Только между нами (СИ) - Салах Алайна

Но даже если предположить, что я ему об этом скажу. Что дальше? Увольнение, переезд в пустующую квартиру на Зубовском… Жизнь с нуля. Но не с Матвеем же? Ясно ведь, что он не мой вариант. Это случайная химия, закономерный взрыв… Мальчишка был слишком настойчивым, а я слишком долго не чувствовала себя объектом чужой страсти. Если плотину долго подпиливать — её прорвёт. Вопрос: что делать с этим дальше? Умный не станет наслаждаться зрелищем, как вода смывает дома и деревья.

Пустеет третья чашка, а я по-прежнему ни к чему не пришла. Может быть, плюнуть на всё и уехать куда-нибудь одной? Сменить климат, обстановку, избавиться от знакомых лиц. Перезагрузиться. Потому что я не знаю, как мне быть. Жить с мужем, будто бы ничего не произошло, я едва ли смогу. Отрубить и начать всё сначала… Чёрт, это очень страшно. Страшно до такой степени, что начинают дрожать пальцы. Уйти от Ромы — означает отказаться от всего, что когда-либо представляло для меня ценность. Он, даже такой резкий и зачастую равнодушный, — тот, кого я по-настоящему знаю. Несмотря на все наши разногласия, ближе него у меня никого нет. Мама — это другое. Муж принимает меня настоящую, без маски дочери, которую я неосознанно надеваю всякий раз, когда прихожу к ней в гости.

Вот так выясняется, что по сей день я живу с уверенностью: в случае реальной необходимости Роман будет рядом и поддержит. Да, даже сейчас, когда у нас всё плохо. У меня дыхание перехватывает от мысли, что я могу этой уверенности лишиться.

В состоянии душевного раздрая я пребываю до самого вечера. Несколько раз звонят по работе, и каждый раз при виде знакомого номера я вздрагиваю от мысли: «Вдруг это Матвей?» Я совсем не хочу, чтобы он звонил, но отчего-то всё равно ощущаю разочарование, когда оказывается, что это действительно не он. Удастся ли мне убедить себя, что этот парень — просто приключение? Приключения как раз и хороши тем, что после них есть возможность вернуться в спокойный и понятный быт. А на женскую версию Индианы Джонса я совсем не тяну.

Я лежу в гостиной перед телевизором, когда из прихожей доносится шум. Паника подкатывает к горлу, заставляя меня сесть. У нас с Романом нет знакомых, которые могли бы без предупреждения прийти к нам домой.

Но ещё до того, как я успеваю по-настоящему испугаться, в гостиной появляется муж.

— А ты почему дома, Стелла? — Роман переводит взгляд с меня на наручные часы. — Прогуливаешь работу, пока шеф в отъезде?

Я настолько ошеломлена его появлением, что с трудом складываю мысли. У меня ведь ещё оставалось время до четверга. Он не должен был возвращаться так рано.

— Плохо себя чувствовала. А ты… почему вернулся сегодня?

— Да хрен его знает. — Муж берётся за узел на галстуке, но затем, будто передумав, идёт ко мне.

Наблюдаю за его приближением и на секунду представляю, как от нашего столкновения меня разносит на куски. Сейчас я — психически неуравновешенная героиня романа Толстого, а муж олицетворяет собой тот самый поезд.

— Считай, что домой потянуло. — Роман кладёт ладони на мои безвольно опущенные плечи и несильно сжимает. — По жене вот соскучился.

Он тянет меня к себе, отчего щека сливается с его рубашкой. Окаменев, я смотрю на подлокотник кресла в дальнем углу и напоминаю себе дышать. От Ромы пахнет эксклюзивным парфюмом и дорогой тканью. Ему не нужен кондиционер для белья, потому что раз в неделю домработница сдаёт его рубашки в химчистку. А ещё он не курит.

— Ну что, может, соберёшься на скорую руку и съездим в «Рауль»? Там, кстати, подарок тебе лежит в прихожей. Посмотришь потом. Не рыба, конечно. — В груди мужа вибрирует смех. — Но выбор был невелик.

Дыхание не желает возвращаться в норму: каждый вдох даётся мне с трудом. Что это? Интуиция? Издёвка судьбы? Почему именно сейчас Рома решил проявить себя примерным мужем? Когда я как никогда далека от образа примерной жены.

— Давай лучше побудем дома, — предлагаю, отстранившись, и позволяю себе на долю секунды встретиться с ним глазами. — Я сейчас быстро пасту приготовлю. Подойдёт?

