Измена. Няня для бывшего (СИ) - Анна Арно
Я даже ответить ничего не успеваю, как он вдруг впивается жадным поцелуем в мои губы…
Глава 25. Надя
Должно быть это адреналин от неудавшегося похищения играет со мной злую шутку. Да именно он. Ну точно!
Потому что я уверенна на все сто, что при обычных обстоятельствах, я бы ни за что не позволила бывшему мужу вот так нагло себя целовать.
И уж тем более не стала бы отвечать на его поцелуй…
Только если совсем с ума сошла. Может конечно от стресса слегка и поехала головой. У меня просто нет других объяснений, какого черта я творю!
Костя притягивает меня к себе на колени и прямо рычит от удовольствия, когда я позволяю себе обвить руками его широкую шею.
Что вообще происходит?
Еще вчера на порог его пускать не хотела. Подумывала грешным делом, не переехать ли, чтобы он снова забыл о моем существовании и не узнал о сыне, а тут вот так просто отдаюсь в его руки. И кажется на полном серьезе собираюсь раскрыть ему свой секрет.
Ладно, справедливости ради, это ведь и правда только ради Тёмы. В смысле правду раскрыть. А вот зачем я все же позволяю ему себя целовать? Вернее даже целую его в ответ… загадка.
Должно быть просто на фоне закидонов Паши этот гад моему подсознанию стал казаться более выигрышным вариантом.
Хотя какие нахрен варианты?! Мир же не только из моих бывших состоит! Рано или поздно пройдет у меня обида на весь мужской род и я найду себе нормального.
Или совсем отчаялась? Ну не перевелись же они совсем, в конце концов?
Ладно с Пашей обозналась. Но там я реально действовала от противного. Просто хотела найти максимально непохожего на бывшего мужа. И надо сказать мне это удалось. Ведь Паша и в подметки Косте не годится.
Но вот именно в том, от чего я так хотела себя уберечь они и оказались схожи.
А раз нет разницы, то выходит, что я могу себе позволить искать такого же, как Костя. Огромного. Заботливого. Медведя.
Только верного.
Но чтобы целовал так же, как этот предатель бесстыжий…
Он так нежно прикусывает мою губу. Целует подбородок, шею:
— Наденька моя, — хрипит между поцелуями, окончательно добивая меня, — Надюша…
— Кость, перестань, прошу…
— Не хочу переставать, маленькая моя. Я так соскучился. Ты себе представить не можешь. Или можешь… Скажи, ты ведь тоже скучала по мне?
— Нет, — вру я.
Ведь признаться — больно для гордости.
Однако в моей жизни не было и дня, когда бы я хоть на секунду не подумала о Косте.
Он всегда со мной. В его маленьком сыне.
И кажется пришло время проглотить свою обиду ради Тёмы и дать бывшему мужу шанс узнать о том, что у него есть еще один ребенок.
— Кость, нам надо поговорить, — предпринимаю еще одну попытку оттолкнуть его, чтобы посмотреть в глаза.
Он наконец поддается:
— Согласен, надо. Давно, — хмурится, будто с духом собирается.
Я пользуясь возможностью слезаю с его коленей, усаживаюсь на сиденье рядом и оправляю свою одежду, пытаясь решить с чего начать свое признание.
Но Костя заговаривает первым:
— Насчет того случая, Надь, — он неприязненно морщится.
А я даже не сразу понимаю о чем он говорит. Но он уточняет:
— На корпоративе, когда я с Даной…
— Боже, не надо! — вздрагиваю, и даже отползаю от него по сиденью.
Но Костя ловит меня за руку:
— Надо, Надюш, — настаивает он обманчиво мягко. — Знаю, что тебе больно об этом вспоминать, но я настроен серьезно, потому обязан наконец объясниться. Я должен был сказать раньше, но обстоятельства не позволили и ты не хотела слушать. Сейчас понимаю, что не хочу оставлять это между нами.
— Если не собираешься аргументированно доказать, что у тебя с теми бабами ничего не было, то лучше заткнись, — отрезаю. — Ах да, ты же не можешь этого доказывать, ведь твоя милая малышка — живое доказательство твоего предательства. Спасибо, что хоть не от всех трех шлюх детей заимел. Значит не предохранялся ты только с матерью Аленки? Остальные не вызвали у тебя такого доверия? — мои вопросы сочатся ядом.
Но ведь он сам толкнул меня на эту дорожку. Была бы моя воля, я бы никогда об этом не вспоминала. А теперь мне просто снова хочется его убить, а никак не рассказывать о сыне. Ненавижу.
— В том и дело, Надь, — Костя сжимает мою ладонь в своей крепче, не позволяя мне освободиться. — Я вообще ничего не помню с того корпоратива. Знаю, что это меня никак не оправдывает. Но если честно, я был уверен, что меня просто опоили и решили развести на бабки. Я хотел все выяснить и принести тебе доказательства. Однако… Дана сказала, что беременна. И я должен был сначала убедиться, что ребенок не мой.
Мы оба знаем, чем это закончилось, но он продолжает:
— Я не хотел причинять тебе еще большую боль, — он немилосердно целует мои пальцы. — Клянусь, думал, как только убежусь, что она соврала, приду к тебе и во что бы то ни стало докажу, что у меня с ними ничего не было. Но ДНК-тест показал, что Аленка моя. Девяносто девять и девять. Все как положено. Клянусь, я несколько раз перепроверял. В строжайшей тайне от Даны, чтобы она не могла подтасовать биоматериал. Она моя. И плевать, что я совсем не помню, как мог такое допустить. Как ты и сказала: моя дочка — живое подтверждение того, что я облажался. И я просто не смог позволить себе прийти к тебе с подтверждением своего косяка. Но ты себе представить не можешь, как сильно я хотел…
— А что изменилось, Кость? — выдавливаю сухо, а в глазах слезы стоят. — Тебе стало меня не жалко? Или перестало быть стыдно? С чего ты вдруг решил, что я обязана все это слушать теперь?!
— Ничего не изменилось, Надь. В том и проблема. Я увидел тебя снова, еще в больнице, когда Дана посмела на тебя рот открыть и понял, что вообще ничего не изменилось у меня к тебе. Я все еще хочу смотреть только на тебя. Оберегать тебя. И просто хочу я тоже только тебя. Мне больше никто не нужен. Клянусь. Все эти четыре года я будто в криокамере был. Не жил — существовал. А ты врезалась в меня там, в холле больницы и будто снова растопила. Мне так
