Девочка. Девушка. Женщина (СИ) - Резник Юлия
– Общий язык нашли точно. А так… Я не очень большой спец в вопросах дружбы. Как-то у меня с этим не складывалось.
– Даже в детстве?
– Детство закончилось, когда я попала в балетную школу. Первый год еще так сяк – в этот период к детям пока только присматриваются и никого особенно не выделяют, а на второй…
– На второй тебя выделили, – закончил за меня Артур.
– Да. И началась травля.
– Вот маленькие гаденыши.
– Есть такое, да. Но я им благодарна. Это очень закалило мой характер. А подруги – дело наживное.
– Если хочешь, мы Веру с Элей еще куда-нибудь пригласим, – предложил Вершинин и мрачно добавил: – Только не на воду.
Его угрюмый юмор меня рассмешил.
– Говорят, молния не бьет в одно место дважды. Но для разнообразия можно организовать им билеты в театр.
– На твой спектакль?
– Как громко сказано, – закатила глаза. – Меня же только на замену пока ставят.
– И тебя это задевает, – внимательно меня разглядывая, заключил Вершинин.
– Нет, – замахала руками, осознав, что он воспринял мои слова как жалобу или намек помочь. – Что ты. Я же понимаю, что пришла в устоявшийся коллектив. В котором есть свои примы… С какой радости им отдавать кому-то свои партии?
– Не задевает, но расстраивает, – перефразировал Артур, а я не нашла в себе сил ответить. Да и вообще зря мы этой темы коснулись. Все ведь было так хорошо!
– Ничего. Я справлюсь.
– Конечно, справишься. И совсем скоро все-все роли будут твоими.
Глава 15.2
Глава 15.2
Он говорил так уверенно, что у меня на коже выступили мурашки. Это был момент искушения. Кивни, промолчи я, сделай вид, что не поняла, и меня, наверное, засыпали бы предложениями. Господи, ну, кто бы отказал главному спонсору театра?! И было это так заманчиво, боже! Особенно после всего, что на меня свалилось.
– Я буду хороша не во всех ролях, Артур, но те, что мне подходят, я, конечно, постараюсь исполнить. Когда сама это заслужу.
Слово «сама» я специально выделила интонацией и с предупреждением уставилась на Вершинина. Артур нахмурился, было видно, что он хочет со мной поспорить, но тут яхта качнулась, меня толкнуло в его объятия, и стало не до разговоров. Акценты сместились в одно мгновение. И вот будто не было этого дня со всеми его тревогами. Мы словно вернулись в утро. Свет в каюте мигнул. Я была готова поклясться, что в этой темноте увидела, как между нами с Вершининым заискрило. А ведь он едва ли не прямым текстом заявлял, что сегодня мы дойдем до конца, даже если небо рухнет нам на головы. Такая сладкая неизбежность. Я могла собой гордиться – три недели мужик вокруг меня нарезал круги. А я не давалась. Не потому что была такой уж недотрогой, и не потому, что хотела его помучить. Нет. Просто вдруг оказалось, что это какой-то невозможный кайф – дать возможность настоящему краснокнижному хищнику обстоятельно и с размахом на тебя поохотиться.
– Что-то тут душно. Может, выйдем подышать? – пискнула я трусливо. Толку, конечно, от этого было мало – говорят, перед смертью не надышишься, но чуть-чуть еще поиграть, чуть-чуть еще продлить охоту… Даже если у лани нет сил бежать, и тигр это точно знает. Почему нет? Видно, тут наши мысли с Артуром совпали. Он отошел, резко дернул дверь, выпуская меня на палубу, и вышел следом. Я как во сне подошла к борту, чувствуя за спиной его жаркое тяжелое дыхание. Предвкушая последний рывок, что есть сил сжала руки на поручнях. Море волновалось. Ветер бросал в лицо пригоршни соленых колючих, как битое стекло, брызг, рвал в стороны полы ветровки, которую я надела поверх простого хлопкового платья. Пол под нами медитативно раскачивался.
– Хорошо, что у меня крепкий вестибулярный аппарат. А тебя не укачивает?
– Нет. Только голова кружится. От тебя…
В небе полыхнули молнии. И да… Оно таки упало на нас неистовым ливнем. Платье моментально промокло, прилипнув к телу. Я повернулась в полупрофиль, выпрашивая поцелуй. Артур скользнул руками от талии вверх, к груди. Сжал… Я дрожала, но не от холода, как он подумал, когда подхватил меня на руки, чтобы отнести в тепло салона. Застопорился в дверях, чертыхнулся. В конце концов, как-то справился с надувшейся парусом шторкой и шагнул внутрь.
