Настоящая мама для двойняшек (СИ) - Стен Арина

— Волшебница, — осторожно подошел, надеясь, что не спугну. Она так смотрела, как лань на льва. Словно, я ее съесть хотел. — Что-то случилось?

Молодая женщина опустила глаза, вздохнула и села на стул, указывая на соседний. Предлагая мне тоже присесть.

— Максим, нам надо поговорить.

— И почему у меня такое ощущение, что тема разговора мне не понравится? — сдвинул брови. Уж, слишком голос у нее был грустный.

Оксана криво улыбнулась, не поднимая глаз. Так и сидела, выводя пальцем узоры на столе.

Оксана

Тяжело собраться с духом и выложить всю правду, когда не уверен в собеседнике.

Увидев второй раз за день на пороге своей квартиры Максима, я была ошарашена. Он и утром-то меня удивил, а вечером особенно. Еще и букет этот. Он шикарный, не спорю, как и Максим. Подавила вздох, чтобы не волновать Строганова еще больше.

Пока была в гордом одиночестве решила, что все расскажу Максу. А там — будь, что будет. Но точно не стоит строить отношения, не зная всю правду. Я же знаю, что у него двое детей, вполне справедливо, что он будет знать, что у меня никогда своих детей не будет. Правда, Максим не сам мне признался в их наличии, но я молчать не хотела.

Вот только стоило мне столкнуться с ним лицом к лицу, как вся моя решимость испарилась без следа. Стало жутко страшно, что он не поймет, отреагирует также, как Игорь. И моя сказка закончится, так и не начавшись.

Бизнесмен терпеливо ждал, когда я, наконец, открою рот. Я глаза не могла на него поднять, что уж говорить о том, чтобы выдавить из себя хоть что-то.

— Не могу сказать, что я не наслаждаюсь твоей компанией, даже в полной тишине, — не выдержал он, беря в свои руки мои и осторожно сжимая, почти как утром, — но все-таки хотелось бы знать, почему ты такая испуганная?

Прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. Сердце билось бешеной пташкой, пульс зашкаливал, а в животе словно бронтозавр поселился и вечеринку устроил. Все симптомы паники перед важными экзаменами разом. Словно в детство вернулась.

— Я… — открыла рот, но слова не шли. В горле ком стоял.

— Волшебница, — ласково прошептал Максим, пытаясь заглянуть мне в глаза, но я упорно отводила свои.

Предприняла еще одну попытку:

— Максим…

И в этот раз ничего сказать не смогла. Да что ж это такое? Еще и в глазах темнеть начало. Я чувствовала, как каждый миллиметр моего тела деревенеет, и прекрасно знала, что это такое — медленно, но верно, ко мне подкрадывалась родная паническая атака.

— Оксан? — уже более серьезным тоном произнес Строганов, сильнее сжимая мою руку, привлекая внимание. — Что происходит?

— Я… я… — мысли путались, мозг напоминал то ли вату, то ли пресловутую серую жидкость. Соображать он определенно не хотел. Было жутко душно. На мне была простая футболка, но и ее ворот начал меня душить.

— Так, — Максим решительно встал, отпуская меня, отчего стало только хуже, подошел к окну, открыл его нараспашку, впуская свежий весенний воздух. Дышать стало чуть легче. — Не знаю, что ты мне хочешь сказать, но это может подождать, пока ты не успокоишься, — налил в кружку горячего чая, поставил передо мной, предварительно капнув в него коньяка.

И где только нашел? Вроде, не пила его никогда, поскольку не любила. Фокусник что ли — из шляпы достал? Только шляпы у него не было.

Понимала, что глупые мысли, наполнившие голову, лишь способ отвлечься, как-то справиться с паникой. Закрыла глаза руками, делая глубокие вдохи и выдохи. Раньше помогало. Только не в этот раз.

— Пей, — судя по звуку, Максим подвинул ко мне кружку.

— Спасибо, — прошептала, практически не раскрывая рта, но брать ее не спешила. Чтобы взять кружку, надо было на нее посмотреть, а глаза заволокло пеленой. Совершенно ничего не видела. — Максим, мне правда надо сказать тебе что-то важное.

— Это подождет, — отрезал он. Тон не подразумевал каких-либо возражений.

