Моя бывшая будущая невеста - Николь Келлер

Сцепляю зубы, чтобы снова витиевато не послать друга. Он, конечно, дело говорит. Я и сам не смогу преподнести информацию и сцепляться языками с юристами Сафронова, да и найти нового юриста, ввести его в курс дела — что-то из разряда фантастики. Тем более, я уже пытался.

Но и Тею я все же знаю. Она ни за какие блага не согласится вернуться. Потому что я крупно налажал. Хотя и договаривались не смешивать личное и профессиональное. Я не справился, признаю.

— Тея не согласится. Это глупая и бесполезная затея, брат.

— А ты должен сделать так, чтобы согласилась! В конце концов, это твоя бывшая, и ты должен знать, какие слова подобрать, чтобы получить положительный ответ!

— Вот именно что — моя бывшая! И я сразу говорю, что это пустая трата времени!

— Так, — гаркает Тимур, хлопая ладонями по столу, — хорош ныть, как сопливая девчонка! Поднял задницу и поехали!

Поднимаюсь со своего места и провожаю недоуменным взглядом идущего на выход Тимура.

— Ну?! Пошевеливайся! У меня еще совещание после обеда с немцами. Сам знаешь, какие они до жути педанты, опаздывать никак нельзя.

— А ты куда? — вырывается из меня глупый вопрос, но за другом все же следую.

— С тобой поеду. Чтобы потом на опознание не ездить, — заявляет с каменным лицом, и не поймешь, серьезно говорит или нет.

— Шутник, блять.

Мы молча спускаемся в лифте на подземную парковку, также молча садимся в машину Кадырова. Он поворачивается ко мне и хмуро смотрит, начиная меня бесить.

— Что?!

— Адрес скажи. Я телепатией еще не овладел. Хотя, похоже, придется, чтобы знать, что у тебя в голове творится.

Называю ему адрес Теи, и отворачиваюсь к окну, глядя на мелькающий пейзаж.

Но мы не доезжаем до адреса, как Тимур останавливает машину на обочине.

— Что?

— Иди, — кивает головой на вывеску цветочного магазина. — Купи цветов, чтобы вину загладить. И конфет каких- нибудь, женщины любят сладости.

— Тея не ест шоколад, — на автомате сообщаю, тяжело вздыхая. — Послушай, брат…

— Иди, я сказал! Не задерживай ни меня, ни себя! Помни, процесс на носу. И немцы ждут. Как бы тебе потом не пришлось ехать в Берлин и улаживать еще и эту проблему. Дю шприхт дойтч?

— Нет, — выдавливаю, выходя из машины и от души хлопая дверью.

— Вот и давай, тогда дуй за букетом.

Я даже пытаться не буду объяснить Кадырову, что это дохлый номер, и нас ждет облом. Сам увидит.

Но даже представить не мог, какой…

Глава 26

Поступок и слова Давида выбили меня из колеи. Растоптали и сверху еще проехались катком.

Больно.

Хакимов думает, что имеет право так ко мне обращаться, и он — пострадавшая сторона в наших отношениях, но…

Черт возьми! До чего же он упертый баран!

Неужели так сложно было поговорить, выслушать меня еще тогда, семь лет назад?! Когда я пришла в его офис и унижалась, пытаясь попасть к нему в кабинет и все объяснить. Но нет. Хакимов уже упивался своей обидой и горем, не желая меня слушать. Поэтому из здания офиса Давида меня выставили, не дав попасть в святая святых.

Произошедшее в зале совещаний и слова Давида снова откинули меня в тот злополучный день, ломая и причиняя невыносимую боль. Настолько, что я прибегаю к таблеткам второй раз. Ненавижу их, потому что у них «потрясающее» действие: я теряю почти сутки из жизни, частенько не помню предшествующие события и еще сутки чувствую себя разбитой. Ужасное состояние.

Я давно почти слезла с этих «колес», но ситуации вроде тех, что произошли в офисе Власова и в зале совещаний заставляют их принять. Потому что сама я не в состоянии справиться с собственными мыслями и душевным грузом.

Поэтому я просыпаюсь через восемнадцать часов, утром следующего дня во вполне ожидаемом разбитом и злом состоянии. На телефоне — туча пропущенных, часть из которых от Захара, несколько от Хакимова и даже есть от матери и Миши.

Сбрасываю все, делая пометку перезвонить Захару, когда буду в более хорошем настроении, и иду в душ.

Когда я уже выхожу и обматываю волосы полотенцем, раздается звонок в дверь. Захар не выдержал и приехал ко мне? В разгар рабочего дня? Глупая идея. Потому что я сейчас не только не в настроении, но и еще могу быть неадекватной. А мне не хотелось бы его обидеть, он — хороший человек.

Трель настойчиво раздается еще раз. Плюнув, иду открывать, как есть: с полотенцем на голове и в коротком красном шелковом халатике. Забыв посмотреть в глазок, беспечно распахиваю дверь, и моему взору предстает…сам Давид, мать его, Хакимов!

— Здравствуй…

Не успевает договорить, как я захлопываю дверь. Ну, предпринимаю попытку. Потому что засранец Хакимов успевает просунуть ногу.

— Что, не западло было к шлюхе-то прийти на поклон? — зло выплевываю, скрещивая руки на груди, заметив, что перестав разглядывать мои голые ноги, этот засранец уставился на выступившие соски.

Неожиданно сбоку вылезает рука и отвешивает Давиду смачный подзатыльник.

Кара небесная?!

Я ошарашенно хлопаю глазами, думая, что чудо-таблеточки меня еще не отпустили. Потому что моим глазам теперь предстает еще и Кадыров.

— Добрый день, Тея. Прошу прощения, не знал, что Давид настолько накосячил. Иначе бы сначала устроил ему выволочку, а только потом приволок извиняться.

— Не стоило беспокойств, Тимур Назарович. Мне плевать на все, что говорит Давид, — перевожу взгляд на бывшего и чеканю каждое слово, пристально глядя ему в глаза. — Он может засунуть свои извинения себе в задницу. Или подтереться ими.

Я вижу, как вспыхивают яростью его глаза, но он буквально заставляет себя молчать, поджав губы.

— Это кстати тебе, — с того же самого бока, откуда прилетел подзатыльник Тимура, появляется шикарный букет эквадорских роз.

Огромный.

Красивый.