Запрет на тебя - Елена Тодорова
Перед двенадцатью мы всей толпой высыпаем на пляж и запускаем в небо сотню китайских бумажных фонариков. А после двигаем по деревянному пирсу к шикарной прямоугольной веранде на воде.
Там уже накрыты столы и разлито шампанское. Музыканты встречают классной песней. Гости спешат занять места. Притормаживаю лишь я. Выставляя руки, ловлю кайф и тягуче пританцовываю.
Взлетают фейерверки, и все взгляды одномоментно фиксируются на разлетающихся в ночи разноцветных огнях.
Темнота на глаза. Рывок. Жаркое тепло. Любимый запах.
Сердце навылет. И его тоже – безумно толкается мне в ладонь.
Повязку с глаз сорвать не пытаюсь. Просто прижимаюсь к Шатохину крепче и довольно вздыхаю.
– Как же ты долго… – нежно шепчу ему на ухо.
– Долго… – рычит он в ответ недовольно. – Мне что, тебя с папой украсть надо было?
– С забором, Дань…
– Чё?
– Ниче. Быстрей давай. А то мне страшно, жуть…
– Не зря, Чаруша. Бойся.
18
Гори… Гори… Гори…
© Марина Чарушина
В дороге выдерживаем паузу. Даем друг другу передышку. Разгораемся обособленно. Доходим до критического предела, чтобы с порога квартиры, не включая свет, сходу броситься в кипящий омут безумных желаний.
– Терлась об этого гондона, весь вечер меня доводила, а теперь нежности ждешь? – палит Шатохин приглушенным тоном мне в ухо. Руки жестко мнут мою плоть: одна – грудь, вторая – промежность. – Отодрать тебя хочу. А потом выебать. Целку не трону.
– В смысле?.. – блею, словно овечка. – Куда?..
Он напирает. Я равновесие не держу. Под давлением его тела резко продвигаюсь вперед. Натыкаюсь ладонями на стены, коленками в какую-то мебель влетаю. Под воздействием скакнувшего адреналина при каждом таком хаотическом столкновение повизгиваю.
Мне страшно… Мне реально страшно. Но Даня не отпускает.
– Ах… Ах… А… А-а… А… – выдаю взахлеб рывками. На практике пока не знаю, как происходит процесс соития естественным путем. Но Шатохину то и дело удается трахать меня без проникновения и даже в одежде. От его толчков и диких ласк все мое тело вибрирует. – А… А… А… Ах… Ха… Ах… Ха… Ах…
Дышу форсированно, как роженица в схватках. Сама в шоке, что прицепилась именно эта дурацкая техника от Тёмки с Лизкой. В шоке две секунды. Позже мне не до этого… Ослепляет свет. Похоже, срабатывает сенсорный датчик. Потому что Даня не отходит ни на секунду. Не отпускает, мы в том же сумасшедшем ритме дальше несемся. По мере нашего продвижения плавно переключается освещение. Из яркого верхнего радужной волной по стенам медленно вниз сползает. Желтый, оранжевый, зеленый, синий, фиолетовый… Замирает в самом приглушенном режиме.
Стынем и мы. У берега мягкого белоснежного острова – огромной круглой кровати.
Вдох-выдох. Из той же чертовой техники, но на расслабление.
Бессовестный срыв. До глубокого стона доходит, едва Даня задирает платье и стягивает с меня трусы.
Удар, удар… Сердце вышибает ребра.
Водопад моих волос на лицо. Петля бретелек через шею. Колючая ткань с шорохом вниз по телу. Мгновение, и я полностью голая. Стою и дрожу, не в силах пошевелиться. Даже через ворох своей одежды перешагнуть не решаюсь.
Тяжелое дыхание в затылок толкается. Пока исчезают наглые руки, выбивает там будоражащий такт. На прицеле держит. Не дает обмануться свободой. Не позволяет расслабиться. Продолжаю кипеть, пока Шатохин раздевается.
«Беги… Беги… Беги…», – вопит голос разума.
«Гори… Гори… Гори…», – перекрывает его моя темная душонка.
Захват. Огненное кольцо рук. Свирепое давление. Кожа к коже. Острое трение и охренительный фаер. Языками до потолка. Я же на эмоциях слепну.
– Даня…
Судорожно вздыхаю, когда он приподнимает. Задушенно пыхчу, когда на кровать забрасывает. Визжу, когда этот остров приходит в движение.
Вращение вызывает лихое головокружение и хлипкую пульсацию внизу живота. Я пытаюсь встать, но получается лишь в коленно-локтевую собраться.
«Ты идиотка… С кем играть вздумала?» – нашептывает тот же занудный голос разума.
«Офигеть, сейчас полетаем!», – вторит из темных глубин души.
– Дань… – пытаюсь поймать в фокус что-то, кроме мелькающего перед моим лицом члена-молота.
Если он меня им трахнет, так, как собирался в машине, точно убьет. А минет? Это я тоже еще не поняла, хочу ли… Мамочки… Господи… Господи!
Гребаный остров застывает, и Шатохин в считаные секунды оказывается рядом. Сзади.
Боже… Он накажет… Сейчас он меня накажет! Проучит так, что на всю оставшуюся жизнь запомню! Боженька, да я и без того запомню!
Я будто под кайфом. Сознание сбоит кругами. Внутри все дрожит. Тело наливается тяжестью.
Беспомощно пищу, когда Даня сгребает в ладонь волосы на моем затылке и, накрывая меня своим телом, жестко прижимается губами к моей щеке.
– Ты же, мать твою, просила об удовольствии. Ты ведь только о том и мечтаешь, чтобы я тебя трахнул?
– Не так… Я просила поласкать… Нежно…
– Блядь, Чаруша… Поверь, тебе похуй как, похуй куда… Ты уже потекла. Ты дрожишь. Ты стонешь. Ты дышишь, как торчок на пике. Выгибаешься, как сучка. Горишь, как чертово пламя. Всеми способами семафоришь, чтобы я тебя выебал, – выбивает Шатохин грубо, с четкими расстановками.
Прав, конечно. Так и есть. А он своими грязными разговорами лишь сильнее дурманит. На месте стоим, а у меня голова вновь кругом плывет. Шумно в ней. Катастрофически. Все трясется и будто физически смешивается. Пульс яростно выстукивает в висках.
Сердце в горле. Разбухает. Удушает. Гулом рвется.
– Нет, Даня… Нет…
– Да, блядь, – резко перекрывает мое слабое возражение. – Ты хочешь, чтобы я тебя выебал. Потому что ты такая же долбанутая, как и я. Отзываешься синхронно.
– Ну и… – принимая вызов, злюсь. – Ну и… Да! Да! И что такого?! – выкидываю в пространство так же агрессивно и уверенно, как и он. – Я – твоя. Для тебя. Так должно быть! А ты… Не будь же дураком! Будь моим пламенем. Будь моим адом. Будь моим дьяволом. Будь всем! Я с тобой сгореть хочу! Только с тобой!
Столько энергии с этими пылкими мольбами выдаю, что в конце всхлипываю и натурально задыхаюсь.
– Марина… – хрипит разъяренно.
Но это не чистая злость. О,
