Старшая жена. Любовь после измены (СИ) - Султан Лия
- Да.
- Командировка в Арабские Эмираты? – меня пронзает страшная догадка.
Кивает и снова молчит.
- Ты мне противен, - выплевывая каждое слово, будто это яд. – Ты перечеркнул семнадцать лет счастливого брака, все клятвы, которые мне давал. Когда у нас начались проблемы, в том числе из-за меня, ты не захотел подождать, пока все разрешится, а прыгнул в постель к другой. Но физическая измена – это одно, а эмоциональная – совсем другое. Некоторые мужчины даже умершей жене хранят верность много лет. А ты…
Рустам вдруг резко разворачивается, хватает меня за руку и со всей силы обнимает.
- Прости меня, прости, родная моя. Любимая. Я виноват. Я уже не мог остановиться. Но я тебе уже говорил, что не могу ничего изменить. Вот такой я слабый. Люблю тебя. И ее. По крайней мере, это честно, - говорит он, а стыдно мне. И еще тошно от того, в кого превратился мой муж. Прежнего Рустама больше нет. Есть только его тень.
- Отпусти меня, - вновь толкаю его в грудь. – Какая любовь к двум женщинам? Я тебе уже говорила: ты эгоист, который любит себя! Вы, мужчины, придумали себе токал, младшую жену, вспомнили древние традиции, только чтобы прикрыть свою похоть и разврат, и оправдать себя перед обществом. Нет такого понятия, как младшая жена! Жена только одна перед Аллахом и людьми! Токал – это просто любовница, содержанка, ваш бес в ребро. И самое ужасное, что таких, как твоя шлюха, много. Ведь спрос рождает предложение. И найдется какая-нибудь смазливая мордашка, котоорая мечтает жить на содержании. И этот процесс запустили вы! Ты и тебе подобные ставите свои хотелки выше всего остального. Выше жены, детей, семьи. Зачем? Потому что у тебя на нее однажды встал? Ну что Рустамчик, хорошо она тебя удовлетворяет? Тебе нравится жестко, когда она стоит на коленях, а ты держишь ее волосы в кулаке?
- О чем ты? - шокировано спрашивает он. У него глаза на лоб лезут.
- Твоя токалка приходила ко мне два дня назад. Рассказала, какой ты у нас, оказывается, был голодный любовник. Просветила меня, в каких позах ты любишь. Очень познавательно. И знаешь, как было унизительно все это слушать? – кричу, не обращая внимания на слезы. – Ты впустил третьего человека в нашу спальню. И она пришла и тыкала меня мордой в дерьмо, как слепого котенка.
- Она не могла такого сказать, - отвечает растерянно. – Я просил ее больше не приходить и не трогать тебя.
- Слушай, тебе уже сорок лет, а какая-то малолетка обводит тебя вокруг пальца. У тебя мозги все вниз утекли, что ли? Или твоя мама права, и она тебя приворожила? Я не узнаю тебя и не могу поверить, что ты - мой мужю Ты же из рационального бизнесмена, просчитывающего заранее все шаги, превратился в непонятно кого. Глаза раскрой, включи мозги! Она слишком много на себя берет, отсвечивает так, что мне глаза уже режет. Щелкни ее по носу и предупреди: еще раз сунется ко мне, или к моим детям, я ее уничтожу. В порошок сотру. А ты знаешь меня и мои возможности.
Я сажусь на кровати, пальцами зачесываю волосы назад и пытаюсь выровнять сбившееся дыхание. Рустам опустился на стул, уперся локтями в колени, и обхватил голову руками. Между нами больше нет семнадцати лет любви, уважения, дружбы. Теперь между нами пропасть, которая с каждой минутой становится все больше и больше. Я не хочу в нее падать, я держусь из последних сил, хоть пальцы и соскальзывают.
- Мне надо собрать оставшиеся вещи и вызвать такси. Ты можешь идти, - говорю в пустоту.
- Я приехал, чтобы отвезти тебя домой.
- Я не просила. Не хочу находиться с тобой в одном помещении.
- Я сказал, что отвезу тебя домой. В любом случае, тебе придется потерпеть, пока мы не расскажем детям, что разводимся.
Все-таки уезжаю из больницы с ним и Уланом. Едем молча, сидим на максимальном расстоянии друг от друга. И нам тесно в этом замкнутом пространстве. В воздухе витает обида, разочарование, ненависть. Не знаю, как я буду жить с ним в одном доме еще два дня, пока не приедут дочери.
