Маленькая красная кнопка (СИ) - Татьяна Семакова
— Хорошо, — ответила тихо.
«Сама разберусь» — подумала зло.
12
— Вряд ли мама это одобрит, — слышу приглушённый голос Тимура из кухни и заранее готовлюсь раздать люлей, — но она ещё спит, так что… — осторожно выглядываю из-за угла чтобы оценить размер взбучки и тут же сдуваюсь, видя, как один здоровый дурак помогает маленькому дуралею забраться в самую большую кастрюлю. Вручает ему деревянную лопатку, водружает на голову пластиковую миску и объявляет: — Теперь ты капитан!
Сын усердно машет «веслом», Соболев садится на пол и начинает катать его вокруг себя, Ромка роняет свою «треуголку», плюхается на пятую точку на первом же повороте и ржёт, как конь, а я медленно отступаю, давясь слезами.
Поднимаюсь обратно в спальню, умываюсь ледяной водой, прихожу в чувство и спускаюсь вниз. На кухне порядок, теперь они сидят на полу в гостиной и собирают пирамидку под присмотром мамы, явно готовясь к моему появлению.
— Всё, мужик, я пошёл, — вздыхает Соболев и режет по живому: — До вечера.
Сердце в комок, волю в кулак. Дожидаюсь, когда он уедет и говорю маме:
— Мне нужно по делам. Справишься?
— С поваром, няней и уборщицей? Даже не знаю, дорогая, — говорит без тени сарказма, но я пропитываюсь им насквозь.
Целую сына и растворяюсь в эфире, пока мама его отвлекает.
К своему бывшему месту работы я подходила со стучащим в горле сердцем. Если столкнусь с Тимуром, он точно посадит меня под замок, чтобы не путалась под ногами, но плыть по течению бесполезным трухлявым бревном уже порядком надоело. К тому же, все его попытки разобраться ни к чему не привели, если, конечно, он не развешивает мне на уши лапшу. Кстати, тоже вариант…
В само здание я заходить, разумеется, не стала. Время было обеденное, а подруга, с которой мы не общались два года, человек привычки. Зашла в небольшой сквер поблизости и увидела её сидящей в одиночестве на одной из лавок. Засомневалась в своём решении, в душе всколыхнулась старая обида, но желание разобраться пересилило.
«Не виноватая я, он сам пришёл!» — примерно так звучало её объяснение. Жаркая Турция, бессмысленная командировка, горячий Соболев. Кто откажется? Любая порядочная женщина.
— Подруги так не поступают, Тань, — выдавила с дрожью в голосе, тогда, два года назад.
— Я подумала… чёрт, Дин, до смешного! Я подумала, что смогу его соблазнить, увлечь и кинуть, как он кинул тебя!
— Что за бред? — морщусь в ответ. — Говори правду или проваливай.
— Он прижал меня к стене и поцеловал. И я забыла обо всём, в том числе о тебе. О гордости забыла, о дружбе, о времени. Прости.
— Ага. И прощай, — скривилась и захлопнула перед её носом дверь в свою жизнь.
И дело даже не в порядочности. Плевать на неё, уж кому-кому, но только не мне осуждать других. Дело во лжи, в нелепой попытке оправдаться, в старательно выдуманной сказке, уже не первой.
Сажусь рядом с ней и облокачиваюсь спиной на лавку, закинув локти на спинку.
— Идиотская чёлка, ты похожа на продавщицу в магазине в девяностых, — говорит Таня не поворачивая головы.
— Врёшь, — хмыкаю в ответ.
— Как обычно, — поджимает губы и медленно моргает, прогоняя слёзы. — Тебе чертовски идёт. Дерзкая и решительная, как будто собираешься устроиться на работу к двум бывшим любовникам.
В сердце как будто впиваются ногтями, сжимая. За повседневными заботами не было времени подумать, не было времени осознать, но…
— Даже не подозревала, что скучаю по тебе, — говорю вслух, не скрывая удивления.
— А я часто о тебе думаю. Каждый раз, когда встречаю начальство. То есть, примерно раз по пять в будни, в выходные, извини уж, у меня от тебя выходные.
— Расскажи ещё раз, — прошу тихо.
— Трахнул и ушёл. Конец, — говорит со смешком.
— Про командировку расскажи.
Поворачивает голову и смотрит с недоумением и неприкрытым беспокойством.
— Зачем?
— Потому что я попросила, — пожимаю плечами в ответ.
— Да вроде рассказывала уже… да и… бред. Я деталей даже не помню. Мы разругались, я домой поехала, в ночи звонок — летишь ты, собирай вещи, вылет утром, — она вдруг замолчала, как будто собираясь с мыслями, а я напряглась:
— Что?
— Кое-что я не рассказала… После звонка на мобильный, через час где-то, звонок в домофон. Я решила, что это ты, открыла… короче, Соболев. Я думала, он прибьёт меня. Морда зверская, дверь с пинка открыл, я попятилась, споткнулась и грохнулась. Ну всё, думаю, кранты мне, все карты ему спутала, спор продул, походу, в этой самой Турции и останусь. Говорит — рассказывай. Ну, я и выложила… про маман его, про то, что она попросила тебя спровоцировать, чтобы ты присмотрелась и всё прочее. Выслушал, сказал в командировке забыть о том, что Шахин партнёр и вести себя так, будто вижу его впервые. Ну, так и сделала. Кирина он, похоже, тоже предупредил, неделю там пробыли, три встречи, обсуждали всё тот первый контракт, ничего не подписали и нас отослали обратно. Соболев спустя неделю вернулся, а Ибрагим ещё месяц в клинике провалялся…
— В клинике? — подняла бровь, а Таня слегка поморщилась:
— Так болтали, — смотрит на часы и поднимается: — Обед закончен, начальство сегодня особенно злое, пойду я… может, как-нибудь выпьем кофе?