– Чего дрожишь? Ну, чего дрожишь? Замерзла? Боишься? – шептал бессвязно, шагая через небольшой коридорчик.
– Нет.
– Все равно мокрое надо снять.
Я глупо захихикала. Как будто ему нужен был повод, чтобы меня раздеть! Вершинин опустил меня на пол. Дернул бровью, я, часто дыша, подняла руки, чтобы ему удобнее было стащить с меня платье. Куртку мы уже потеряли по ходу. И пусть порой наши ласки были совсем бесстыжими, абсолютно голой Артур, пожалуй, меня еще не видел. Это был переломный момент. Оставшись в одних трусиках, я отошла на два шага, быстро их сняла и выпрямилась, гордо вскинув голову. Я была красива ровно в той мере, в какой и хотела быть: очень худенькой, с маленькой грудью и деформированными балетом стопами. В конце концов, если ему нравятся всякие рыжие с выменем вместо груди, как у этой, блин, Кати, то…
– Почему ты молчишь? – возмутилась я довольно-таки истерично. Артур покачал головой. Дернул кадыком, откашлялся.
– Наверное, потому что у меня дар речи отняло.
Глава 15.3
Глава 15.3
Он был таким невозможно трогательным в своей одержимости мною. Я с ним чувствовала себя королевой – не меньше. Когда на тебя смотрят так, наверное, вообще не может быть по-другому. Я служила сцене, а он как будто бы мне служил. И такая бескорыстная любовь, любовь, которая мне, в общем-то, была понятна, вызывала желание обязательно дать что-то взамен. И я знала, что это будет.
Я медленно попятилась, пока бедра не коснулись высокого края кровати. Села, подтянулась на локтях дальше и поманила его к себе. Глаза Артура сверкнули:
– Покажи себя, малыш. Я не все рассмотрел.
Хриплый голос царапнул. Я вздрогнула, облизала губы:
– А ты сам вообще собираешься раздеваться?
Артур хищно оскалился. Схватил худи за шкирку, стянул через голову. И вздернул бровь, мол, ну все, давай, не тяни, теперь твой выход. Я послушно раздвинула чуть согнутые в коленях ноги. И скопировала выражение его лица. Это подстегнуло Вершинина стащить джинсы. Вместе с трусами сразу. Я захлебнулась воздухом, застонала, стыдливо запрокинув голову к потолку. И лежала так, пока Артур не накрыл меня своим мощным телом. А потом началось сущее безобразие – его губы были, кажется, везде. Я совершенно потерялась. Вот как это работает? Я могу навертеть черте сколько фуэте и даже с одной точки не сдвинуться, а с ним… Боже, голова кружится, дыхалки не хватает, а привыкшее к колоссальным нагрузкам сердце захлебывается в аритмии.
– Артур!
– Сейчас, малыш. Мы же никуда не торопимся, да? – издевался он, приставляя член к моей истекающей плоти и чуть внедряясь в нее, сминая, проходясь настойчиво вверх-вниз, делая мне хорошо, или плохо – я уже сама не понимала.
– Сделай это.
Агония в теле требовала выхода.
– Что сделать, малыш? – напряженно поинтересовался Артур, сверля меня каким-то совершенно ненормальным нечеловеческим взглядом.
– Стань моим первым.
– Не-е-ет, – протянул он.
– Нет?
– Нет. А вот единственным… Единственным – пожалуйста. Хочешь?
В этот момент он как-то особенно сладко меня коснулся. Я выгнулась, захныкав. Подаваясь бедрами навстречу его ласке.
– Да…
– Скажи, малыш… Правильно скажи. «Я хочу, чтобы ты стал моим единственным».
– Я хочу, чтобы ты стал моим единственным.
Скрестив в лодыжках ноги на его пояснице, я толкнулась вперед сама. Боли почти не было. Крови тоже… Я потом задавалась вопросом, стал бы он после того, как сам кончит, доводить до конца меня ртом, если бы я испачкалась, и, в итоге, пришла к однозначному выводу – да. Он стал бы. С этой мыслью я и уснула, до предела вымотанная оргазмом. А утром он разбудил меня, скользя по шеке ароматным бутоном розы.
