протянули друг другу руку помощи.
Теперь в моей в жизни все хорошо. Мне одного только не достает. Работы. Машка растет, а мои деньги уже почти закончились. Нужно что-то придумать.
— Девочки, — кричит баб Клава. — мы пришли.
— Моя булочка проснулась! — Завизжала Кристина отбирая ее у бабы Клавы.
— Ну, рассказывай, как там в городе?
Бабушка налила себе чай и присела на стул.
— Ой, да как обычно. Шум, пробки, суета. Наконец-то отдохну тут с вами, — ответила Кристина.
— А ты чего задумчивая такая? — спрашивает у меня бабушка.
— Я хочу выйти на работу.
Обе удивились.
— Куда? В один голос, не оценив мою затею спрашивают.
— Не знаю пока.
— Дочка, мне в радость только, что вы тут, но ты ж тут дитю своему не дашь ничего. Она вырастет, уедет, а ты тут одна, как я в старости останешься. Тут-то и мужиков хороших нет совсем. Все умелые в город поуезжали, а тут лодыри да алкаши.
— А я ей то же самое говорю! — подхватила Кристина.
— Я все это понимаю. Мы отсюда уедем, просто для начала мне поработать нужно.
— Так езжай ко мне и там работай, — предложила Кристина.
— Нет, мне надоело, я хочу на своих ногах стоять.
Обе замолчали и задумались. Если бы не Машкины хохотушки, то тишина была бы угнетающей.
Тут баба Клава прервала молчание.
— Я сейчас схожу на хозяйство к Иван Иванычу, у них для тебя работенка найдется.
— Капец, ты станешь сельской хозяйкой блин, — закатила глаза Кристина.
— Зато с деньгами! — торжественно возразила я.
— Зато с копеечными! — передразнила меня она.
— Так, давайте за дитем смотрите и не спорьте. Я пошла.
Баба Клава ушла, я уложила спать Машку, и мы продолжили болтать.
— Ты не хочешь о нем слушать, но..
— Кристин.
— Да погоди ты. Это важно вообще. Мне Лера сказала, что Давид не перестал тебя искать.
— Пусть ищет. Сюда никакие логичные связи его не приведут. Никто не знает, что мы с тобой знакомы.
Я успокоила себя этим аргументом, и мы продолжили свое затяжное чаепитие. К вечеру вернулась баба Клава и сказала, чтобы завтра в семь утра я пошла на хозяйство. Там мне предложат работу. У Машки теперь две няньки есть, так что за это переживать не пришлось.
Люди здесь все рано встают. А те, кто нет, их все равно петухи будят. Но Кристину и трактор в доме не разбудил бы. Пришлось отнести Машку к бабушке. Документы взяла, сама в порядке, можно и идти.
Хозяйство было не близко, я взяла такси. Что здесь тоже редкость. На весь городок две машины. И те без дела стоят.
Всю дорогу тот самый местный «лодырь» пытался меня склеить. Я ему мешать не стала. Так по-деревенски меня еще не соблазняли.
— У меня дом есть, машина есть, вся деревня за граблями осенью ко мне бежит. Да и самогон гоню такой, что в этом вашем городе никто такого не пил. Может забежишь вечерком, дам попробовать и еще чего… — играет бровями.
— Еще чего? — переспрашиваю, потому что на самом деле было интересно, что он предложит.
— Ну, вы же городские не сильно, как там говорят, щас вспомню, — мычит, вспоминает. — А! Нравственные. Вот.
Он так обрадовался, что вспомнил слово и наверняка не понял, что только что меня проституткой назвал.
— Вы знаете, с таким роскошным мужчиной как вы, любая женщина в деревне захочет не нравственничать. Вам нужен кто-то поопытнее, чем я, — выговорила с трудом сдержав смех.
Таксист сразу выпрямил спину, задрал нос и молча ехал веред, давая понять своим видом, что я и правда его не стою.
Раньше я никогда этого хозяйства не видела. Тут производили почти все продукты с местных магазинов, как я поняла. Даже немного страшно думать о том, что мне предложат. Я ведь ничего не умею. Хоть бы не опозориться.
Меня встретил тот самый Иван Иваныч. Он тут директор. По дороге в его кабинет, он показал мне и рассказал про все их отделения, какое чем занимается, и я уж совсем потеряла надежду получить работу.
Мы вошли в кабинет и сели.
— Ну что, Анна, как вас по батюшке? — спрашивает директор.
— Георгиевна.
— Анна Георгиевна, Клава мне рассказала про ваше образование, к сожалению, иностранные языки у нас тут не особо в моде. У нас хозяйство, сами понимаете.
Молча киваю.
— Коров доили когда-нибудь?
— Эм… нет.
— А урожай собирали?
— Нет.
— Хлеб, может, пекли?
Я молча замотала головой.
— Что же мне с вами делать. Клава очень просила вас пристроить.
Он задумался, а я молчу. Вот это собеседование. Я молчу и жду, что директор производства сам придумает мои
