Страшно упрямый - Виктория Падалица
Джентльмен как-никак. Этого у него не отнять.
Хороший он парень, красивый, опрятный, но хам и бандит, и друзья у него, мягко сказать, не очень приятные личности. Я была счастлива и горда, что он бьется за меня, пока с меня не слетели розовые очки.
Эти двое крепких мужиков схлестнулись в ожесточенной драке, колошматя друг друга и своими действиями мешая водителю.
— Вы что творите, дебилы! А ну живо успокоились! — наорал на них боров в малиновом пиджаке, требуя прекратить бойню.
Из-за того, что Косорот навалился на него, тот на время потерял управление Хаммером. Но вырулил, чудом не влетев в дерево, и все это происходило на большой скорости.
Бейрут с Косоротом все не успокаивались. Они намертво сцепились как бешеные собаки, готовые разорвать друг друга.
«Цыган» тоже встал и принялся их разнимать с силой, а мне, зажатой между ними двумя, пришлось зажмуриться и молиться, чтобы в меня нечаянно не угодил чей-нибудь кулак.
— Харэ вам, пацаны. Успокойтесь. А то все жмурами станем. — «цыган», как самый неравнодушный, вскоре разрулил ситуацию, пояснив дерущимся, что их разборки могут стоить жизней всем, кто находился в салоне.
— Мы продолжим с тобой, Бивень. Как только выйдем.
Все еще заведенный и не побежденный Бейрут приземлился на место возле окна и наконец-то закурил. Он долго этого ждал.
— Само собой продолжим, мразь. — ненавистно прохрипел ему Косорот, сплевывая кровь.
У него была разбита и без того перекошенная губа.
А у Бейрута посечена бровь и костяшки пальцев в крови. То ли в его крови, то ли…
— Прости, детка. Нервы ни к черту.
Извинившись передо мной за свою несдержанность, Бейрут вставил сигарету в зубы, чтобы не мешала ему задействовать обе руки, затем достал из кармашка сидения пачку влажных салфеток.
— Ты как? Не задел тебя? — тщательно вытираясь, спросил он, мельком повернувшись ко мне.
Я покачала головой в знак того, что не задел. А сама пригляделась к его ранам.
Бровь у него посечена. Шрам точно останется.
Да прям сильно посечена. Как бы не пришлось зашивать.
— Не переживай за меня, детка. — сообщил он ласково, будто читая мои мысли. — Я как собака. На мне все быстро заживает.
Закатив глаза, я выразила молчаливый протест, что самостоятельно, без должного лечения, рана не затянется, а лишь загноится. И если впоследствии Бейрут не хочет стать Кособровом или вообще Одноглазым, следовало бы посетить врача, чтобы тот обработал все правильно и наложил швы.
— А если не быстро, — накинул Бейрут в шутку. — так до свадьбы уж точно заживет.
До какой такой свадьбы? …
— Из-за бабы шум поднимать. Сбрендили совсем. Дурачье. — боров в малиновом пиджаке, недовольный тем, как повели себя эти двое, достал из минибара под локтем бутылку виски и накатил прямо с горла.
Ничем не запил, не закусил и даже не занюхал.
Он вообще человек???
Меня аж передернуло от этого всего. Водитель несется на скорости под сто двадцать км в час, при этом хлебает виски. Пассажиры дерутся и толкают водителя. А я…
А что я?
Я заложница ситуации. Никуда мне не деться и от всех них, и от муторного ароматизатора жвачки и перегара в салоне, к которым добавился еще и резкий, тошнотворный привкус застоялой ржавчины и сероводородного, трупного смрада вперемешку с чем-то пережжённым, угольным, чего не перекрывал даже плотный сигаретный дым.
Так пахла кровь Косорота. Запах его крови такой же жуткий и отталкивающий, как и он сам. Страшно представить, что у Косорота внутри, какие проблемы в организме, если от него живого смердит гниющим трупом.
Развеялся на весь салон. Развонялся так, что спасу нет. Хорошо, хоть Бейрут догадался не закрывать окно после того, как докурил, иначе бы я тут угорела заживо.
От крови Бейрута пахло не так сильно, и то если специально принюхиваться. Чем-то металлическим, родным. Напоминающим запах монеты, если ее потереть в руке и следом понюхать. Он, этот запах, был не навязчив, не резок, едва уловим, и смешивался с прохладной свежестью ночного ветра, пудровой отдушкой салфеток и запахом кожаной куртки с подвыветрившимся на ней парфюмом, который покорил меня с первого нюха.
Мне настолько нравился парфюм Бейрута, что ради того, чтобы ощутить этот аромат чуть ярче, чем могла это сделать на расстоянии, готова была припасть к воротнику его куртки, уткнуться носом и, как хищное животное еж, с жадностью обнюхать его шею вдоль и поперек.
Я наверняка знала, что испытаю кайф с большой буквы, если решусь на столь смелый шаг, который мог бы рассказать Бейруту о многом, и мог бы изменить что-то между им и мной. Но, зная его темперамент и заводимость с пол-оборота, я предпочла не предпринимать никаких безрассудств, а просто посидеть, насильно упокоив руки на коленях, и снова поглядеть перед собой, на дорогу. В ожидании, куда же меня привезут и что случится со мной дальше.
Глава 21
Спустя минут пять от силы, Хаммер вдруг остановился.
Поначалу я не уловила, в чем собственно дело, и почему он встал посреди дороги. Первое что пришло на ум — человек дорогу переходил. Но нет. Дорога была малосодержательна и не радужна — точь-в-точь прям как мой кошелек и шансы проснуться дома, в своей постельке.
— Я тебе это припомню. Шакал. — процедил Косорот, высаживаясь из Хаммера.
— Эй ты, Бивень! Далеко собрался? — прогремел Бейрут, взявшись за ручку двери с готовностью рвануть вслед за ним.
— Отлить он пошел. Отлить. Угомонись, Бейрут. — мягко, но хлестко приказал ему боров в малиновом пиджаке, который по всей вероятности являлся главарем банды. — Остынь. Хватит на него кидаться. Нельзя так с близкими.
С близкими???
От словца главаря даже меня передернуло.
Вот это загнул…
Какой же он ему близкий то? Похожи как свинья на ежа.
Скрипя зубами, Бейруту пришлось исполнить приказ главаря.
Он конечно остался, однако опустил стекло, высунулся из окна почти целиком и не сводил с Косорота пристального, взаимно мстительного взгляда.
Как любила говорить моя школьная училка — тело есть. И тело Бейрута действительно присутствовало в салоне Хаммера. А вот бурными мыслями он был ровно там же, где и Косорот.
Косорот, весь из себя набыченный, корявый, сгорбленный, поджарый, долговязый и в целом омерзительный субъект, проигнорировал провокации неуемного выскочки Бейрута, и второпях направился в темную подворотню. Судя по говорящему жесту «средний палец вверх», что Косорот