— Подойдёт. — Рома быстро целует меня в лоб и возвращается к развязыванию галстука. — С Мурманском на ближайший год я точно завязал. Жуткий город. Даже поесть нормально негде.

Подарком мужа оказываются бриллиантовые серьги. Очень красивые, разумеется, дорогие. Я не обманываюсь насчёт того, что Рома потратил кучу времени на их поиски — скорее всего, они куплены в аэропорту. Но разве это имеет принципиальное значение? Для меня — точно нет. Главное, он вспомнил и купил.

— Красивые. — Защёлкнув застёжку, поворачиваю голову из стороны в сторону в качестве демонстрации. — Мне очень нравятся. Спасибо.

— Последняя коллекция, — замечает Роман, окуная вилку в приготовленные мной спагетти. — Вкусно, кстати. Уж точно вкуснее, чем в мурманских забегаловках.

В этот момент пиликает мой телефон. Машинально снимаю блокировку и смотрю на сообщение, присланное с незнакомого номера.

«Ты не пришла на работу. С тобой всё в порядке?»

Я даю себе ровно секунду, чтобы его перечитать, и дрожащей рукой выключаю звук.

— По оригинальному рецепту нужно было положить пекорино романо, но я использовала пармезан.

— Хорошо получилось.

Экран вспыхивает вновь.

«Везде мерещатся твои запах и голос, прикинь? Просто крыша едет. Мне нужно тебя увидеть».

25

Матвей

— …Зря ты не пошёл с нами, кстати. Там потом живая группа выступала. Было весело. Алёнка с Айгуль караоке пели…

Я лишь из вежливости дослушиваю до конца сказанное Ириной и на всякий случай киваю. В том, что все мои мысли заняты Стеллой, нет её вины. Никто, кроме самой Стеллы, не виноват в том, что я настолько на ней свихнулся.

— Рад, что вы хорошо провели время. Пойду налью себе кофе.

В глазах Ирины появляется лёгкое разочарование, но потом она улыбается. Ответ пришёлся невпопад, я и сам это понимаю. Предполагалось, что я должен был выразить расстройство подобным упущением. Но какое тут, на хрен, расстройство, если в тот момент, пока они кричали песни в микрофон, я трахал Стеллу?

В офисной кухне наливаю себе кофе и тащусь обратно в кабинет. Переставляю ноги как можно медленнее, потому что каждую секунду надеюсь в коридоре встретить её. У меня ломка. Самая настоящая. Я дрочил на воспоминания о ней вчера перед сном и сегодня утром.

Чёрт знает, откуда взялось это помешательство, но избавляться от него мне не хочется. Потому что с ним всё ощущается по-другому, острее. Судя по тому, что говорят о наркотиках, эффект схожий. Десятикратно усиливаются отклик от всего, к чему привык. Касания, запахи… Даже кончается по-другому — с салютами в голове и ошалевшим шепотком в ушах: «Вот это охуеть». И как любой, распробовавший кайф от наркоты, я, конечно, хочу повторить.

На воспоминаниях можно протянуть сутки, а дальше ломка берёт своё. Сейчас я даже представить не могу, что когда-то захочу трахнуть кого-нибудь ещё. Для чего мне другие, если позавчера я выяснил, каким на самом деле должен быть секс? Его смысл не в причудливых позах, не в том, насколько громко кричит партнёрша, и не в том, куда ты её трахаешь. Судя по тому, как было со Стеллой, это совсем не важно. Я просто кайфовал от возможности её трогать, от малейшего звука, который она издавала. Я мог бы вечность трахать её в миссионерской позе, и мне бы не надоело. Просто потому, что она — это она.

В коридоре я её так и не встречаю и по возвращении в кабинет ныряю в цифры. Но она здесь, в офисе. Никто мне об этом не говорил — я просто знаю. Чувствую по непрекращающейся вибрации на коже. Вчера, в её отсутствие, такого не было.

После обеда меня вызывает Родинский. Вываливает передо мной проект по новому сервису недвижимости, спрашивает мнение. Он в приподнятом настроении, поздравляет с прошедшим днём рождения, пару раз пытается вырулить наше общение в неформальное русло. Мне это не нравится. Не нравятся возможные причины, по которым на него снизошло благодушие. Не нравится, что это может быть как-то связано со Стеллой. Пусть лучше остаётся собой: помешанным на деньгах ублюдком, недостойным её.