Покоренная судьбой (ЛП) - Рейли Кора

Черт.

И что тогда?

Я все еще должен был жениться на Крессиде. Она полностью проигнорировала мой позорный поступок в Сфере. Возможно, она даже согласилась бы, чтобы я трахал кого-то у нее на глазах. Она хотела стать моей женой, какой бы ни была цена.

Улыбка Греты стала ярче. И, блядь, увидев это, я бы пообещал ей весь мир. Что эта девушка делала со мной?

— Я люблю танцевать. Но сегодня на сцене я поняла кое-что очень важное. Эта программа не заставит меня полюбить балет еще больше. Моя любовь к балету не связана с пребыванием на сцене, возможно, даже наоборот. Танец — это мое счастливое место, он дает мне комфорт и успокаивает статику в моей голове. Если бы я занималась по этой программе, я бы стала бояться танцевать, в итоге я бы возненавидела и боялась того, что так много значит. Это того не стоит, как ты думаешь?

Я покачал головой, в очередной раз поражаясь ее образу мышления. Мне нравилось, как она описывала свои чувства по отношению к балету.

— Так ты в порядке?

— Буду, — мягко сказала она. — Сейчас мне грустно.

Я сделал еще один шаг ближе, забыв о себе, забыв и обо всем остальном.

— Не ожидала, что ты придешь сегодня.

— Я сказал тебе, что должен тебя увидеть и не мог дождаться более подходящего момента, — сказал я, бросая осторожность на ветер. Я уже даже не был уверен в том, что происходит. Мы были близко, ближе, чем Мик, но мы не касались друг друга.

Она не выглядела испуганной, что не имело смысла. Если худой танцор-гей заставил ее напрячься на сцене в окружении людей, то нахождение наедине со мной в этом темном коридоре должно было привести ее тело в возбужденное состояние.

— Я слишком близко? — спросил я хрипловато.

Грета просто уставилась на меня. Хотел бы я знать, что происходит в ее голове, чувствует ли она себя так же не в себе, когда я нахожусь рядом, как и когда вижу ее. Она выглядела абсолютно неотразимой в своем купальнике и пачке. Я никогда не обращал на это внимания, но эта девушка, стоящая передо мной, делала меня слабым и ставила на колени, когда я просто смотрел на нее.

Ее слова о том, что она меня поцелует, пронеслись у меня в голове, и это был самый неподходящий момент для их появления. Я был наедине с Гретой, и она не говорила мне отступить.

Может быть, я неправильно ее понял, но мне так не казалось. С другой стороны, я никогда не был с такой девушкой, как Грета.

— Я собираюсь сделать то, чего не должен делать, Грета. То, чего я поклялся не делать. Если ты меня не остановишь, — прорычал я.

Грета сглотнула, но не пошевелилась, ничего не сказала.

Я обхватил ее щеки обеими руками, прижимаясь к ее мягкой коже, и посмотрел ей в глаза.

Она держала мой взгляд, ее дыхание сладко обдувало мое лицо. Я провел большими пальцами по ее скулам, ища ее глаза. Эти проникновенные темные добрые глаза, которые всегда хватали меня за сердце и не отпускали.

— Если ты ничего не скажешь… — я остановился и опустил свои губы на ее. Я хотел сделать ее своей, хотел ее с каждым бешеным толчком своего сердца. В тот момент, когда наши губы соприкоснулись, мое тело охватил жар, пульс заколотился в венах, и все встало на свои места. Ее губы были самыми мягкими из всех, что я когда-либо чувствовал. Я хотел, чтобы этот поцелуй, этот момент длился вечно.

Каждый поцелуй, каждое прикосновение, все становилось бессмысленным.

Глаза Греты закрылись, и она накрыла мои руки своими, гораздо меньшими, удерживая меня на месте. Это была вся поддержка, в которой я нуждался. Я коснулся языком ее губ. Она приоткрыла губы, и ее язык нерешительно встретился с моим. В моей груди раздался низкий гул, когда я почувствовал ее вкус, оттенок мяты и шоколада, невероятно притягательный. Это был медленный, чувственный поцелуй. Никакой спешки, даже если наше время было ограничено. Я хотел насладиться каждой секундой. Одна моя рука переместилась с ее щеки на затылок.

Медленно я отстранился, хотя мое тело кричало о большем, о другом вкусе, о другом прикосновении, просто о большем. Темные глаза Греты остановились на моих, ее губы разошлись, грудь вздымалась.

