Одолжи мне жениха - Дарья Волкова
– Если бы я знал, я бы столько не продержался.
– А… какая… я?
– Сейчас покажу.
И показал. Как я могу стонать, вздрагивать, просить, снова раздвигать ноги и снова шептать: «Ярочка, хороший мой, пожалуйста…»
Так что еще в эту ночь я узнала, что люди могут заниматься сексом больше одного раза подряд. И даже больше двух.
* * *
Утром я снова проснулась от яростного крика Ярослава, но без мата.
– Да, проспал! И со мной такое бывает. Задержи их! Ну что ты как первый раз замужем! Предложи им чай, кофе, свежую прессу. Скажи, что Ярослав Михайлович уже едет. Всё, скоро буду!
Через минуту хлопнула входная дверь. И наступила тишина.
Я медленно села на кровати. И принялась проводить инспекцию и подводить итоги. Огарёв ушёл – это раз. Я голая – это два. Кровать вся разворошена – это три. Я повернула голову. Презервативов – два… Наклонилась, заглянула под кровать… Нет, три. Это четыре. В смысле наблюдение номер четыре. И какие напрашиваются выводы?
Всю ночь, значит, трахал, а утром умчался по делам. Даже без поцелуя! Мне бы пострадать, порефлексировать. А вместо этого я завалилась обратно на постель с широчайшей идиотской улыбкой. Если тебя так качественно отлюбили ночью, то утро не может не быть добрым. И я расхохоталась. Потом подтянула к себе подушку Ярослава и минут пять упивалась запахом. Так пахнет наслаждение – теперь я это знала.
А потом всё же пришлось вставать, идти в душ. Когда я намыливала себя гелем, меня не покидало странное чувство. Свои руки на теле казались какими-то неправильными. Словно за эту ночь тело уже привыкло, что к нему прикасаются другие руки. Придётся теперь Ярославу меня мыть – пришла вдруг в голову шальная мысль. Позвонить ему, что ли? «Ну, потрите мне спинку, ну, что вам стоит». На этой мысли я снова расхохоталась и принялась смывать гель. Рефлексировать не получалось категорически, и, обмотавшись полотенцем, я пошла на кухню. Позавтракать – и вперёд, нести в мир красоту и собственное лучезарное настроение.
* * *
– Ты не беременная, часом?
Я едва не обронила расчёску..
– Богдаша! – Я упёрла руки в бо́ки. – Ты соображаешь, что говоришь?
– А что такого? – Богдаша расстёгивал рубашку. – Ты же женщина, почему ты не можешь быть беременной?
На это у меня не нашлось ответа. И я задала встречный вопрос:
– А с чего ты вообще решил, что я беременна?
– Ты какая-то необычная сегодня, – пожал голыми плечами Богдан, вешая рубашку в шкаф.
У него красивые плечи. И тело красивое. Может быть, даже красивее, чем у Ярослава. И я не знаю, что со мной не так, но я не воспринимаю его как мужчину.
– Тогда, может, ты влюбилась? – Богдан принялся расстёгивать джинсы. – У тебя взгляд влюблённой женщины, точно!
Я только фыркнула. И, сложив руки на груди, стала ждать, когда этот маэстро высокохудожественного танца наконец-то уже разденется. И почему-то при этом думала, что если бы Ярослав увидел эту сцену, то ему бы это ой как не понравилось. Я непроизвольно улыбнулась. И Богдан вынес окончательный вердикт.
– Ах, вон оно что… – томно протянул Богдан, медленно стаскивая джинсы. А потом одной ногой подкинул их к самому потолку. – У кого-то сегодня ночью был офигенный секс. Как я сразу не догадался!
– Для тебя хоть что-то святое есть?
– Секс – это святое! – Богдан пристроил джинсы на стул и подошёл ко мне. – Парень, после ночи с которым у девушки так блестят глаза – на вес золота, слышишь, Тоня? Запомни и не благодари!
– Ты разденешься сегодня или нет?! – рявкнула я.
Этот доморощенный психолог оказался слишком близок к истине. А впрочем, может быть, его профессия развивает эти навыки. Но сейчас Богдан вдруг решил мне продемонстрировать совсем другие навыки. Он принялся вертеть задом и приспускать трусы то с одного края, то с другого. И приговаривал:
– Что, юноша языкам обучен, а, Тонь? Он порадовал тебя оральным сексом? Судя по твоим глазам, у вас было всё, и даже больше.
– Что?
– Вот это! – Богдан приоткрыл рот, высунул кончик языка и принялся делать им такие неприличные и совершенно однозначно трактуемые движения, что я… Что мне пришлось срочно спасать положение.
– Если ты не прекратишь это немедленно, я буду выщипывать тебе волоски по одному! А ну, живо снимай трусы!
– Слышал бы тебя сейчас твой красавец! – расхохотался Богдан. Но, наконец, сдёрнул трусы.
Женщины за это платят деньги. А я едва сдержала желание отлупить его лопаточкой по жопе!
* * *
– Богдаш, скажи мне, а стриптизёры, в принципе, могут стесняться?
Одевается Богдан, слава богу, без выкрутасов и быстро.
– Нет.
– Совсем?
– Совсем, – кивнул он. – Хотя нет. Один раз мне было стыдно. Когда я оседлал в зале дамочку, а она оказалась моей учительницей литературы.
– Ничего себе! – Ситуация мне нарисовалась пикантной, если не сказать – аховой.
– Ага, – согласился Богдаша. – Я сразу вспомнил про несданное в выпускном классе сочинение по «Войне и миру».
Мы посмеялись. Богдаша привычно чмокнул меня в щеку и умчался нести в мир себя и свою красоту. А я стала думать, в чьи бы надёжные руки его передать. Не оставляло ощущение, что с этим клиентом мне надо прощаться.
* * *
Вернувшись домой, я принялась ждать Ярослава. То есть я придумала себе кучу дел, в основном на кухне. Я вообще страшно деловая сегодня, ага. После Богдаши и себе навела красоту и глянец. На всякий случай. Я вспомнила неприличный жест Богдана и помянула его тихим незлым словом, чувствуя, как наливаются горячим румянцем щеки. Так, что я делала? А-а, я делала голубцы.
Я отправила противень в духовку, и именно в этот момент щёлкнул замок входной двери. Я замерла. Выпрямилась. И пошла – словно магнитом меня тянуло.
В прихожей Ярослав молча сгружал пакеты к стене. Потом разогнулся и так же молча посмотрел на меня серыми глазищами. Стянул с ног кроссовки.
– Вот… кое-что купил.
Я, конечно, уже догадывалась, что он не романтик. Но такой бытовухи всё же не ждала. Тем более покупки он делал почти каждый вечер.
– Ну… кхм… – Я кашлянула. – Отлично.
Всё вдруг показалось лишним и ненужным – и глянец, и голубцы, и собственное идиотское нервное ожидание.
– Вот, смотри… – Он нырнул рукой в пакет и вытащил то, что было на самом верху.
Большую упаковку презервативов.
Зря
