Фуэте для олигарха (СИ) - Солманская Элина

Когда безумный танец, наконец, закончился, Томашевский, проводив их глазами до столика, повернулся и посмотрел на Воропаева.

– Горячая штучка… – смеясь, произнёс Александр и снова посмотрел на Стефанию.

– Да уж, горячая… Поехали отсюда!

– Ну что ж, поехали.

Попрощавшись на выходе с Воропаевым и договорившись созвониться, Томашевский сел в машину и немного подумав, дал указание водителю ехать к дому Оболенской.

Он прождал её больше часа, и когда она, наконец, появилась вместе со своим провожатым на дорожке, ведущей к подъезду, Эльдар заинтересовано посмотрел в их сторону и приоткрыл окно, чтобы попытаться расслышать их разговор.

Они остановились у подъезда. Молодой человек преданно заглядывал ей в глаза и что-то тихо говорил ей, нежно касаясь губами её руки.

Эльдар не мог расслышать их разговора, но по выражению лица Стефании понял, что вопрос, который ей задал её провожатый о том, чтобы провести ночь вместе, остался без ответа. Не желая устраивать публичные разборки, Томашевский еле сдержался, чтобы не вмешаться. И, дождавшись, пока несостоявшийся любовник покинет двор Оболенской, вышел из машины и не спеша направился к её подъезду.

На пороге её квартиры долго стоял, словно раздумывая. Понимал, что задумал глупость, не свойственную ему. Но эта женщина, каждый раз оказываясь перед ним, будила в нём первобытного собственника и заставляла творить безумства.

Когда он позвонил в дверь, она долго не открывала. Но он, не прекратив своих попыток, всё-таки заставил её открыть дверь.

Удивлённо взглянув на него, Стефания преградила ему рукой проход в квартиру.

– Зачем вы здесь? Я вас не звала к себе в гости.

– Уверена?

– Уверена, как и в том, что не желаю с вами разговаривать.

– А с кем желаешь? С этим хлыщом, который провожал тебя до дверей подъезда. Что это было за чудо в перьях?

– Между прочим, это чудо в перьях ведущий танцовщик труппы прославленного театра.

– Ведущий говоришь… А ты не боишься, что я могу оставить его без работы на длительное время.

– Что это значит?

– Это, значит, вырву ноги и обмотаю вокруг шеи, если он ещё раз посмеет к тебе прикоснуться.

– Вы что следили за мной?

– Нет. Просто стал невольным свидетелем вашего горячего танца в ночном клубе.

– Чёрт! – Стефания отвернулась от него и подошла к стене. – Вообще-то это не ваше дело, с кем я провожу своё свободное время, – она снова обернулась и посмотрела в лицо Томашевского.

– Вот как? Но кто-то меня вчера уверял, что он трепетно любит своего американского благоверного.

– Это моё дело, кого я люблю.

– Нет, девочка, ты ошибаешься. Теперь это моё дело, – он медленно направлялся к ней.

– Если вы позволите себе хоть что-нибудь, я закричу, и соседи вызовут полицию.

– Кричи… – Эльдар резко рванул её за руку и прижал к себе.

Несмотря на её протесты, приник к её губам, так жадно, что Стефании показалось, что ещё мгновение, и она потеряет сознание.

Пытаясь увернуться от его губ, которые порабощали её рот, она отчаянно принялась бить его по лицу руками. Но он был похож на ненасытного зверя, который поглощал не только её губы, он казалось, был готов впитывать её саму бесконечно. Он целовал её без ласки, грубо, словно подчиняя и заставляя смириться.

Скрутив её руки за спиной и прижав к стене прихожей, он попытался освободить её тело от платья. Но почувствовав острые ногти на своём лице, отчаянно взвыл от боли и, отпустив её, отошёл в сторону.

Эльдар тяжело дышал и смотрел на неё, не отрывая взгляда.

Стефания поправила одежду и, смерив его испепеляющим взглядом, подняла указательный палец вверх.

– Ещё раз ты позволишь себе подобное, трезвый или пьяный, и я за себя не ручаюсь.

– Если надеешься, что я буду извиняться, то не буду. Потому что вчера, когда я пришёл к тебе, ты уверила меня, что любишь другого. И что же я вижу сегодня? Ты ведёшь себя, словно шлюха, позволяя этому хлыщу лапать тебя на глазах у всех.

