Любовь по требованию и без… - Дарина Ромм
– Спасибо, – на полном серьезе поблагодарил ехидный гад и покосился на меня. – Ты как долго прислугу изображать собираешься?
– Тебе не нравится, как я выполняю свои трудовые обязанности?! – ахнула я, округлив глаза. И ладошки к щекам прижала испуганно. На всякий случай, чтобы знал, что я всей душой болею за свою работу.
– Я ведь так стараюсь, хозяин. Не выгоняйте меня, пожа-а-алуйста, – заканючила я, гадая, к чему он завел этот разговор.
Не отвечая, Эрик снова покосился на мое лицо и замолчал, сосредоточившись на дороге. Вот и отлично, нечего отвлекаться водителю во время движения.
Клиника, куда мы приехали, порадовала стильными интерьерами и вышколенным персоналом.
По крайней мере, встретившая нас девица-регистратор даже бровью не повела, увидев нашу странную парочку: невозможно стильного Эрика в пальто ценой примерно три тысячи евро и меня, в разболтанных сапогах и куртке из секонд-хенда.
Вернее, мою персону она вообще не увидела, сосредоточив все внимание на небритыше, словно меня тут и в помине не было.
После того как внесла мои только что выдуманные данные в свой компьютер, девица указала нам на уютный диванчик у окна и проворковала, не сводя глаз с Эрика:
– Подождите немного, пожалуйста. Сейчас за вами придет наш терапевт Павел Андреевич.
Усадив меня, Эрик устроился рядом и, под недовольным взглядом регистраторши, приобнял за плечи. Я тут же пристроила голову ему на ключицу и воскликнула:
– Ах, милый, надеюсь, эта травма не повредит нашей с тобой тройне! Мне так хочется подарить тебе здоровеньких малышей! – и многозначительно положила руку себе на живот.
Ответить Эрик не успел, потому что в этот момент перед нами вырос стильный дядечка в белоснежном халате, объявивший, что он и есть тот самый Павел Андреевич. Но выражение лица администраторши я зафиксировала, и оно меня очень порадовало.
Решив этим не ограничиваться, я ткнула пальцем в насупившуюся девицу и капризно протянула:
– Дорогой, нужно обязательно купить этой девушке шоколадку. Правда ведь, она мило с нами разговаривала? Давай отблагодарим ее.
Весело хмыкнув, Эрик наклонился ко мне и шепнул:
– Я согласен.
И пояснил в ответ на мой недоуменный взгляд:
– Согласен, чтобы ты подарила мне здоровенькую тройню, Снежа. Шоколадку тоже могу купить девушке, если хочешь.
Глава 33
После короткого осмотра, стараниями стильного Павла Андреевича меня отправили сдать кровь и пописать в баночку.
После чего мою тушку запихнули в томограф и велели не волноваться. А как тут не нервничать, если у меня из головы шутка Эрика никак не желала выветриваться. Про тройню…
Лежа в замкнутом пространстве медицинской капсулы, я почему-то прокручивала и прокручивала в памяти его слова.
Вот ведь дура, понятно, что мужик просто так ляпнул, в силу своей ехидной натуры. Но с чего я вдруг принялась мечтать о том, как могло бы быть то, чего никогда не будет?
– Снежа, ты что, плакала? – Эрик мягко притянул меня к себе, когда я выбралась из аппарата и вышла в коридор. Обнял мое лицо ладонями и принялся рассматривать, хмуря брови.
– Да брось, какие слезы? Я никогда не плачу, – мотнула я головой, вырываясь. Еще жалости мне не хватало. Или, что хуже, вдруг он догадается, что там у меня внутри, под теми декорациями, за которыми я столько лет прячусь.
– А это что? – подушечками больших пальцев он провел у меня под глазами, словно, и правда, стирая влагу.
– Как что? – я вытаращила на него глаза, – Это ужас отпечатался на моем лице! У меня, может, клаустрофобия, а меня в эту коробушку герметичную затолкали. Я, может, испугалась!
Черные глаза на небритом лице весело сверкнули:
– Хотел бы я посмотреть, как это выглядит, когда ты чего-то испугаешься, Снежа. Я, честно говоря, мало встречал таких храбрых женщин, как ты.
Подумал и добавил:
– Да и мужчин тоже.
А потом поцеловал.
На глазах злобно зыркающей на меня стервы-регистраторши осторожно погладил большим пальцем мою нижнюю губу и легко, словно коснулся цветка, поцеловал. А потом еще раз, уже покрепче.
И тут это все-таки случилось…
Мои губы затряслись, сначала мелко, потом сильнее, судорожней. Тугой удавкой перехватило горло, и из него вырвался длинный всхлип, который я не успела поймать.
Из глаз начало быстро-быстро капать соленой влагой, и я заревела. По-настоящему.
Глядя в глаза Эрику, я принялась делать то, чего не делала уже лет пятнадцать. Начала рыдать, размазывая слезы и сопли, не сумев удержать внутри жалость к себе. Жалость, прорвавшуюся наружу из-за дурацкой нежности Эрика.
А потом начала выть от ненависти к себе. Тыкаться носом Эрику в шею, когда он, испугавшись, подхватил меня на руки и понес куда-то.
Царапаться и отпихивать руку медсестры, выскочившую в коридор на мой вой и пытающуюся что-то подсунуть к моему лицу.
Потом Эрик куда-то опустился. Усадил меня к себе на колени, с силой обнял, сжал, стиснул так, что мне стало больно. И я успокоилась.
Вот теперь все, как и должно быть. Теперь все правильно, просто больно, без всякой дурацкой нежности.
– Острая реакция на стресс, – объявила сухощавая дама-невролог, которую срочно вызвали к взбесившейся пациентке. Предложила вколоть мне успокоительное и понимающе кивнула, когда мы с Эриком дружно отказались.
– Поезжайте домой, – вынесла вердикт, – уложите жену в постель и пусть поспит часов десять. Потом прогулки на свежем воздухе, хорошее питание и никаких волнений. Сотрясения у нее нет, анализы в порядке. На лицо наносить мазь от отеков. Это все.
Все…
И правда, все. Зачем только мы сюда приехали?
– Что?! – зло спросила, когда в двадцатый раз за последние десять минут поймала взгляд Эрика на своей щеке.
– Тебе же сказали, это просто стресс. Не надо на меня смотреть, как на сумасшедшую. И кстати, куда мы едем? – заозиралась я, поняв, что вместо выезда из города, мы едем к центру.
– Снежа, – голос у него спокойный, как всегда. – Я обещал сводить тебя в одно интересное место, только оно еще закрыто. Подождем, пока оно начнет работать. У меня квартиры в Москве нет, поэтому к себе пригласить не могу, так что мы едем к тебе домой. Поспишь пока или погуляешь в парке, мазь на лицо намажешь. Все, как доктор прописал.
В мою сторону сверкнули белоснежные зубы:
– Заодно поговорим про твои тайны, шитые белыми нитками.
Я откинула голову на подголовник и повернула к нему лицо:
– Только про мои говорить будем?
