Ты моя одержимость (СИ) - Дегтярева Ригина

Молот сможет выбить из него дурь. И не только дурь. Ставки в этот раз делаются не просто на победу. Ставки на смерть оппонента Молота. Большие деньги, очень большие. Никитин не знает.

Когда Глеб провернёт всё, Милана будет его, целиком и полностью! И после боя он это докажет! Это маленькое тельце будет под ним стонать и биться в оргазме от его дружка в штанах!

Глеб усмехнулся от этой мысли и поправил свой уже каменный стояк. Он в предвкушении, но остался ещё один вопрос.

-Сергей Анатольевич, -начал говорить Глеб в трубку, дождавшись ответа.

-Здравствуй, Глеб, что-то случилось? -поинтересовался у него Никитин-старший.

-Нет, что вы? Я хотел с вами поговорить об одном деле. Мы можем встретиться?

-Нет, Глеб. Не можем. Я сейчас не в городе, и, скорее всего, прилечу только через несколько дней. Я думал, ты об этом знаешь? -проговорил Никитин.

-Да, мне об этом сказали. Но всё же я решил лично убедиться, что мы не сможем встретиться. Не буду вам мешать, до свидания! -Глеб отключился.

Это был самый важный вопрос. Значит, Никитина нет в городе, и ему не о чём беспокоиться. Самый главный и опасный человек сейчас далеко…

Схема простая. Молот должен убить Самойлова. Глеб, и все его друзья, знающие, что будет такой исход, приплатившие за это, делают ставки. Убийство должно произойти

не раньше, чем в третьем раунде. У Глеба всё рассчитано! Народ требует зрелищности. А за зрелищность надо платить!

Никитин был бы против. Но Никитина на месте нет. Значит, Глеб провернёт ещё один кровавый бой, на котором обогатится и, наконец, позволит себе Милану в качестве трофея!

глава 38

Если это чувство

Просто выброс эндорфина

Скажи, почему так больно сильно?

Почему так больно сильно? Макс!

Если это чувство

Просто взрыв окситоцина

Скажи, почему так больно сильно?

Почему так больно сильно? Макс!

Почему так больно сильно?

Сегодня бой, вечером! Тренируйся, Макс, как бешеный. Почему такое чувство, что всё закончится? Один бой. Никитину доверяешь, старику этому? Дашке доверяешь? Пользовалась она тобой? А пох*ер, даже если так. Большие деньги, большие люди. Что ты можешь, Макс? Чего ты сам стоишь? А умеешь что в жизни? Лучше всего умеешь?

Были рядом свои пацаны. Марк был рядом. Денис. Дела проворачивали. Дельцы, мля. Умниками себя считали. Колотили кулаками.

Вот тебе и пригодилось то единственное, что ты умеешь. Немного ворочать мозгами, чтобы лучше махать кулаками. Один бой.

Молот—убийца. А ты кем стал? За девушку, чей первый раз испоганил, можно подраться. Можно и по морде получить. Только это ничего не исправит.

Что ты за сволочь такая оказался, Макс?

Наушники в уши. Погромче, чтобы перебивало мысли. А там, сука, как назло, кто намиксовал это?

«Поклялся никого не любить

Отлично, значит психика в норме

Завел себе подругу в надежде

Что это хоть как-то успокоит»

Точно, про него и про Дашку, как подслушал сука этот горластый? Или у всех всё одинаково?

«Как бы та не старалась

От тебя не добьется взаимности

Но зато она будет твоим гарантом

Спокойствия, не одинокой стабильности»

Ей и не нужна взаимность, ей нужно, чтобы её трахали вовремя и качественно. А какие у неё виды на тебя, Макс? Что они со своим отцом вместе задумали? Папина дочка. Всё за деньги у неё покупается и продаётся. И тебя она себе, как игрушку, купила.

«Сколько ты будешь издеваться над ней:

Дружки, алкоголики, клубы...

Ночами шляться хер пойми с кем

Не замечая, как бедная любит

Пока не встанешь у зеркала

И не увидишь в какую мразь превратился»

Про него это, про него и про… Милану. Мразь он, не замечал, как любимая любит… И она всё равно отдалась ему, вот такому. Не заслуживает её. Боксерская груша его

понимает. А он сам не понимает ничего больше. Есть сегодняшний бой. Есть Милана. Он обещал ей победить. Как она сказала? Не позволит, чтобы его вынесли в мешке? Его крошка. Переживает за него его крошка. Нельзя больше заставлять её переживать. Нельзя с ней так.

