Избранная грешником - Мишель Хёрд

Когда я ставлю колено на кровать, Мария быстро убегает, говоря:

— Просто дай мне минутку.

Она бросается в ванную и проводит там некоторое время, прежде чем выходит с большим банным полотенцем. Она расстилает его поверх одеяла, прежде чем неловко взглянуть на меня.

— Клади свою сексуальную задницу на кровать, — приказываю я.

Она еще только забирается на кровать, когда я хватаю ее за задницу и притягиваю к себе, чтобы укусить за одну щеку.

— Лука, — восклицает она, звуча одновременно шокированно и возбужденно.

Я толкаю ее на живот, целую и вылизываю свой путь от ее задницы до правого плеча, где курсивом вытатуированы слова Папина девочка.

Ее папочка понятия не имеет, что я собираюсь сделать с его дочерью.

Переворачивая Марию на спину, я кладу руки по обе стороны от ее головы и смотрю вниз на ее изысканное лицо, раскрасневшееся от желания.

Я опускаю голову и нежно покусываю ее губы, одновременно раздвигая ее ноги. Ложась на нее сверху, я стону от того, как восхитительно чувствовать ее обнаженной подо мной.

— Блять, я так долго ждал, — бормочу я, прежде чем углубить поцелуй.

Когда каждый дюйм моей кожи касается ее, я обхватываю ее лицо руками и удерживаю ее на месте, пока трахаю ее рот своим языком.

Годы. Гребаные годы.

Наконец, я сделаю Марию своей во всех гребанных смыслах.

Глава 19

МАРИЯ

Я настолько ошеломлена тем, как быстро все произошло, что все, что могу делать – только чувствовать.

И, черт возьми, это кажется чем-то потусторонним.

Мускулистое тело Луки вдавливает мое в матрас. Его теплая кожа трется о мою. Его рот превращает мои губы в ничто, кроме покалывания.

Это поглощает меня.

Дыхание становится прерывистым, сердце трепещет в груди. Я задыхаюсь. Я стону. Я хнычу о большем, мои пальцы запутываются в его густых черных волосах.

Но когда его рука скользит у меня между ног, мой разум проясняется, и мои бедра пытаются сомкнуться.

— Ты не обязан этого делать, — слова вырываются из меня, мои щеки горят от смущения из-за месячных.

Кроме того, мне не нужны никакие предварительные ласки. Секс всегда был для меня скорее эмоциональной связью, чем физической.

Лука поднимает голову и встречается со мной взглядом, затем раздвигает меня и проводит пальцем по моему дефектному клитору. Я редко, если вообще когда-либо, испытываю какие-либо ощущения там, внизу.

Его взгляд прикован ко мне, затем он спрашивает:

— Разве ты не хочешь этого?

— О нет, хочу, — говорю я. — Но тебе не нужно беспокоиться о прелюдии.

Нахмурившись, он качает головой.

— Что?

— Я не могу достичь оргазма. Для меня это лишь эмоциональная связь, — объясняю я.

Обычно, когда я говорю парню просто наслаждаться и не беспокоиться обо мне, он именно это и делает. К сожалению, с Лукой это не так.

Он наклоняет голову, глядя на меня так, как будто я сошла с ума.

— Я не могу понять, шутишь ты или нет.

Я издаю неловкий смешок.

— Неа. Я не чувствую себя там, внизу.

— А когда ты мастурбируешь?

— Ничего. Я даже не беспокоюсь об этом.

Лука выглядит искренне обеспокоенным, когда спрашивает:

— Это медицинские проблемы? Ты обращалась к врачу?

Я качаю головой.

— Нет. Я всегда была такой. Последнее, что я собиралась сделать, это сказать какому-то врачу, что у меня сломалось влагалище.

Лука смотрит на меня мгновение, затем черты его лица смягчаются. Он кладет свои предплечья по обе стороны от моей головы и нежно целует меня, прежде чем сказать:

— Позволь мне попробовать. Хорошо?

Я морщу нос, момент уже упущен из-за всех этих разговоров.

— Честно говоря, я в порядке. Это будет странно для меня и испортит момент для тебя.

— Перестань слишком много думать, — приказывает он. — Просто смотри мне в глаза.

Решив успокоить его, я смотрю в его напряженные радужки.

Его голос низкий, тембр задевает сверхчувствительное место в моей груди, когда он шепчет:

— Сосредоточься на мне. Не думай ни о чем другом.

Вместо того, чтобы потянуться прямо к моему клитору и тереть его до боли, как это делали некоторые мужчины до него, Лука остается неподвижным, все его внимание окутывает меня теплым сиянием.

Он запечатлевает еще один нежный поцелуй на моих губах, затем проводит мягкими поцелуями по моей челюсти. Когда он достигает моего уха, он приказывает:

— Прикоснись ко мне, amore mio.

Я знаю, что это слово имеет какое-то отношение к любви, и оно заставляет тепло распространяться по моему сердцу.

Внимание Луки и то, что он голый на мне, – это нечто большее, чем я когда-либо мечтала получить.

Я поднимаю руки к его бокам и провожу пальцами по мышцам, покрывающим его спину, наслаждаясь моментом.

— Расслабься. — Он целует чувствительную кожу под моим ухом, и от этого по моему телу бегут мурашки.

Когда он снова заговаривает, его голос глубокий и грубый.

— Господи, Мария, тебе так хорошо подо мной.

Меня затягивает в пузырь близости, которого я никогда раньше не испытывала. Я так сильно погружаюсь в интенсивность, исходящую от Луки, что рядом с нами может взорваться бомба, а я и не узнаю.

Его рот прижимается к моему, и на этот раз поцелуй контролирует, доминирует надо мной и требует, чтобы я подчинилась. Желание обжигает мое тело, и я стону, чтобы выразить то, что он заставляет меня чувствовать.

Его руки опускаются к моим грудям, и он попеременно массирует их и сильно сжимает, разжигая во мне огонь, которого раньше никогда не было.

Я теряюсь в том, как он прикасается ко мне, как его рот доминирует над моим, как он поглощает само мое существо.

И я уступаю любви, которую испытываю к этому человеку.

Мои руки движутся быстрее, становясь жадными, чтобы исследовать каждый изгиб мускулов его тела.

Рука Луки скользит у меня между ног, и на этот раз, когда его палец поглаживает мой клитор, я испытываю острое ощущение.

Отрывая свой рот от его, я задыхаюсь, но прежде чем успеваю обдумать это, Лука захватывает мой взгляд в плен, говоря:

— Останься со мной. Не думай ни о чем другом. Сосредоточься на том, что ты чувствуешь, когда я прикасаюсь к тебе. Сосредоточься на нас.

Я смотрю ему в глаза и направляю все свое внимание на его руку у меня