— Нет, не подождет, — откуда-то во мне проснулось упрямство, а вместе с ним и силы. Подняла голову, посмотрела в глаза Максиму, увидела в них только сочувствие и поддержку. Робко улыбнулась и на этот раз уже сама взяла его за руки.

Строганов ответил на улыбку, переплетя наши пальцы. И столько в этом простом жесте было тепла, что мне, вдруг, стало не страшно. Паника отступила также неожиданно, как и накатила. Появилась уверенность, что Максим все поймет, что он отреагирует на это не так, как Игорь, а… нормально что ли. Настолько, насколько возможно в данной ситуации.

— Я должна тебе кое в чем признаться, — видела, как Строганов напрягся, сел попрямее, словно палку проглотил. — Когда я еще училась в университете, встречалась с одним парнем. Думала, что у нас все всерьез и надолго, — горько усмехнулась, вспоминая свои чувства в то время. Мне казалось тогда, что та влюбленность — самое серьезное чувство в моей жизни. Оказалось, это не так. — Мы строили планы на будущее, были, наверное, счастливы, но… — снова споткнулась на полуслове, чувствуя, как моя решимость начала испаряться, но Максим снова сжал мои руки, выражая поддержку. Стало чуть легче. — Потом… у меня случилась задержка, пошла к врачу, думала, что беременна…

— Ты сделала аборт? — спросил Строганов, стоило мне только замолчать.

— Что? — ужаснулась. Даже будучи юной первокурсницей и переживая по поводу моей беременности, и мысли не допускала избавиться от малыша. — Нет! Да я не… я бы никогда…

— Стой, стой, тихо, — Максим мягко улыбнулся, обхватил мое лицо, заглядывая в глаза. — Успокойся. Все хорошо.

Говорил тихо, как с маленьким испуганным ребенком. Да я так себя и чувствовала. На глаза вновь навернулись слезы.

— Я пошла к врачу, оказалось — ложная тревога, — всхлипнула. — А еще… мне сказали… — не в силах продолжать, вскочила, подошла к окну. В отражении в стекле видела, как Максим встал, хотел было меня обнять, но предпочел держаться на расстоянии. Наверное, так было правильно. Хотя не чувствуя его поддержки, снова начала сомневаться — стоит ли ему говорить правду. Нет, надо. Он обязан знать, что я — бракованная. Так будет правильно.

Глава 19

Максим

Сердце разрывалось, когда я смотрел на Оксанину спину. Физически ощущал, как ей плохо. Хотелось обнять волшебницу, успокоить, но я понятия не имел — как это сделать. Поскольку и представить не мог, что творится в этой очаровательной головке. Что же с ней происходит? Скажи же, любимая. Скажи, чтобы я мог все исправить.

Так… стоп! Любимая? Забуксовал в мыслях, когда осознал, как именно назвал Оксану. Отложил неожиданное открытие на потом. Сначала надо разобраться с тем, что ее гложет.

— После обследования… — сказала чуть слышно, еле слова разобрал. Приходилось напрягать слух, но подойти ближе не решался. Еще испугается. — После обследования, — начала опять, — мне сказали, что… — судорожный вдох, плечи опустила, словно на них давит вся тяжесть мира. — Сказали, что я никогда не смогу иметь детей.

После этих слов в кухне воцарилась тишина. Оксана так и не поворачивалась, продолжала смотреть в окно. А я не знал, что сказать. Хотелось ее поддержать, но слов не находил. Что можно сказать на это женщине, которая так любила детей? А это было видно невооруженным взглядом.

Вспомнил, с какой нежностью она смотрела на моих бандитов, вполне мог себе представить, как она бы вела себя со своими собственными детьми. Вот только она никогда не сможет испытать радость материнства.

Когда девушка только сказала, что нам надо поговорить, в голове пронеслась куча предположений о том, в каком ключе может пройти разговор. Одно хуже другого. Причем, самым страшным для меня было, что она может выставить меня за дверь, сказав, что не хочет иметь со мной ничего общего, что все произошедшее было ошибкой, помутнением рассудка.

Наверное, именно в этот момент, когда я осознал, что могу ее потерять, понял — я люблю эту женщину. Не знаю, какие цветы ей нравятся, какую музыку слушает. Любимый фильм, книга, цвет… Все это было неважно. Единственное, что имело значение — она. Красивая, добрая, душевная, отзывчивая.