Вечером трибуны ревели. Ринг обтянут высокой сеткой. Бабы ходят раздетые. Те, что с пузанами в ложах сидят, ещё раздетее будут. Кто-то с биноклем маленьким, как в театрах. Не знает Макс, как он правильно называется, бинокль этот. Будет смотреть, значит, как они друг друга колотят. Как тестостерон с кровью и потом выплёскивают. Мясорубка здесь, предупреждали его. Ничего, ему сейчас только сюда, только в эту мясорубку. Чтоб перемололо, чтоб пробрало до кости. Чтоб не чувствовать.

Будет она здесь сегодня? Лучше бы не смотреть ей на такое. Зачем его крошке на такое смотреть? Макс будет драться, будет бить. И Макса бить будут. Мало Милана переживала за него? Мало она видела? Пусть уже до конца дойдёт с ним. Пусть увидит его всего, посмотрит, какой он есть — бешеный.

Если любит зверя, пусть смотрит. Простить сможет, и будет он ручной с ней. Клыки спрячет, будет с руки есть. Пока Милана сама по другому не захочет. Его Милана.

Так, собраться, трибуны ревут, ведущий начал.

— Леди и джентльмены!!!

Рёв в ответ.

— Итааа-аак! В правом углу, в сопровождении трёх красоток, взрастивших свои прекрасные буфера на отборном молоке и мясе, появляется МОЛОТ!!! — Что-что? — орет ведущий. — Нет, никакого силикона! Тут всё натуральное, и красотки, и бойцы! Какие мышцы! Какое мясо! Что? — заигрывая с аудиторией, он поднёс ладонь к уху. — Что-что? ДА!!! В мясо Молот отделает своего оппонента! Но, возможно, наша темная лошадка не так проста?! Точнее, он не так прост! И-та-а-аак! — ведущий набрал побольше воздуха, — в правом углу у нас Бешеный Макс, известный как Железный Лом!!!

Ну вот и всё. Погнали!

— Схватил за голову! Он схватил и пробил в голову! Сколько же должно быть силы в этом ударе! — орал ведущий. — Но никаких шансов! Молот держит удар! Лом хочет продолжать?! Он продолжает! Лом не падает!

После первого пропущенного в брюшину Макс не падает. Но теперь он понимает, что его ожидает. Ему кричат, что силы не равны. Что Молот — гений бокса.

Рефери прыгает вокруг, ведущий орёт и комментирует. Они тоже против Макса.

— Неужели Лом сломается?! Как, должно быть, сейчас больно нашей Темной Лошадке?!

Врезать и ему в морду, что ли? Все против? Нет, трибуны ревут. Стойкость и злость Макса трибунам нравятся. Удар, ещё удар! Молот не падает. Но и Макс держится тоже!

— Только не сломайте шею! Только не сломайте! Или что? — ведущий опять спрашивает. — Сломать? Ломай! — орет он. — Ломай его, Молот, ломай! Но!!! Слишком поздно, слишком поздно, дорогие друзья! Железный Макс держит уда-а-а…

Макс не выдержал. Вырубил ведущего. Судья сам отскочил. И хорошо. Нервы ни к черту. И силы не придётся попусту растрачивать. Бесил его этот клоун.

Макс понял уже. Тут бой не на жизнь, насмерть. Плевать и на ведущего и на судью. Поломать надо Молота. Свалить. Ухмылку его эту с лица выбить. Если не свалит Молота, тот его здесь и убьёт.

Ведущий в нокауте. Трибунам понравилось. Все телки здесь Макса хотят. Смотреть ему некогда, он сам знает. Чувствует их похоть, их взгляды. Но только взгляд одной единственной режет ножом. Остро, больно. Она здесь? Макс разворачивается к трибунам, пропускает удар. Падает. В голове всё смешано. Её губы, тело, запах. Руки. Взгляд её глаз молящих, влюблённых и злых одновременно. Так она здесь?! И смотрит?

— Милана!!! — Он не знает, про себя он прокричал или в голос. Забулькал кровью, может, его теперь и не расслышать. Пробили в корпус, Молот ещё раз пробьёт, и не будет Макса. Не будет их с Миланой. Ни матери, ни сестры. Ничего больше. «Прости, Мама» — сказал себе и поднялся. «Милана, какой есть! Вот такой я есть! И если ты здесь, смотри!»