Ребенок от отчима (СИ) - Леманн Анна

— Я понимаю вас, — шепчу, чувствуя слезу по своей щеке.

Действительно понимаю, каково это потерять ребёнка.

— Понимаю, что о дочери нельзя так говорить, тем более её мужу, но ты сам не первый год с ней и знаешь, какая она, — начинает, приостановив сборы. — Оля не хотела Катюшу. Аборт сделать думала, но я убедил её не делать этого. Пообещал, что мне ребёнка отдаст и может гулять. По правде говоря, думал, что одумается, как дочь увидит. Да только… не вышло. Скакала от одного мужика у другому, а потом и вовсе укатила в другую страну. Повезло, что с тобой связалась. Успокоилась. Остепенилась. И брак ваш длится долго. Жаль, что детишек нет у вас.

— Мы разводимся с Олей, — оповещаю его.

— Как так?! — восклицает, за сердце схватившись. — Столько лет вместе, и тут раз! Опять моя Оля что-то начудила? Да? Негодница! Ах! Знал ведь, что дурная голова у этой девки! Да наивно верил, что исправится!

— Буду честен, — говорю прямо и без стеснения. Пора ему уже узнать об этом. — Я не любил вашу дочь никогда, как и она меня. Оля любила мои деньги, а я то, что брак открывал мне путь ко многим проектам. Но… в моей жизни произошли кое-какие изменения, и я не могу больше быть с вашей дочерью.

— Другая появилась? — догадывается профессор, но до него даже не доходит, насколько мерзок мой поступок. — Ох, ну, значит, так богом суждено! Главное, чтобы Оля теперь по рукам не пошла… Упаси её господь от бед!

— Да, другая! Ваша внучка, и наш с ней ребёнок, — уверенно произношу, даже взгляд не отвожу. — Мы познакомились до того, как я узнал, что она моя падчерица. В ином варианте, я бы даже пальцем её не тронул! Правда! 

— Что?!

— Я понимаю, что мой поступок ужасен, но я хотел, чтобы вы узнали об этом от меня, а не от третьих лиц. Извините меня!

— Ну ты и… — издаёт злой полурык-полувздох.

— Да, мерзавец! — соглашаюсь. — Но я готов понести ответственность за свой поступок. Буду обеспечивать Катю и ребёнка.

— Здесь я сказать ничего не могу, — отходит к окну и долго в него смотрит. — Это пусть Катя решает сама. Нужна ли ей с малышкой твоя помощь. Но в любом случае, спасибо, что сказал. Катя бы никогда мне не призналась.

— Ещё раз прошу прощения перед вами, и я готов на всё!

— Значит, разводишься с Олей ради Кати и ребёнка, — заключает профессор со вздохом. — Ну что ж… как мужчина, я тебя понять могу. Катя — красивая, привлекательная девушка, и грех было не засмотреться на неё тогда. И ребёнок — это счастье, тем более, когда первый. Но как так получилось, что у вас с Олей детей не было?

— Так вышло, — пожимаю плечами. Не буду старика расстраивать окончательно. Пусть аборты Ольги останутся на наших с ней совестях. — Я попрошу Назара, чтобы он отвёз вас к Кате. Со всеми сумками.

— Со мной не поедешь? Или прогнала моя гордячка? — со смехом предполагает.

— Да нет, не прогнала, — улыбаюсь. — Завтра к ней поеду. Сегодня я хочу заехать кое-куда.

— Оля о разводе знает? Бесится, наверное?

— Кхм… бесится, — соглашаюсь, умалчивая, как именно она бесится. Не простит дочь, если узнает. — В общем, я решил, что вам с Катей лучше переехать ко мне. Так будет спокойнее не только мне, но и вам. Да и Кате лучше находится среди людей. Вы постоянно в университете. А не дай бог что? Я почти всегда дома за работой. А когда меня нет, то прислуга. Вы же знаете сами. После угрозы выкидыша лучше присматривать за будущей мамочкой.

— Согласен, — тянет, кивая. — Я попробую повлиять на Катюшу. Но если она не захочет, настаивать не буду. Тут уж извини и сам решай эту проблему. Нужно будет из университета уйду и буду приглядывать за ней.

— Конечно!

Глава 15

Проводив профессора до машины, приказываю Назару доставить его к внучке в больницу, а затем привезти домой. Дождаться, пока он соберёт все их с Катей вещи и отвезти их в мой дом.

