Мотылёк над жемчужным пламенем - Кэрри Прай
– Как? – болезненный шепот. – Как ты здесь?
Меня шатает, я хватаюсь рукой о змеевик, чтобы не упасть.
– Мне холодно, Витя. Мне очень холодно. Кажется, я умираю.
Челюсть сжимается до хруста. Пальцы вонзаются в голову. Я до боли сжимаю губы, не хочу ей отвечать, но она молит поговорить с ней.
– Ты и так мертва, мам, – изо рта вырывается истерический смешок. – Мертва ты, понимаешь? Нет тебя больше!
Мама разочарованно качает головой. Ее светлые ресницы дрожат.
– Что ты такое говоришь, сынок? Я здесь. Я жива. И мне нужна твоя помощь.
– Нет! – зверем кричу я и выбегаю из ванны.
Дверь со звуком захлопывается, а следом слышится крик отчаяния. Я накрываю уши руками, закрываю глаза, в адском качании ударяюсь о стены, но не могу избавиться от ее голоса. Он звучит в моих венах. Он просит о помощи. Сердце выжимает невидимая рука от мысли, что я не пытаюсь помочь собственной матери.
– Помогите… Я умираю… Хоть кто-нибудь…
Бред. Бред. Полный бред. Я продолжаю давить руками на уши. Скатываюсь на пол и мысленно проклинаю каждую секунду, которая держит меня в этом аду. Если я согрешил, если так сильно, что переступил все допустимые грани, то наказание получил по заслугам. Самое что ни на есть суровое.
Проходит несколько минут прежде чем я решаюсь убрать руки. Тишина. Мертвая. Сославшись на временное помутнение рассудка, я медленно подхожу к двери и утыкаюсь в нее лбом.
– Мам? – зову я, всем сердцем надеясь не услышать ответа.
– Да, сынок, – отвечает. Но очень тихо.
– Ты действительно здесь?
– Да, сынок.
– Но почему? – плачу. – Этого не может быть.
– Я никуда не уходила, Витя.
– Ты умерла…
– О, нет. Тебе приснился плохой сон, дорогой. Я здесь. Рядом.
Несколько секунд ничего не происходит.
– Правда?
– Ну конечно, милый. Я умру, если ты мне не поможешь.
В подушки пальцев вонзаются щепки старой двери. Шея горит. Отказываюсь от собственных убеждений и открываю дверь.
Это не сон. Не кошмар. Мама здесь. Ей плохо. Как я мог решить, что ее не стало? Вот она, передо мной, смотрит любящим взглядом и просит помощи.
– Мама!
Подбегаю к ней и беру за ледяную руку, а кажется, что схватился за камень.
– Витя, Витя, – бормочет она. Вздыхает, словно почувствовала невероятное облегчение. – Спаси меня.
Я пытаюсь вытащить ее из холодной воды, но она упирается.
– Что я должен сделать? Я не понимаю, как тебе помочь?
– Нагрей воды, нагрей воды, – хрипит она.
– Зачем? – я тяну ее за мокрый свитер, но только слышу треск ниток. – Просто дай мне достать тебя оттуда.
– Нет. Нагрей воды, Витя.
– Да ты с ума сошла! Ты погибнешь!
– Нагрей мне воды! – орет она. Теперь ее голос намного бодрее. Мама смотрит на меня требовательным взглядом. Злым взглядом. До меня вдруг доходит – это не мама. Жуткое существо овладело ее телом. Снова.
– Нагрей воду, Витя! Почему ты просто стоишь и ничего не делаешь?! – существо начинает брыкаться. Вода в ванне раскачивается, холодные брызги летят в разные стороны и на пол. – Ну давай же! Поторопись!
Мои губы изгибаются в ненормальной улыбке.
– Нет, нет, – потерянно повторяю я, тряся головой. – Ты моя мать. Не моя.
– Заткнись и сделай то, о чем я тебя прошу, ублюдок!
– Моя мать мертва, – отчасти говорю сам себе. – Ты – не она.
– Быстрее! Быстрее!
Не раздумывая ни секунды запрыгиваю на существо, хватаюсь руками за его шею и давлю на горло. Сильнее. Еще сильнее. Сначала существо краснеет и смотрит на меня испуганным взглядом. Хрипит, так как лишено дара речи. Потом оно чернеет в лице, а я все сильнее сжимаю пальцы. Оно понимает, что я настроен решительно и тогда начинает царапать мои запястья, бьет по предплечьям, но в итоге изнемогает и сдается. Глаза монстра светлеют и наполняются новой порцией слез.
Монстр похож на маму. Не отличить. Не в силах больше смотреть на оболочку родного человеку, я закрываю глаза, но продолжаю производить удушение. Где-то внутри я даже немного удовлетворен процессом. Проходит минута и сопротивления прекращаются. Шея монстра расслабляется, становится мягкой. Слабый пульс выбивает последние удары. Но когда я решаюсь взглянуть на проделанную работу, то вовсе валюсь с ног.
Я на кухне. Утренний свет касается пола, а в моих руках засыпает отец.
– Папа! Черт!
Я бью его по щекам, еще и еще, и он на время приходит в себя, но в итоге снова теряет сознание. Его слабое тело падает на пыльный ковер. Старик дышит, а значит, будет жить. На его морщинистой шее кровоподтеки от моих пальцев. Из носа катится тонкая кровавая струя. Это не сон. Сейчас, это точно не сон.
Хватаюсь за голову, утыкаюсь носом в колени и учащенно дышу.
Это не сон. Не сон. А я едва не убил своего отца.
* * *
В школу я решил наведаться только потому, что мне нужна была разрядка. Я не мог находится дома и хотел избавится от вредных мыслей. Со мной происходила какая-то чертовщина, очевидно небеспочвенно, и причина всей этой вакханалии определилась мгновенно.
Витя: Гера, твою мать, что ты мне подсунул?
Отправляю смс с кнопочного телефона, захожу в школу, проплываю мимо охранника, который не возлюбил меня с самого первого дня, и останавливаюсь возле огромного зеркала, что висит на стенах холла. Смотрю.
Вид у меня ужасный, выгляжу болезненнее, чем обычно: темные круги под глазами, синеватый оттенок лица, впалые скулы. Наглядный пример человека, чья жизнь начала обратный отчет. Как только народ от меня не шарахается?
Телефон вибрирует. Вглядываюсь в экран.
Гера: что не так, Витя? Все как обычно.
В: обычно? Да я чуть отца не грохнул!
Г: не гони на товар. И не путай собственные желания с метаморфозами.
Сука.
В: я понял тебя.
Г: ладно, не злись, тигренок. Приходи ко мне. Обсудим. Если правду говоришь, поменяемся. Я всегда за качество.
В: договорились.
В расписании сказано, что через несколько минут начнется урок литературы, поэтому я бегу на нужный мне этаж, но