— Ты поцеловал меня, — удивленно сказала она.

— Да, — мир вокруг нас медленно начал возвращаться в фокус. Я поцеловал Грету Фальконе в темном коридоре, а рядом были Фабиано и ее брат.

Моя ладонь все еще лежала на ее щеке, а ее ладонь — поверх нее.

— Ты поклялся, что никогда этого не сделаешь. Почему? Из-за Крессиды?

Я горько усмехнулся. Хороший человек испытывал бы сомнения из-за своей невесты, но я не испытывал. Крессида ничего не значила для меня, как и я для нее. Мы оба знали, почему мы собираемся пожениться. Чувства, особенно любовь, не имели к этому никакого отношения.

— Нет, — пробормотал я. — Она не имеет значения. Я поклялся никогда не делать этого, потому что ты женщина, которая не заслуживает того, чтобы ее первый поцелуй был украден в темном коридоре как грязный секрет.

— Я твой грязный секрет?

От тембра ее мягкого голоса у меня по спине пробежала дрожь. Кем она была? Черт меня побери, если бы я знал. Она была всем, чего я хотел. Я не мог перестать думать о ней. Я с трудом дышал, когда ее не было, и с трудом дышал, когда она была рядом. Ее темные глаза засасывали меня в свою бездну. Одним взглядом этих ласковых глаз она держала меня в плену. Никогда не чувствовал ничего подобного. Понимала ли она вообще, что натворила?

Она раздвигала мои ребра и держалась за мое сердце своими изящными пальцами.

Простой поцелуй усилил мою тоску, сделал ее в тысячу раз хуже. Я не должен был этого делать, но, увидев ее снова, увидев, как она танцует, я потерял сознание. Поцелуй с ней был как гребаное возрождение. Она была милой и прекрасной, как я и предполагал.

Грета не была девушкой, которую нужно целовать в тени, как грязную тайну. Она заслуживала того, чтобы быть в центре внимания. Чувству вины не было места в моей жизни, но поцелуй Греты в темноте, как будто она была всего лишь интрижкой, заставляло меня чувствовать себя грязью. Эта женщина, стоявшая передо мной, заслуживала гораздо большего, чем то, что я мог ей дать.

— Что теперь? — прохрипел я.

Грета грустно улыбнулась.

— Я не знаю.

— Ты можешь остаться здесь со мной.

— Я принадлежу Лас-Вегасу.

Мы созданы друг для друга.

— Когда ты вернешься в Лас-Вегас?

— Через два дня. Так как это моя первая поездка в Нью-Йорк, я хотела провести здесь немного времени, чтобы познакомиться с городом.

Уже через два дня. Слишком, блядь, рано.

— Фабиано приглашен на ужин в дом твоих родителей завтра вечером. Он сказал, что я тоже могу пойти. Думаю, он беспокоится, что Невио доставит мне неприятности. Но ему придется держаться подальше.

Мама, должно быть, потратила несколько дней, чтобы убедить папу в необходимости этого ужина. Они с Фабиано по-прежнему терпеть друг друга не могли. И не было ничего удивительного в том, что папа не хотел видеть Невио под своей крышей.

— Ты будешь там? — спросила Грета.

— Если ты придешь, я тоже буду.

— Тогда я попрошу Фабиано взять меня с собой, — мысль о том, что Невио будет бродить по улицам, по моим гребаным улицам, и никто не будет его контролировать, не нравилась мне, но если это даст мне шанс снова увидеть Грету…

Но семейный ужин не давал нам много времени побыть наедине. Все будут наблюдать, особенно Фабиано.

— Ты можешь как-нибудь улизнуть, чтобы встретиться со мной сегодня вечером?

Грета озабоченно поджала нижнюю губу.

— У нас президентский люкс, но с отдельными комнатами.

— Я знаю. У вас целый этаж в Mandarin Oriental.

— Фабиано позаботился о том, чтобы персонал отеля запер лестницу на наш этаж, а чтобы выйти из лифта на нашем этаже, нужна карточка-ключ. Никому не разрешается подниматься или спускаться без уведомления Фабиано.

Я ухмыльнулся.

— Уверен, что Фабиано отдал персоналу такие распоряжения. Но Нью-Йорк — это мой город, а не его, и мое слово гораздо важнее. Если ты сможешь выйти из номера и убедиться, что ни Фабиано, ни твой брат ничего не заметили, тогда я смогу провести тебя через в вестибюль и вывести из отеля.