Хорошая девочка для мажора (СИ) - Мелисса Дикая
— Не понимаю… Можно я попрощаюсь с Ромой?
— Нет! — Дядя хлопает дверью, и машина трогается.
Я сижу как на иголках. Вот дура! Надо было бежать к Роме. Вытираю слезы, которые неожиданно начинают течь по щекам. Мне так больно и обидно. Я хотела отсюда уехать с первого дня и вот теперь уезжаю, но душой хочу остаться. Не могу я сейчас взять и вот так уехать. Не прощаясь, не объяснившись.
Я не понимаю, что будет дальше, между нами. А мне нужно это знать! После тех дней что мы провели вместе не могу просто взять и вычеркнуть его из жизни и из воспоминаний.
Достаю телефон и быстро пишу сообщение Роме. «Дядя меня увозит из академии. Попрощаться даже не дал! Позвони мне!»
Не читает. Мои руки дрожат.
Водитель выруливает из двора академии, я постоянно оглядываюсь, с надеждой увидеть Воронова.
Его нет.
Звоню. Гудков нет. Телефон отключен. Сердце пропускает удар.
Неделю спустя.
Неделя тянулась так долго, что я чуть не сошла с ума. Прямо из академии водитель привез меня в университет, мы ехали довольно долго, больше десяти часов.
Водитель отказывался со мной говорить и выглядело это странно.
Только на месте мне позвонил дядя и сбивчиво объяснял, что это для моего блага. Я не поняла, о чем речь. После моего вопроса про Воронова дядя положил трубку.
Телефон Ромы был по — прежнему отключен. Он мне не звонил, не писал и до сих пор не прочел мое сообщение. Я ждала… Каждую свободную минуту проверяла телефон.
Меня привезли в университет, не сильно популярный, но вполне неплохой, мы с Ромой даже смотрели его, но я хотела быть ближе к дяде, но видимо дядя решил, наоборот, отправить меня подальше.
Меня поселили в отдельную комнату в общежитии, что тут было роскошью, судя по тому, как на меня смотрели соседки.
Так как я была зачислена на первый курс, на специальность Психология, то мне пришлось много готовиться чтобы сдать разницу предметов. Не представляю, как дядя это все провернул. Он хранил молчание.
А мне было так больно от молчания Ромы, что я полностью погрузилась в учебу.
Зубрила, читала, ходила на дополнительные занятия, которые для меня тоже оплатили.
На третий день дядя прислал ноутбук. Правда не мой, а новый, но на нем было установлено все что и раньше и даже перенесены все мои файлы.
С дядей мы говорили мало и по делу. Он каждый раз говорил, что делает все только для меня. И я решила оставить его в покое.
Можно было позвонить в учебное отделение и позвать Воронова, но я не стала этого делать. Если он решил прекратить общение, то я не буду настаивать.
Было бесконечно больно, а еще обидно, но я не хочу унижаться и бегать за ним.
Я влюбилась, это нельзя отрицать. Хорошо, что я еще старалась держать свои чувства под замком, а иначе было бы еще больнее.
На седьмой день, проснувшись в университете я перестала плакать, видимо слезы закончились. Я собралась на первую пару и потянулась за рюкзачком, который подарил мне Рома.
До сих пор он так и лежал в упаковке.
Пусть будет платой за разбитое сердце.
Он должен был сказать лично! Я не верю, что он не нашел возможности это сделать. Я сложила книги, тетради и пошла на первую пару.
Я обязательно смогу это пережить. Сейчас мое сердце разбито на сотни осколков. Даже дышать тяжело при мысли о Воронове.
Воспоминания о его ласках и поцелуях сейчас мне причиняют физическую боль. Жалею, что позволила ему касаться себя! Жалею о том, что мы создали воспоминания, который я никак не могу выбросить из головы.
Глава 34. Куда же ты пропала, Катя?
Роман Воронов.
— Ты идиот, Воронов, — нервно усмехнулся Тимур и приложил пакет со льдом к лицу, — драться из — за какой — то бабы. Совсем с ума сошел?
— Оставь ее в покое, — хотелось еще раз ему двинуть, но сейчас моя задача была иной.
Я сходил к дяде Милы и сказал ему срочно увезти ее. Он сопротивлялся и до последнего пытался доказать, что он тут главный, но в итоге сломался. В тот самый момент, когда я напомнил ему о Кате.
Катерина.
Трагедия этой академии. Девочка, которую помнят все, и никто о ней не говорит.
Нашел водителя, который отвезет мою Милу, договорился о том, чтобы тот молчал. Светлов оперативно подготовил все документы, а я договорился с универом. Пришлось снова звонить сестре, которая упорно расспрашивала меня про Милу, но я молчал.
Ей не стоит в это лезть. Милу я уже не отпущу это понятно, но пока не готов рассказывать сестре подробности. Когда все наладится, то я обязательно их познакомлю.
Я знал, что Мила уже побежала собирать вещи. Хотел попрощаться, понимал, что она расстроиться, но сейчас важнее чтобы Тимур ее не достал, поэтому я отвлекал его. Даже телефон вырубил.
Моя девочка сейчас в панике, но она справится. Она сильная.
— Ну как я ее оставлю, — хмыкнул Дорофеев, — у нас уговор. Забыл?
— Я отдам тебе деньги.
— Дело не в деньгах, — Тимур швырнул на стол пакет со льдом и потер челюсть, — тут дело принципа. Мы поспорили, и я хочу дойти до конца.
— И в чем конец, Тимур?
— Тут есть разные варианты событий, и я даже не знаю какой мне больше по вкусу. Первый я отправлю твою малышку подальше. Вижу, как она тебя заинтересовала…
— Хреновый план. Зачем? Насолить мне?
— Чувства делают нас слабыми, Воронов. Ты забыл?
— Так и не связывай себя чувствами. Я тут при чем.
— Забочусь о друге, — проговорил это таким мерзким голосом, что стало ясно мы не друзья.
Это я понимал давно, но все равно, пока мы были в академии то старались держаться рядом, особенно вначале. Тогда условия в академии были не такие расслабленные как сейчас.
Тогда был комендантский час, строгое посещение пар. Надо сказать, что я скучаю за теми временами. Затем сменилось руководство и произошел случай с Катей.
Это перевернуло всю жизнь академии, особенно руководства. Дорофеев вышел на передний план. Пошли послабления, особенно для приближенных к Тимуру.
Части учеников стало сложнее, но сейчас не об этом.
Сейчас нужно удержать тут Тимура.
— Какой еще вариант? — Спрашиваю я.
— А вот тут я думаю. — Тимур задумчиво тарабанил пальцами по подлокотнику дивана, —
