На краю - Арина Александер
- Пашка, ты что вытворяешь, это же Злата, с ней такие номера не проходят. Пошли, дружок, я тебя с такими классными девочками познакомлю, закачаешься просто.
Он начал отрывать Глебова от меня, но тот прицепился, словно клещ и продолжал настойчиво распускать руки. Не знаю, сколько бы ещё всё продолжалось, пока сбоку не прозвучало:
- Руки свои быстро убрал, урод, или я их тебе сейчас поотрываю.
От внезапно прозвучавшего голоса я чуть не подпрыгнула. Рядом стоял Артём и со скучающим видом изучал Глебова. Тот продолжал гнуть свое даже не подозревая, что играет с огнем:
- Ты откуда такой смелый нарисовался? Топай по-хорошему, пока твое смазливое личико не превратили в отбивную.
Артёма выпендрёж моего «приставалы» только позабавил. Он, словно невзначай, начал его задирать, слегка отталкивая от меня и нанося легкие удары кулаком в плечо. Глебов даже слегка растерялся.
Я понимала, что начинает попахивать горелым и постаралась разрядить обстановку:
- Всё нормально, - я положила руку на напряженное плечо Немцова и постаралась переключить его внимание на себя. – Он того не стоит, правда… Сегодня у моего друга тут праздник. Давай уйдем от сюда побыстрее и не будем его портить.
Артём сфокусировал внимание на меня и я уловила тот момент, когда его зрачки стали с расширенных вновь возвращаться в привычную форму.
Он с нежностью поправил прядь волос, которая упала мне на глаза и заправил за ухо. Я настолько осмелела, что взяла его за руку, удивляясь, как широка его ладонь по сравнению с моей, и направилась в глубь помещения за всё теми же вещами. Артём шел следом. Как вдруг, моих ушей коснулось следующее:
- Вижу, ты успела ему дать! – и уже непосредственно к Артёму: - Скажи спасибо, что я сделал грязную работенку за тебя, теперь можешь трахать всласть.
Зря-я-я, ох зря он открыл свой вонючий рот.
Ещё не успела прийти в себя от услышанного, как Артём развернулся и, сходу врезал Пашке со всего размаху. Тот даже не успел увернуться. Парень завалился на пол всей массой своего немалого роста, а Артём поднасел сверху и начал наносить удары:
- Ты от кого ожидаешь благодарности, сука?..
Я попыталась оттащить Артёма, но он не обращал на меня внимания. Вокруг нас образовалась пустота. Все ждали развязки.
Пашка пытался отбиваться, и у него это не плохо получалось, но Артём был сильнеё и опытней. К ним подбежали парни и начали разнимать.
На какой-то момент я забыла о брошенных в спину словах, мне реально стало страшно, не за морального урода Глебова, а за Артёма. Не хватало ещё проблем с ментами. Я вцепилась в его руку, которая замахнулась для ещё одного удара, и в который раз попробовала переключить внимание на себя.
Мой взгляд остановился на сбитых в кровь костяшках. Что он ими делал? Пытался проломить стену? Я застыла. Артём уловил мой взгляд и, вздрогнув, поднялся. Расширенные зрачки в пылу злости постепенно возвращались в привычный размер, я же боялась отпускать его разбитую руку.
С полу, слегка пошатываясь, поднялся и Глебов. С его носа шла кровь, под глазом начал наливаться краснотой огромный подтек. Тыльной стороной ладони он постарался вытереть кровь, но получилось так, что ещё больше её размазал.
Уже понадеялась, что всё, конец, можно расходиться, как вдруг Артём мягко оттолкнул меня в сторону.
Уязвленная гордость Глебова не позволяла так просто уйти победителю, и как только Артём повернулся к нему спиной, Пашка поспешил её реанимировать. Он попытался нанести удар, схваченной со стола бутылкой сзади, и только благодаря мгновенной реакции, Артёму удалось избежать разбитой головы. Зато его правый хук в челюсть практически нокаутировал придурка.
Я впервые увидела, насколько свирепым может быть Артём, когда дерётся: под раздачу попадали все желающие поддержать Глебова. Я стояла и боялась даже пошевелится. Перспектива получить фингал особо не привлекала. Тем более мое вмешательство только навредило бы.
К Артёму присоединился Саша и, началось.
Меня удивило вмешательство Шурика. Я ожидала, что он примет сторону друга детства, будет солидарен с Глебовым, но видимо «дружбу с горшка» ещё никто не отменял. И теперь я осознала все её плюсы.
Мне кажется, Артём получал некоторое удовольствие от участие в потасовке.
Не прошло и десяти минут, как в помещение вбежали охранники. Они повисли на Артёме и Саше с одной стороны, и на Глебове с дружаликами - с другой. Обслуживающий персонал всё это время старался не попадать под горячие руки.
Парни тяжело переводили дыхание. Я заметила, что у Немцова рассечена бровь. Не сильно, но всё же кровь тоненькой струйкой стекала к виску.
В несвойственном мне порыве я приблизилась к нему и приобняла за талию. Артём, не ожидавший такого жеста, трогательно поцеловал меня в макушку.
Под бдительным контролем проспавших «вышибал» все участники драки направились к выходу. Уже будучи у самой лестницы, Артём повернулся к Саше:
- Прости, что так получилось. Не хотел поганить твой праздник. Без обид?
- Да это самое лучшее день рождение в моей жизни. Тем более Златку никому в обиду не дам, – он протянул руку для рукопожатия. – Александр.
- Артём, - пожал мой защитник в ответ и, обернувшись к охранникам добавил: - Хреново работаете, ребята. У меня бы вы и часа не продержались.
Да-а-а, в каких только ситуациях не заводят люди знакомства.
Мне вдруг стало неловко после слов Паши. Вот знала же, что аукнется мне та ночь. И по факту ничего масштабного тогда не произошло, а чувство брезгливости не проходило. Вспомнились брошенные в спину обидные слова.
Я поспешно накинула куртку и выскочила на улицу. Захотелось спрятаться где-то за углом и пожалеть себя поплакав. Но рядом следовал Артём и пришлось поспешно прогнать набежавшие слёзы.
Некоторое время мы шли молча, не ставя перед собой конкретного маршрута. Мне нужно было себя успокоить и я чувствовала, если начну что-либо говорить, то разревусь. Это продолжалось до тех пор, пока Артём, не схватив мою руку, притянул к себе и зарылся лицом в мои волосы.
- Если бы ты знала, как долго я мечтал об этом…
- Помахать кулаками? – пошутила я.
- Нет. Вот так обнять тебя и вдыхать запах твоих волос.
Я не решалась пошевелиться. В его объятиях было тепло и уютно. Горячее дыхание согревало. Не хотелось ни о чем говорить, ни о чем думать, а просто стоять. Вдруг вспомнила о его рассеченной брови:
