Татьяна Тронина - Милая, хорошая
– Фантастика! – выдохнула Сима.
– Я тоже сначала так подумала… А потом выяснилось, что он здесь жил раньше, что под Новый год его охватила ностальгия и он решил снова взглянуть на родные пенаты… И вовсе он на Ричарда Гира не похож! Его зовут Роман. Роман Селетин. Работает в какой-то там строительной фирме…
– Роман с Романом… Красиво! Нет, все-таки случаются в жизни чудеса… – мечтательно произнесла Сима. – А ты из-за Алеши продолжаешь убиваться! Неужели до сих пор его любишь?
– В том-то и дело, что нет! Все прошло. Я люблю Романа. Я так его люблю… Я его просто обожаю! – Алена, раскрасневшаяся, с опухшими глазами, села на широкий подоконник и принялась болтать ногами. – Даже самой удивительно.
– Тогда тем более тебе не стоит переживать из-за Любки с Алешей. Всё, что ни делается, – к лучшему.
– Да, наверное… – снова улыбнулась Алена. Она помолчала, глядя через плечо в парк – там, в прозрачном морозном воздухе, переливалась какая-то ледяная взвесь, напоминая о близости рождественских морозов.
– И что же с Любкой? Ты простишь ее?
– Не знаю… Нет. Не хочу… Не буду об этом думать, мне противно, – покачала Алена головой, снова повернувшись к подруге. – Сима… – Она помедлила. – Это все ерунда, конечно, но наша Любовь на самом деле не способна ощутить любовь. – Алена постаралась выразиться как можно более деликатно.
– Чего? – округлила глаза Сима.
– Фригидна она – вот чего! – нетерпеливо воскликнула Алена.
– В смысле?..
– В том самом, физиологическом смысле… Я тут даже в энциклопедию залезла, в медицинскую. Там много всяких толкований, но, по-моему, у Любы так называемая аноргазмия.
– Мама дорогая… – Сима даже невольно перекрестилась. – Страсть какая! От этого не умирают?
– Нет, конечно! Ты просто вдумайся в смысл слова…
– Что?.. – Сима задумалась, а потом принялась безудержно хохотать. – А-а, это! Господи, Алена, да этим самым, по-моему, все мы, женщины, в том или ином роде страдаем… Ты что, хочешь сказать, что каждый раз, занимаясь любовью с мужчиной, испытываешь безумный восторг?..
– Дело не в этом. Люба вообще никогда ничего не испытывала, – раздельно произнесла Алена. – Она мне сама сказала.
– Ну и что? Подумаешь…
– Просто меня поражает несоответствие: такая роскошная женщина – и холодна.
– Ну и что?! – закричала Сима.
– Тогда зачем ей Алеша?!! – тоже закричала Алена. – Зачем ей понадобилось его уводить?! Она с таким же успехом могла обниматься с диванной подушкой – все равно никакого эффекта! Продолжала бы любить его на расстоянии…
Сима вздохнула. Хотела что-то сказать, но промолчала. Потом опять зашевелила губами.
– Сима!
– Я тебя поняла, – наконец произнесла та. – Ты считаешь, что наша Любка не имеет права на любовь?
– Ну, не совсем… – неуверенно пробормотала Алена.
– Ты не права. Ты не права принципиально. – Сима налила в стакан воды и залпом выпила ее. – Всякий человек имеет право, даже инвалид, даже… даже евнух! Потому что любовь – это… – Сима сморщила лицо в поисках нужных слов, – …это такая вещь, которая заключена в совершенно особенном органе. Она находится не в низу живота, не в голове, она в сердце. Даже и не в сердце! – вдруг снова повысила голос Сима. – Сердце тут ни при чем, сердце – это просто мышца… Любовь – в душе!
Алена закрыла лицо руками и опустила голову. Плечи у нее затряслись – она всеми силами старалась сдержать смех, боясь обидеть Симу.
– Я серьезно! – рассердилась Сима. – Я утверждаю, что каждый человек имеет право на любовь. Я повторяю – даже если он инвалид, даже если парализован, даже если у него вообще нет тела… даже если он мертв.
– Что?
– Да!.. – страстно произнесла Сима. – Разве те, кто любили нас, а потом ушли из жизни, не продолжают любить нас – оттуда? Душа бессмертна, и потому бессмертна и любовь. И мы тоже любим их – тех, от кого даже тени на земле не осталось.
Сима была особой романтичной и горячей – обычно она сдерживалась, но иногда из нее вырывалось это кипение эмоций, эти бушующие умозрительные страсти. Правда, дальше слов Сима не шла – в реальной жизни она вела себя крайне сдержанно.
Алене вдруг стало страшно – упоминание о загробном мире больно задело ее. Почему-то именно сейчас смерть показалась ей зловещим и беспощадным палачом, который ничего не щадил на своем пути. Алена была полна любви – и потому хотела жить.
– Симка, перестань…
– Не перестану! – горячилась подруга. – Ты думаешь, только ты имеешь право на любовь?
– Нет! Ты не поняла! Я просто не согласна с тем, что, прикрываясь любовью, люди творят всякие глупости и гадости! Бросают жен, детей, мужей и все такое прочее…
– Алена, ты должна понять Любку…
– Перестань! – закричала Алена в полный голос. – Если ты будешь продолжать защищать ее, то я…
– Ну что – «ты»?
– То я скажу тебе, что ты, моя подруга Серафима, сама в какой-то мере душевный инвалид!
– Я? – рассвирепела Сима.
– Да, ты! Ты боишься жить! Ты боишься всего! Ты так яростно защищаешь право каждого на любовь, а сама боишься ее…
Сима побледнела и замолчала.
– Симочка, прости! – моментально опомнилась Алена. – Не слушай меня… Я не в себе и потому говорю всякую чепуху. Прости, прости, прости!
Она бросилась к ней, принялась обнимать – но Сима сидела словно каменная.
– Сима…
– Ничего, все в порядке, – наконец с трудом произнесла та. – Я не сержусь на тебя. Зачем сердиться на правду…
– Сима! Я просто дура.
– Перестань, – ласково сказала Серафима, снова поправляя ее волосы. – Я действительно не сержусь. Просто ты заговорила о том, что давно меня мучает. Я ведь, Алена, на самом деле хочу измениться. Когда была жива мама, я не делала ничего такого, что могло бы ее огорчить. А теперь… Я иногда думаю – я сама мертва. Живой труп! Хоть бы раз сойти с ума, хоть бы раз влюбиться – чтобы почувствовать, что во мне течет кровь, что бьется сердце…
– Ты влюблялась… Помнишь Кукушкина? А Гоша Задоркин?
– Не смеши… – улыбнулась Сима. – Мухи дохли на лету от скуки. Ты не опаздываешь, кстати?
Алена, спохватившись, взглянула на часы:
– Ой, да, уже пора выходить!
– Я тебя подвезу.
Через полчаса они вышли из дома – Алена была тщательно запудрена, причесана, с таблеткой успокоительного в желудке, которая, растворяясь, медленно приводила ее в состояние полного безразличия… На Симе был вязаный красный колпак и темно-зеленый френч.
Они сели в Симину белую «Оку».
– Все хорошо, – сказала Алена убежденно.
– Да, просто отлично, – кивнула Сима.