Машина останавливается у входа в дом. Рустам выходит первым, открывает дверь с моей стороны и подает мне руку. Я демонстративно выхожу сама, потому что не хочу даже к нему прикасаться. Улан в это время достает из багажника мою сумку.
Молча заходим в дом и вдруг я слышу как взрываются две хлопушки, передо мной рассыпаются миллион конфетти. До меня долетают любимые голоса:
- Добро пожаловать домой, мамочка!
Глава 17
С двух сторон на меня налетают мои девочки. Они сжимают в объятиях так сильно, что мне хочется разреветься. Нет, мне не больно физически. Но морально я просто раздавлена и убита. Нельзя показывать им свою слабость и слезы, ведь они пока думают, что у нас все хорошо, что мы – все та же крепкая семья.
- Мамочка, тебе не больно? Мы тебя не слишком сильно сжали? - спрашивает Анель.
- Нет-нет, дорогая, - шепчу в ухо моей старшенькой. - Мои дорогие! Золотые! Солнышки! - целую, обнимаю и глажу каждую по очереди. Вдыхаю их аромат, наслаждаюсь их теплом и близостью. Мои, мои, мои малышки. То светлое и прекрасное, что получилось у нас с Рустамом.
- Девочки! Вы же должны были приехать через два дня? – спрашиваю, когда они выпускают меня из объятий.
- Это все папа придумал, чтобы тебе сюрприз сделать! Вот ты вышла из больницы, а тут мы! - тараторит Лау́ра.
- Это правда большой сюрприз! – смеюсь, а в глазах блестят слезы. - Папа у нас большой затейник.
Гляжу на Рустама и ловлю его неподдельную радость и счастье. Будто и не было нашего тяжелого разговора, криков, грязи и стекла. С дочерьми он всегда настоящий и искренний. И мне так и хочется крикнуть ему в лицо: "Чего тебе не хватало?" И я вдруг резко вспоминаю, как он подбрасывал в воздухе сына и меня вновь накрывает паника.
- Айлин! С возвращением! - из кухни вовремя выходит сердце нашего дома – Раушан. Мы с ней обнимаемся, и она по-матерински гладит меня по волосам. Ее прикосновения успокаивают. – Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо! Много спала и отдыхала. Даже устала от этого.
- Пойдемте, скорее, в столовую. Девочки уже голодные, и тебе надо поесть. Я посмотрела, что тебе можно и приготовила.
- Да, мы умираем с голоду, - звонко говорит Лау́ра. - Мы же только сегодня утром прилетели, и папочка нас встретил в аэропорту, - дочка жмется к Рустаму, а он нежно целует ее в макушку. – И он подарил нам цветы.
Смотрю на них, и на сердце кошки скребут. Лау́ра с детства была папиной дочкой, даже больше, чем Анель. Но Лау…эта малышка боготворит Рустама, и я даже представить себе не могу, что с ней будет, когда дочка узнает о том, что она уже не его младшенькая, как мы ее всегда называли.
Мы с Рустамом никак не выдаем себя во время семейного обеда. Внимательно слушаем дочерей, задаем вопросы, а когда наши взгляды случайно пересекаются, резко переключаемся на девочек. Кажется, они ничего не замечают. Анель и Лаура набрасываются на любимую домашнюю еду, расхваливают Раушан и говорят, как им ее не хватало. Я не особо голодна, но чтобы не обидеть нашу помощницу клюю потихоньку, как воробушек.
- Тетя Раушан, мы привезли тебе подарки, - сказала Анель, наполняя свой бокал компотом из сухофруктов.
- Не стоило, девочки. Ну что вы!
- Нееет, мы специально выбирали. Вместе. Тебе понравится, - подхватила Лаура. – Мы еще купили очень много английского чая и печенек для аташки и ажеки (дедули и бабули). Когда мы, кстати, к ним поедем?
- Скоро, - отозвался Рустам.
- Здорово. Мы соскучились. Так хочется всех поскорее увидеть. Но еще больше хочу в свою кровааатку, - Анель потягивается. – Ой, а расскажите нам, как прошел папин день рождения? Много было гостей?
Рустам прокашливается и тянется за стаканом воды. Слежу за его движениями и понимаю, что он напряжен. Ну конечно, ведь именно в тот день его токал пришла к нам в гости.
- Хорошо. Все прошло, как мы планировали. И видеограф, которую вы мне посоветовали, молодец.
- Папочка, а как тебе мамино платье? - Лаура смотрит на Рустама горящими глазами и ждет ответа.