– Я не твоя собственность и я делаю и живу, так как хочу сама. А теперь проваливай отсюда, и забудь про свои замашки сильного мира сего. На меня твоё положение в обществе и твои несметные сокровища не подействуют, я не твои бывшие жены.

– Ты что изучила мою биографию?

Стеша немного растерялась и отвела взгляд в сторону, когда поняла, что сказала глупость, выдав тем самым свой интерес к его персоне.

– Просто случайно наткнулась на неё в интернете.

– Снова врёшь… – он снова захотел подойти к ней, но она остановила его жестом своей руки.

– Даже не думай об этом!

– Я всё равно не оставлю тебя, – Томашевский пристально смотрел на неё. – Потому что ты нравишься мне! Нравишься, понимаешь!

– Когда один человек нравиться другому, то он не ведёт себя так, как это сделал сегодня ты. Уходи из моего дома.

– Стефания…

– Я сказала, убирайся! – закричала она.

Залаявшая в соседней квартире растревоженная собака и голоса соседей, заставили Томашевского покинуть её квартиру. Оказавшись по другую сторону двери, он прислонился лбом к прохладному металлу и медленно провёл пальцами по поверхности, словно пытаясь ещё хоть ненадолго продлить тактильные ощущения прикосновения к её телу.

Спустившись по ступенькам лестницы, сел в машину и направился в гостиницу.

Едва открыл дверь своего номера, и увидел стоявшую перед ним девушку из ночного клуба, ухватил её за руку, и крепко прижав к стене, поспешно принялся освобождать её от одежды. Не обращая внимания на пуговицы и молнии, разрывал всё в клочья и отбрасывал на пол.

Безудержно брал её прямо у стены, не давая ей пошевелиться, и лишь губами впитывал её громкие вскрики и стоны в моменты острого удовольствия.

Он не открывал глаз, потому что не хотел видеть перед собой лицо и тело этой женщины, он хотел видеть другую, и по-прежнему ощущать жар и вкус поцелуя, который сорвал с её губ час назад.

Всё, что происходило сейчас в его номере, ему казалось наваждением, иллюзией, потому что он видел перед собой лицо Оболенской, а не девушки, которую снял в ночном клубе.

Видел её карие глаза, её искусанные в кровь пухлые губы и её громкие стоны, ласкающие его слух и заставляющие хоть на минуту, хоть в своих мыслях представить, что эта строптивая женщина когда-нибудь прекратит сопротивляться и станет его, а то, что это рано или поздно произойдёт, он уже не сомневался.

Глава 7

После ухода Томашевского, Стефания ещё долго просидела на полу, прислонившись спиной к стене. Всё произошедшее в прихожей её квартиры полчаса назад не поддавалось никакому объяснению. Она не слепая и не наивная школьница и, конечно же, видела и понимала, чего хочет от неё этот человек, потому что давно привыкла в своей жизни к повышенному вниманию мужчин, подобных ему. И, наверное, именно поэтому так отчаянно сопротивлялась и отталкивала его, каждый раз, как только он пытался с ней заговорить или проявлять знаки внимания.

Знала точно, что получив от неё всего одну единственную ночь и насладившись её телом в своё полное удовольствие, незамедлительно отправит её на свалку своей жизни, как отправлял в прошлом многих случайных женщин, которых желал. И она не собиралась уступать его сиюминутной прихоти и потому очень надеялась, что он рано или поздно поймёт это и, потеряв интерес, оставит её, наконец, в покое.

Стефания прикрыла глаза и невольно коснулась пальцами своих губ, словно пытаясь воскресить в памяти его безумный поцелуй. Нежная кожа саднила болью. Томашевский был груб, настойчив, не осторожен, но она понимала только одно, что своим сегодняшним поцелуем, он невольно вскрыл её личный ящик Пандоры, который она искусно прятала в глубине своей души. И независимо от её желания выпустил на свободу тёмный образ чёрного лебедя.

Сейчас в ней словно боролись две сущности. Одна яростно сопротивляющаяся его вниманию и вторая, податливая и кроткая, по телу которой разливалось безумное желание, когда он крепко сжимал её в своих объятиях. Она знала точно, что не уступит ему и никогда не сможет опустить перед ним голову и покорно удостоиться чести стать одной из его многочисленных любовниц. Понимала, что будет продолжать бороться с ним, и с собой в первую очередь. Ведь вчера вечером, когда он ушёл от неё, она провела несколько часов без сна, сама не понимая зачем, изучая его биографию.