Надеюсь, клининг к этому моменту уже все уберёт, и мужчина не догадается, что у его внучки ребёнок от психа. 

И отчего-то я уверен, что Катя всё же вернётся в мой дом.

Несколько минут убеждаю Назара, что поеду на такси и за руль не сяду ни при каких обстоятельствах. Даже отдаю ему водительские права, чтобы он вконец оставил и прекратил меня нервировать.

Знаю, что многое позволяю Назару, но вместе с этим понимаю, что он не со зла это делает. В прошлый раз, когда я вышел из себя и сел за руль, влетел в дерево и чудом остался целым. Перелом двух пальцев левой руки не считаю.

И всё же в тот день я мог не сам в дерево врезаться, а кого-то сбить или попасть в аварию. 

Назар прав. За руль только в спокойном состоянии.

Вызвав такси, называю таксисту адрес кладбища, которое собираюсь навестить. Но стоит выйти из машины и сделать шаг в его направлении, понимаю, что не могу и ногой туда ступить. 

Я не был здесь несколько месяцев. Свыкся за пятнадцать лет с тем, что меня там ждёт и отношусь к этому уже спокойно. Волнительно, больно, но спокойно… если так можно назвать моё состояние.

Но отчего-то сегодня не могу подойти к памятнику на могиле и вновь заговорить. Рассказать что-то Маше. Поделиться своей радостью. Тем, что происходит в моей жизни. Не могу принести ей белые розы, которые она так любила.

Чувствую перед ней вину. Всё ещё чувствую себя уродом, сломавшим ей жизнь.

А сейчас, когда в больнице лежит беременная от меня девушка, тем более…

Я не заслуживаю быть счастливым отцом. Не заслуживаю того, чтобы однажды услышать детский голос, который назовёт меня «папой».

Хотя Маша бы сказала иначе. Сказала бы улыбаться и принимать дар судьбы с распростёртыми объятиями.

Но её тут нет. 

Поэтому я сам всё решаю, что она бы подумала.

Дурак!

Резко развернувшись, возвращаюсь в такси и прошу отвезти меня к скалам. Скорее уехать отсюда.

Местное правительство хотело сделать там парк, установив скамейки, ограждения, но разворовали весь бюджет, и это стало непонятно чем. Скалой… Всё же это осталось скалой. 

Именно там я сделал своей первой жене предложение. Именно Маша показала мне это место, когда сбегала из детского дома.

Отпускаю водителя и иду к нужному выступу. С него открывается прекрасный вид на город. Я мог заехать сюда на такси, но не хочу, чтобы кто-то ещё узнал об этом месте. О моём месте.

Здесь никогда никого не бывает. Поэтому в этом месте можно выпустить свои эмоции наружу.

«— Прекрати срываться на меня, — обиженно просит Маша, надув пухлые губки. — Я не виновата, что у тебя что-то не выходит.

— Прости, — обнимаю её сзади, понимая, что вновь сорвался на беременную жену. И не по делу. — Просто эмоции требуют выбраться наружу.

— Не надо подлизываться, Карим! Кричи на воздух, если так уж хочется покричать! На нас, — гладит свой животик, — не надо! А то мы можем обидеться, и папочка долго будет просить извинения. Ясно тебе, крикливый? — ослепляет меня улыбкой.»

Вот я и кричу на воздух.

Во всё горло!

Выпуская пар в никуда.

Я должен прийти в себя к моменту, когда Катю выпишут. Я должен вернуть себя прежнего, иначе могу потерять и их. Свой очередной шанс на счастье.

За спиной тормозит спорткар и, развернувшись, я тут же его узнаю. Племянник.

Выходит из машины и, опершись о неё, молча ждёт, пока я закончу бессмысленную трату энергии. 

Не осуждает, не считает глупым и психом. Понимает, что со мной творится и как хреново мне сейчас… и поймёт окончательно, когда я признаюсь и ему в том, что совратил падчерицу.

Его подругу!

Ударит, наверное…

Заслужил.

— Зачем приехал? — спрашиваю Рустама, идя к нему и его машине. 

— Угадай с трёх раз, — пожимает плечами, подарив мне понимающую улыбку. — Мой дядя ушёл в себя. Рушит всё в доме, орёт со скалы, пьёт в гордом одиночестве, — намекает на бутылки от пива около обрыва. Но они не мои. — Как думаешь, зачем я приехал?

— Чтобы сдать меня в психушку? — предполагаю и тяну ему руку для рукопожатия.