Новая жизнь - Лила Каттен
– Твою ж мать… – выругался сквозь зубы и пошел в душ.
* * *
– Алло? Неожиданно, Саш. Как ты? Привет, – отвечает почти сразу на мой звонок Олеся.
– Привет. Нормально я, Катюха как?
– Хорошо. Недавно истерику закатила представляешь. Говорит к дедушке Матвею хочу.
– Ну привезла бы ее. Ты же знаешь отец ее любит.
– Ага, и чтобы ты мне потом высказывал о том, как он тебя тюкает отсутствием внуков?
– Он и без этого мои мозги чайной ложкой выедает.
Смеется.
– Рассказывай, Давыдов.
– Олесь, понимаю, что тайна врачебная и все такое, но я хочу про одну девушку узнать.
– Ты меня сейчас подкосил просто своим вопросом. Стас сказал, что вы с Ксенией расстались, неужели ты запал на другую?
– Лесь, по-братски, а?
– Да ты хоть на колени вставай, я тебе и слова не скажу.
– Бля, мне просто интересно серьезно это или нет?
– Ну хоть фамилию назови.
– Колесникова Эмма…
– Эмма? Ничего себе. Откуда ты ее знаешь?
– Она моя сотрудница. Долгая история короче. Ну, так что?
– Саш, там депрессия. У нее анализы чистейшие. Тут только психологическая проблема. И она глубокая. Постой. Так это ты стал ее силой? Молодец, Саш. Девочка такая хорошая.
– Ты мне рассказываешь? Знаю.
Вздыхаю немного облегченно.
– Но это не говорит о том, что мы станем ее обсуждать, Давыдов.
– Да ну тебя. Я просто узнать хотел, насколько все плохо. Ты меня вспомни.
– А ты тут причем? Можно от одной рюмки или одного приема стать зависимым настолько, что все, не оторвешь. У тебя тоже куча всего было намешано. Период был не самый простой. У Эммы свои болячки. Так что, держи ее возле себя. Ей нужно сильное плечо рядом, поддержка и вера в нее саму. Иначе прахом пойдет весь труд.
– Я тебя понял. Давай в следующие выходные к нам? Устроим ужин по-семейному. Тут то осталось до конца теплых дней немного.
– А ты вот мужа моего не напрягай так сильно, и мы приедем.
– Это он тебе нажаловался что ли?
– Да из него и слова не вытянешь. Просто он постоянно в ноутбуке или на телефоне. Что-то серьезное творится?
– Ну, можно и, так сказать. Крысу ловим.
– Ооо, удачи вам, охотники. Ладно у меня прием скоро, давай. Пока.
– Спасибо, Катюху целуй. Пока.
– Обязательно.
Можно сказать пятница удалась.
Глава 18
Эмма
Увольнение. Документы. Суета.
Приехала в благотворительный фонд, там тоже самое. Половина дня пролетела за секунду. Вторая была не менее шумной и волнительной.
Олеся Игоревна звонила предупредить о месте, куда нас привезут на автобусе.
Оказалось – это интернат, для детей-сирот, которые родились с разными патологиями.
Сердце всегда сжималось от мыслей о малышах, которые были не виноваты в том, что родились такими и остались одни. Хотя им нужна была не нянька, которая выполнит свою работу и поедет домой переполненная эмоциями. Им нужна любовь мамы, которая поддержит и наполнит маленькое сердце надеждой.
Но ситуации бывают разными. Я не винила никого и ни в чем, не хотела быть судьей или палачом. И сейчас, я просто хочу помочь какому-нибудь малышу, ощутить немного тепла.
Суббота легла на мои плечи словно свинцовое небо. Обрушилась такой тяжестью на сердце.
Подъехала к назначенному месту и увидела больше тридцати человек, женщин и совсем молодых, как я девушек. Если честно, я тут же почувствовала некую радость, что мир не прогнил настолько, что его не спасти. Видимо, еще не все потеряно.
Меня приняли в команду с улыбками, которые немного потускнели, когда мы стали подъезжать к кованным воротам, что скрывали за собой брошенные судьбы.
Маша. Ей всего одиннадцать. Темноволосая девочка, которая родилась не такой, как другие дети. Маленький солнечный ребенок. Мы нарисовали солнце, такое, каким видит его она. Нарисовали улыбки, цветы, небо. Если она видит этот мир таким ярким, красивым, то я хочу с ней согласиться. Мир, который она видит именно таким красив, прекрасен, как и эта маленькая девочка.
Эта милая малышка не произнесла ни слова, но я поняла ее с первой минуты моего "привет" и до моего «пока».
Когда я рассказывала ей о том, кто я такая, она слушала. Слышала! Понимала!
Особенная… чистая… невинная душа… Красивая своей добротой и улыбкой.
Эта малышка заставила меня почувствовать горечь стыда, обжигающего меня изнутри. Я хотела протестовать, но проиграла. Да мне стыдно за то, что я посмела опустить руки, за то, что посчитала себя вправе их опустить.
Прежде чем уйти я обняла ее, а она льнула, как к родной. Тогда я прошептала сквозь слезы:
– Я обязательно приду к тебе, Машенька. Прости, что так долго не могла прийти в себя и не смогла дарить любовь тебе и другим детям. Ты прекрасная девочка.
Поцеловала ее и кое-как заставила себя выйти оттуда.
Я думала, что самым сложным будет преодоление слез и эмоций, которых было так много, что они могли задушить, но нет… я ошиблась. Самым тяжелым стало прощание и шаг за порог.
Ком в горле давил так сильно, что казалось я не смогу сделать и вздоха. Это испытание далось тяжело.
Слишком тяжело.
Не знаю, как выдерживают другие волонтеры, но я чувствую, что каждый раз, я буду оставлять тут часть души.
Как только вышли за ворота, я вдруг поняла, что сегодня суббота, а я даже не знаю, чем заняться. Уже завтра будет вечер сбора средств для нескольких деток. Их истории плачевны и теперь до них дошла очередь. Надеюсь, что мы сможем собрать достаточно, потому что эти жизни стоят любых денег, а те, кто будут завтра присутствовать могут себе позволить такую благотворительность и остаться богатыми, как и прежде.
Вечером, уже дома мне позвонил Саша. Разговаривать с ним было странно и непривычно. До сих пор эти отношения казались неправильными, хоть я и не могла объяснить почему. Видимо, над поднятием самооценки придется поработать.
Как оказалось, его отцу стало плохо и поэтому он уехал.
Но тот вечер, отдается сладким томлением внизу живота. Каждый раз вспоминая эту ласку, я не устаю думать о том, что если бы ему не позвонили, то…
Мы проговорили с ним почти час. И, если спросить, о чем, то я не смогу на него ответить, потому что реально мы говорили обо всем по чуть-чуть.
Я улыбалась. Не верю происходящему, но улыбаюсь и живу дальше.
На вечер, я приготовила платье, единственное что было у меня припасено на черный день, для продажи. Брендовое. Черное.
