Импровизация в Вегасе - Кайли Скотт
— Честно говоря, я не уверена.
— Это тоже нормально, — он пристально смотрел на меня. — Тебе всего двадцать один.
— И это значит, что теперь я взрослая и должна брать ответственность за свою жизнь. И должна все знать точно.
— Ну ты же живешь с подругой уже несколько лет, да? Платишь по счетам, ходишь на учебу, все такое?
— Да.
— И что, после этого ты говоришь, что не несешь ответственность за свою жизнь? — Он убрал с лица длинные темные волосы, заткнув их за ухо. — Ну начнешь с архитектуры, а там посмотришь, как пойдет.
— Если бы все было так просто…
— Да так и есть. Можешь заниматься этим, можешь пробовать что-то другое, что больше нравится. Это твоя жизнь. Тебе решать.
— А ты только на гитаре играешь? — спросила я, потому что хотела узнать о нем больше. И хотела перевести тему разговора с меня. Внутри меня росло напряжение, что было неприятно.
— Нет… — Улыбка тронула уголок его рта — он понял, почему я спрашиваю. — На басу и на ударных тоже. Конечно.
— Конечно?!
— Если ты играешь на гитаре, то и на басу сможешь. Ну и если ты можешь держать две палочки в руках одновременно, то и на ударных сможешь. Обязательно передай это Мэлу, когда в следующий раз увидишь его, хорошо? Это его сильно порадует!
— Уж конечно.
— И еще я пою.
— Правда? — Мне становилось все любопытнее. — А ты споешь что-нибудь для меня? Пожалуйста…
Он издал неопределенный звук.
— Ты уже пел мне в ту ночь?
Он одарил меня легкой болезненной улыбкой.
— Да, пел.
— Ну вот, это же должно помочь вернуть воспоминания.
— Опять этот прием? Всякий раз, когда тебе что-то нужно, будешь использовать этот аргумент?
— Эй, да ты же сам первый начал. Поцелуй в научных целях — была твоя идея!
— Это и правда было в научных целях. Дружеский поцелуй по соображениям чистой логики.
— Очень дружеский, Дэвид, конечно.
Улыбка медленно расплылась на его лице.
— Именно дружеский.
— Пожалуйста, спой мне что-нибудь?
— Ладно, — он тяжело вздохнул. — Тогда повернись обратно. Нужно опять быть ложечками.
Я снова прижалась к нему, и он придвинулся ближе. Быть игрушкой для объятий Дэвида — просто чудесно. Ничего нет лучше. Жаль, что это все только для научных целей. Но я его не осуждаю. На его месте я бы бежала от меня подальше.
Он запел грустную медленную песню, глубокий с приятной хрипотцой голос окутал меня.
То вдруг это чувство, то вновь не всерьез
Все сломаны пальцы и сломан нос
Темные воды, ледяные кругом
Но я знаю точно — здесь будет мой дом
Безжалостно солнце сожгло небеса
Она нереальна, она далека
Лишь камень один, где ее сон
Но я знаю точно — сломлю ее трон
И пусть ломит кости, я не отступлю
Ботинки изношены, но я дойду
Пепел повсюду, все сгорело дотла
Воды морские окутала мгла.
Он замолчал, и я не говорила ни слова. Он сжал меня, будто проверяя, жива ли я. Я сжала его руки в ответ, не поворачиваясь, чтобы он не увидел слезы у меня на глазах. Его голос и печальные слова песни — я не выдержала. Я так ужасно вела себя с ним, плакала и блевала перед ним. Почему он захотел иметь со мной что-то общее, понятия не имею.
— Спасибо, — ответила я.
— Да пожалуйста…
Я лежала, обдумывая текст песни. Почему он выбрал именно ее, чтобы спеть мне.
— Как она называется?
— «Тоска по дому». Я написал ее для последнего альбома. — Он приподнялся на локте и наклонился, вглядываясь в мое лицо. — Вот черт, теперь тебе грустно. Прости…
— Нет… Невероятно красиво. У тебя потрясающий голос.
Он нахмурился, но снова лег, прижавшись грудью к моей спине.
— В следующий раз я спою тебе что-нибудь веселое.
— Если захочешь, — я прижалась губами к тыльной стороне его ладони, почувствовав вены, проходящие поперек, и немного темных волос. — Дэвид?
— Хмм?
— Почему ты не поешь в группе? У тебя такой замечательный голос.
— Я на бэк-вокале. Джимми любит быть в центре внимания. Это всегда было больше по его части, — его пальцы переплелись с моими. — Он не всегда был таким придурком, как сейчас. Мне жаль, что он нагрубил тебе в Лос-Анджелесе. Я готов был убить его за то дерьмо, что он сказал.
— Все в порядке.
— Нет… Он был не в себе. Херню какую-то сказал, — его большой палец беспокойно двигался по моей руке. — Ты великолепна. В тебе все идеально.
Сначала я не знала, что сказать. Джимми сказал ужасно обидные слова, и они крутились у меня в голове. Забавно, с плохими вещами всегда так бывает.
— Вообще-то я сначала на тебя наблевала, а потом плакала, вытирая свои сопли-слюни. Ты осознаёшь, что говоришь? — наконец-то я пошутила.
— Да, — он был краток. — Ты мне нравишься такой, какая ты есть, выкладываешь все, что тебе приходит в голову. Не пытаешься играть со мной или использовать. Ты просто… здесь со мной. Ты мне нравишься.
На мгновение я потеряла дар речи, я не ожидала этих слов.
— Спасибо.
— Пожалуйста. Всегда пожалуйста, Эвелин. Всегда-всегда…
— Ты мне тоже нравишься.
Его губы коснулись моей шеи сзади. По коже пробежали мурашки.
— Правда?
— Да. Очень сильно.
— Спасибо, детка.
Потребовалось много
