Я хочу тебя - Дана Блэк
Я взмахнула рукой, в которой зажат нож, но Игнат сдавил мое запястье. И нож, который, казалось бы, был крепко зажат в моей ладони, выпал из нее. Я руку перестала чувствовать, ее огненное кольцо сдавило, а затем она онемела.
Сломал?!
— Чистенькая какая, – выдохнул Игнат неприятно. Схватил меня за волосы, и заставил запрокинуть голову. — Волосы – шелк. Свежая принцесска. Целка еще? – он сильнее потянул за мои волосы, и слезы брызнули из глаз.
Боже, как больно и страшно.
И просто отвратительно!
— Целка? Отвечай! – рявкнул Игнат.
— Да. Прошу, не трогай меня, – заплакала я, мечтая, чтобы вернулся Демьян. Или чтобы Лариса передумала ехать к отцовскому врачу – бывшему бандиту. Чтобы у нее чудом остановилась кровь, и Лара вернулась домой. — Игнат, пожалуйста, умоляю тебя…
— Не скули, – скривился он, наклонился, и жадно вдохнул запах моих зажатых в его ладони волос. — Яблоками пахнешь, а меня дерьмом измазала, сука. Думаешь, что раз ты Коваль, то тебе все можно?
— Н-нет…
— Думаешь, – он склонился ниже, и прошептал: — Но это не так, принцесска. Я вы*бу тебя, и прирежу.
Он впился слюнявыми губами в мою шею, то ли целуя, то ли кусая. Я уперлась в его грудь ладонями, суча, отталкивая Игната, но он лишь довольно хохотнул.
— Сопротивляйся. Люблю, когда баба резвая, – довольно сказал он, схватил меня за щеки ладонью, и сдавил их так, что у меня челюсть начала хрустеть. — Ты мне за все ответишь! Но если заорешь, я язык тебе отрежу, ясно? Кивни если ясно!
Кивать больно, и я медленно моргнула, от чего слезы еще обильнее полились по щекам.
Игнат отпустил мой подбородок, и резко рванул мою блузку, пуговицы от которой рассыпались по полу.
— Пожалуйста, – прошептала я, и обняла себя за плечи, прикрывая грудь от налитого кровью взгляда головореза. — Ты и мне, и себе плохо делаешь. Остановись пока не поздно, я никому не скажу.
— Поздно, – рыкнул Игнат, содрал с меня блузку, и ухватился за лямки бюстгальтера, пытаясь снять с меня его.
А я от отчаянья со всей силы вцепилась зубами в его плечо – так, что Игнат сдавленно застонал, и отпустил меня на секунду.
Я хотела убежать. Наверное, у меня получилось бы, будь я шустрее, или умнее. Но мне не повезло. Игнат замахнулся, и ударил меня в грудь со всей силы.
Дыхание вышибло, и я упала на колени, жадно хватая ртом воздух, и задыхаясь.
— Хочешь жестко? – услышала я будто сквозь вату. — Будет жестко, сука. Сама напросилась!
Глава 21
ДЕМЬЯН
В детском доме давали горячую овсянку. Она была вкусная, можно было положить в нее еще кусок масла...но в каше плавали черные, похожие на семечки, жучки.
И была толстая повар, в белом колпаке набекрень и с вечно красным лицом, и она всегда говорила, мол, какие жуки?
Нет никаких жуков.
Работайте ложками. Кушать подано.
И я работал ложкой. Напополам делил кашу, и по дну тарелки пробегала узкая лужица подтаявшего масла.
Эту повариху ненавидели все, а я, разбрасывая ложкой в стороны черных жучков и деля кашу напополам – мечтал. Что еще оставалось делать мелкому пацану, который надеется каждые выходные, что вот, сегодня придут взрослые дяди и тети, посмотрят на меня, и я им понравлюсь.
Нам так внушали, что дядям и тетям нужно очень понравиться, и тогда нас ждет сказочная жизнь.
И я старался, ведь родителям я нравился, меня не бросили, как некоторых, моих папу и маму застрелили.
Но все мы оказались здесь.
И всегда, на завтраке, перед тарелкой с жидкой овсянкой, разводя ложкой черных букашек я мнил себя Богом, представлял, что вырасту, выберусь из этого места...
И у меня будет всё.
Сейчас у меня есть всё.
Но оказалось, что та повариха из детдома – она ангелом была, а я стал не Богом, а Дьяволом, ведь мир вокруг меня – он адский чарующий, здесь тебе подсунут кашу с тараканами, и ты либо проглотишь
Либо убьешь.
Сейчас я убью. Меня злость и ненависть ослепили, когда я в квартиру вошел и услышал крики. Ее голос, и в нем страх, в нем паника, я ломанулся на кухню.
Алина лежала на полу. Блузка валялась рядом, а Игнат нависал сверху, он сдернул с нее белье, он смотрел на нее, а она увидела меня.
И глаз не отводила, пока Игнат пизд*л, что ей будет больно, что он выдерет ее и убьет, я поднял нож, что валялся на полу справа от него.
Я сделал это машинально, привычно, лезвие вспороло тонкую ткань толстовки и вошло в тело, а я на свой счет записал очередного человека, это большой, огромный счет, но я в рай не верю, и туда не стремлюсь, я грешник, и я готов к наказанию, если будет оно, ведь убежден – все эти люди жили напрасно, они как те тараканы из каши и каждого я убил бы снова.
Игнат завалился на Алину, но я сдернул его с нее и швырнул в сторону, он запачкать ее не успел, но ее целовал, это тело лапал, его грязные мысли я убить не смогу, они висят в воздухе.
— Демьян, боже, – она поднялась ко мне потянулась и обняла за шею, прижалась. Голой грудью. Трясясь от страха.
А меня передернуло от возбуждения и злости, этот урод ее лапал, бл*ть, а она – моё, только моё.
— Он больше не встанет, Алина, – подхватил ее на руки и сам поднялся, по коридору шагнул в ванную, тепло ее тела нагрело меня, она просто другая, она особенная, она бы не стала кидать тараканов в кашу, я знаю, не верю ни в кого, но за нее знаю, она этому миру не принадлежит, она – свет.
— Сейчас все смоем, – поставил ее под душ и врубил воду, и Алина шарахнулась в сторону от нахлынувшего в нее горячего душа.
— Я в порядке! – вскрикнула и обняла себя за голые плечи, — выйди, Демьян.
— Он тебя трогал, видел... – убавил жар воды и направил душ на нее, — смой с себя это, Алина, – схватил ее за руку, притянул к себе, она моя, будет моей, ее никто больше не тронет, не посмеет,
