Чужая. Будешь моей - Нонна Нидар
И уже не из-за глупой скромности или гордости. Нет.
Просто видеть напоминание об этих днях и Тигре будет слишком больно. И просто слишком.
— Скажи… что ты всё-таки решил? — робко спрашиваю после нескольких минут гробовой тишины.
Но вместо ответа получаю нечитаемый взгляд, быстро удаляющуюся спину и хлопок двери.
Чёрт! Ну что я снова сделала не так?
Глава 27. Тигр
— Тигр, ты уверен?
В трубке раздаётся неуверенный голос Лапочки.
— Это дочки Звягинцева, мы же рассчитывали на контракт от него.
Рассчитывали. Только перед глазами — огромные испуганные глаза, а на шее — зудящие следы её ногтей.
— В жопу.
Слышу скрип и пытаюсь расслабить челюсти. Только хрен там.
Контракт? Адекватность?
Пусть подавятся.
— Алексей Глебович.
Охрана в комнате для персонала вытягивается по струнке. Знают меня в лицо. Да много кто знает, но это не страхует от таких вот подстав.
— Видео с камер у бассейна за последний час.
Команды отрывистые, резкие.
Да потому что в бешенстве.
Придушил бы тварь прямо там, но слишком много свидетелей.
— Так это…
Поднимаю взгляд от мониторов, двое парней в форме охранников переглядываются.
Та-ак.
— И кто изъял?
Они синхронно отступают на полшага. Дальше просто некуда, стулья.
— Дак это… никто, Алексей Глебович. У нас тут это… косяки.
— Ага, — подхватывает второй. — Глючат камеры, который месяц уже. А сегодня приходил этот…
— Ремонтник, — кивает первый. — Или как там его. Вы не думайте, он всё ещё здесь. Вон, в серверную пошёл.
— Так что сегодня камеры не пишут, только онлайн наблюдение. Записей нет.
Сука.
Наглая, мстительная, самоуверенная сука.
Местами умная, но не теми, которыми надо.
— Ок.
Слово падает между нами, разрезая напряжённую тишину. Парни выдыхают, мышцы расслабляются.
Да. Репутация всё-таки идёт впереди меня.
— Вы это, простите, Алексей Глебович. Но мы правда ничем не можем помочь.
— И хотели бы, да никак.
— Без проблем, мужики, — криво усмехаюсь.
Но уже взявшись за ручку двери, останавливаюсь.
— Я вижу вы адекватные. Если надоест, приходите в “Беркут”, обсудим вашу дальнейшую карьеру. По зарплате не обижу. И остальным сменам скажите. Я, блядь, открыт для обсуждений.
И на этой ноте выхожу из небольшой комнаты метров в двадцать.
Зная, что половина из них уже завтра примчится ко мне, а ещё треть после того, как подумает и оценит перспективы.
Обширнейшие, мать их.
То, что у меня зарплаты высокие по вилке, рынку известно. Но обычные обыватели в курсе, что для них они просто космические. Плюс спортзал, бассейн, разрешение на оружие, работа с психологом, интересная работа без просиживания штанов.
И, конечно, слухи. Огонь вещь, если с ними правильно работать.
И бабы. Женщины. Девушки.
Любая представительница женского пола, которая потечёт от одной только беркутовской формы, тренированного тела и красивых жестов, на которые мои способны все как один.
Как будто, сука, я их по этому принципу отбирал.
Хмыкнув, поднимаюсь к бассейну из цокольного этажа. А после секунды раздумий, беру курс на гостевой домик.
Любая, да не любая.
Стоит только вспомнить Олесю, когда она столкнулась с Ирбисом.
Самодовольная усмешка сама вылезает на губы.
Устояла, красивая. Мало того, едва не послала его дальним лесом, хотя Ирбис у нас впереди планеты всей по количеству оттраханных женщин.
Серьёзно, на эту улыбку ведутся даже бравые мужики после охрелиона лет на государство, не говоря об остальных.
А она не повелась.
Как красивая его назвала?
Насмешником? Балагуром?
Он и есть. Клоун. Но клоун с непростым прошлым даже по нашим меркам. Потому и улыбается, даже когда изнутри рвёт на части.
Мы знаем. Поэтому Ирбису позволены некоторые вольности. И поэтому именно он неофициально считается моим замом в “Беркуте”.
А вот и гостевой дом. Симпатичное здание на два этаже и восемь комнат с полным фаршем.
Не сбавляя шага, вызываю в памяти картинку с расположением гостей. Из журнала, который так неаккуратно был открыт именно на этой странице в комнате охраны.
Учиться пацанам ещё и учиться. Но ничего, захотят — научаться. А нет, так пойдут на вольные хлеба.
В договоре найма прописано. Не все в состоянии выдержать наши тренировки, многие уходят ни с чем, поэтому и работать люди начинают не раньше, чем через полгода.
Жёстких, на износ полгода.
И поэтому “Беркут” — лучшее охранное агентство в стране с неофициальным прайсом на деликатные услуги. На него равняются, ему хотя подражать.
И уничтожить тоже, только хрен им.
Мягко толкнув дверь гостевого дома, окунаюсь в кондиционированную прохладу. Олесину Стеллу поселили на первом этаже в дальнем левом углу. И уехать она не успела, иначе в журнале охраны была бы пометка.
Собственно, я как всегда прав.
Стелла обнаруживается в комнате, лихорадочно сбрасывает вещи в чемодан.
Розовый, бл.
На колёсиках.
— Поговорим?
— Я не при чём! — тут же взвизгивает истеричка. — Это она! Всё она.
Прислоняюсь плечом к косяку и наблюдаю за концертом.
Скучно.
— Кто она?
— Она!
Стелла падает на кровать, вцепляется себе в лицо.
— Я не знала! Ничего не знала. Кто вы, что вы. Она сказала всё будет окей, никто за эту дуру не заступится. Что она так, промежуточная подстилка, шлюха.
Прикрываю дверь, чтобы её вопли не собрали всех гостей.
— И ведь да! Ещё вчера она пела всем о своём Пашке, а сегодня…
Взгляд Стеллы скользит по моей груди, зацепляется за ремень брюк.
Морщусь. От такого внимания придётся отмываться.
— Сегодня вы. Вот как эта дешёвка подцепила такого мужика? Даже на выходные. Это же…
В маленьком мозге идиотки явно не укладывается, как и что.
— Кто она, — повторяю вопрос.
Ответ мне нахрен не нужен, знаю его и так. Но для записи, которую пишет миниатюрный диктофон, полезно.
— Да она! Хозяйская дочь. Валерия. Подошла ко мне и предложила пошутить. Сказала, что никому ничего не будет, что Вершинина здесь чисто в качестве посмешища. Что вы увидите, насколько она жалкая и вернётесь к Лере в постель. И надо-то слегка подтолкнуть. Вот я и…
— Вот ты и дура, — усмехаюсь и выключаю диктофон в кармане. — А по поводу остального самое время посмотреть в зеркало. Помогает.
— А что со мной будет? Как… я ведь ничего такого… просто эту Вершинина…
— Просто у неё охуенная внешность, характер, воля и тело. А у тебя кроме зависти к тем, кто моложе — ни черта. А что будет… в понедельник сократишь её. Не уволишь, а сократишь с выплатами
