Босиком по стеклам - Яра Вольцева
Это и вызвало во мне ту самую надежду, которой я загорелась, но Глеб потушил ее так же быстро, как она появилась.
И вот теперь, сидя в комнате общаги, я горько усмехалась над своей глупостью.
Алина городила чушь, но была права в одном. Наши официальные отношения с Глебом — лишь ширма, ничего больше.
Идти на ужин не хотелось, но голод давал о себе знать, и как только стукнуло шесть вечера, я быстро побежала в столовую, надеясь, что остальные подтянутся позднее.
Ошиблась, там кучковалась толпа, и все пялились на меня — кто украдкой, кто чуть ли не тыкая пальцем. Но всех объединяло одно — никто меня не пытался задеть. Слова Демидова не разнились с реальностью, и статус его девушки давал мне определенные привилегии и его защиту.
Ни Алисы, ни самого Глеба не было, и от этого под ложечкой засосало от нехороших предчувствий.
Успокойся, Нина, это не твое дело, вместе они сейчас, или нет.
Но, оказавшись, снова в своей комнате, я накрутила себя до предела, но за неимением лучшего выдохнула и легла на кровать, не собираясь больше выходить наружу.
Мне казалось, сегодняшний день, наконец, окончен, но это был самообман. Худшее меня ждало впереди.
Я поняла это, как только пришло сообщение от Степана.
«Добрый день, Нина, жду вас у крыльца общежития. Михаил требует вас к себе».
Меня вызвали в дом отца. Снова. Когда он был на пределе ярости, никогда не писал и не звонил, передавал всё через водителя. Сердце гулко заколотилось, а ладони вспотели, предчувствуя очередной громкий скандал.
Весь путь превратился для меня в одно размазанное пятно.
Пока я поднималась по лестнице и шла к входной двери, вся тряслась, не зная, чего ожидать.
Живот сводило судорогой от страха, и мои опасения оправдались, когда в гостиной я увидела всё семейство в сборе.
Лилия сидела на диване и, закинув правую ногу на левую, раздраженно махала ей вверх-вниз. Поджатые губы и глаза, мечущие в мою сторону молнии, не предвещали мне ничего хорошего.
Перевела взгляд на отца, но первое, что мне бросилось в глаза, вид опущенной головы Алисы. Выглядела она какой-то побитой и несчастной. От бойкой девицы не осталось и следа.
— Объясни мне, Нина, что это такое? — отец осторожно коснулся подбородка своей любимицы и поднял ее лицо вверх, демонстрируя запекшуюся рану на щеке.
Ту самую, которую она получила в ходе драки с одной из соперниц за Глеба.
Я разомкнула губы, спеша оправдаться, но прикусила их обратно. Похлопала себя по карманам в поисках телефона, но в спешке, видимо, забыла его в комнате. Тяжело задышала, нервно оглядываясь по сторонам и не видя ни одного листка. Не тешила себя иллюзией, что кто-то из присутствующих одолжит мне свой смартфон.
— Это всё из-за Глеба, папа, — произнесла Алиса, и я потеряла дар речи, слушая очередную ложь, так легко слетающую с ее уст. — Нина ненавидит меня за то, что я ему нравлюсь, и хочет заполучить его любым способом.
Ее глаза наполнились слезами, и даже я бы, не знай правды, могла бы поверить в ее игру.
— Мы же сестры, Нин, зачем ты так со мной? — протянула ко мне руки, и от шока я отшатнулась, не веря, что всё это, действительно, происходит со мной здесь и сейчас.
Судорожно на эмоциях заработала пальцами, забывая о том, что никто из них не читает жесты. Их лица скривились, и отец кивнул жене.
— Дай ей телефон, Лиля, пусть напишет свои жалкие оправдания.
Женщина не двинулась с места, но я не беспокоилась по этому поводу. Повторяла про себя отцовскую фразу и смотрела на него, как на предателя, ощущая, как что-то лопается внутри меня. С хрустом, треском и болью.
Качнула головой, отступая на шаг и обхватывая себя руками. Не отец он мне, не семья. Никогда им не был, видимо, и сейчас я лишний раз убедилась в том, что мои слова никакой роли бы не сыграли.
Он уже сделал выводы и отступать от них был не намерен.
— Молчишь? Значит, согласна и признаешь свою вину, — кивнул равнодушно отец и нахмурился. — В моем доме правила просты, и ты их знаешь, Нина. За каждый проступок следует наказание. И твое…
Он не договорил. Его жена вскочила с дивана и практически подлетела к нему, требовательно трогая за локоть.
— Она посмела ударить мою дочь, испортила ее красоту. Почему я не могу наказать ее? — оскалилась, морща свой явно исправленный хирургом нос.
— Никакого рукоприкладства в моем доме, Лилия, — с суровым видом произнес отец.
От стрельнувшего облегчения я чуть не потеряла сознание. Побоялась, что отдаст меня им на растерзание. Но радость моя была недолгой.
— За кого ты меня принимаешь, дорогой? — холодно улыбнулась женщина, и глаза ее блеснули ядовитым торжеством, словно ей вся эта ситуация доставляла небывалое удовольствие. — Ни пальцем не трону твою дочь.
Она ненавидела и ревновала мою мать, усопшую жену своего нового мужа и отыгрывалась за собственные чувства на мне. Я не хотела этого принимать, но находилась на полном попечении отца, полностью зависела от его воли.
— Хорошо, решай сама, но чтобы без глупостей, — предупредил ее напоследок Михаил.
В этот момент похлопал себя по карманам и достал смартфон. Видимо, звонили по работе.
Мы остались женским составом в гостиной, и каждая хранила молчание. Если они ждали ухода отца, то у меня просто не было возможности вставить ни слова.
— Мама, и что мы сделаем с ней? Отец ведь разрешил, — сразу же изменилась в лице Алиса, и от вида великомученицы не осталось и следа. — Может, оставить ей такой же шрам на щеке? Уж больно у нее гладкое личико.
— Угомонись, Алиса, — сразу же осадила мать свою дочь. — Никакого рукоприкладства, ты слышала своего отца.
— Но мама…
— Молчи.
Сводная сестра обиженно насупилась, а вот я стояла мрачнее тучи, но сделать ничего не могла. Хотелось орать изо всех сил, громить всё, что попадется под руку, но я была не в том положении, чтобы позволять себе глупости. Такими темпами скоро меня окончательно выживут, и от финансовой поддержки отца не останется и следа.
— Наказание должно быть соизмеримо с проступком. Ты так ценишь ваш с матерью старый хлам, и я посчитала это разумной платой за красоту моей дочери. Я взяла на себя смелость и распорядилась выкинуть всё на мусорку еще до твоего приезда.
Не сразу поняла, о чем женщина говорила, но она повторила эти
