Самый яркий закат (ЛП) - Мартинес Али

Наш мальчик.

В моей груди потеплело, от этих слов зашевелилось что-то глубоко под моей кожей, пока они не приласкали мою душу.

Вот кем он был.

Нашим.

Портера не было в тот день, когда он родился.

А меня не было, когда он вырос.

Но, как команда, один из нас всегда был там. Сначала для Лукаса, а потом для Трэвиса.

Слезы защипали мне глаза, слова «Я люблю тебя» чуть не сорвались с моих губ. Я сдержала их.

Я: Ты собираешься надеть женское нижнее белье, когда я приеду?

Портер: Ни единого чертово шанса.

Я улыбнулась и открыла дверь машины. Я была уже на полпути к дому, когда у меня в руке зажужжал телефон.

Портер: И как только дети уснут, на тебе тоже его не окажется.

Тепло из моей груди переместилось на юг.

Трэвис выбрал именно этот момент, чтобы выскочить через парадную дверь. Я подпрыгнула и с покрасневшими щеками сунула телефон в карман.

- Шарлотта! – Завопил Трэвис, едва не сбив меня с ног. – А теперь мы можем вернуться к тебе домой? – он подмигнул, что было больше похоже на моргание.

Мои губы тут же сжались, и я позволила своему взгляду скользнуть через его плечо туда, где стоял Брэди, прислонившись плечом к дверному косяку, с тяжелым хмурым взглядом, направленным на меня.

Дерьмо.

Я была не в настроении встречаться с Брэди один на один. Я была счастлива, по-настоящему и искренне, впервые почти за десять лет. И я не позволю ему разрушить это для меня.

Но то, что я отказалась, вовсе не означало, что этого не произойдет.

- Эй, нам надо поговорить, - крикнул он.

Я внутренне застонала. – Иди и подожди в машине, Трэв. Я буду через минуту.

- Переднее сиденье? – спросил он.

Я искоса взглянул на него. Он задавал этот вопрос каждый раз, когда мы выходили из моей парадной двери.

И каждый раз я отвечала. – Заднее сиденье.

Бедняге повезло, что я не посадила его в детское кресло. Не говоря о том, чтобы ехать впереди.

- Вот блин, - пожаловался он и направился к моей машине.

С энтузиазмом улитки я подошла к Брэди.

- Что случилось? – спросила я, молясь, чтобы Трэвис был так же хорош, как я думала, в том, чтобы сохранить наш маленький секрет о Портере.

Брэди сунул руку в карманы джинсов. – Я хочу, чтобы он переночевал у меня в эти выходные.

Мои плечи развернулись, а тело пришло в состояние боевой готовности. – Что? Ни за что!

Он склонил голову набок. – Я и не спрашиваю. Он был у тебя каждую ночь с тех пор, как вернулся.

Я скрестила руки на груди и уставилась на него. – Да, Брэди. Потому что он болен. Он просыпается два-три раза за ночь для дыхательных процедур и приема других лекарств. Мы оба знаем, что я лучше подготовлена к этому, чем ты. Будет лучше, если он останется со мной. Слушай, ты можешь забрать его в субботу днем, но в субботу вечером он поедет со мной домой.

Он схватил меня за локоть и дернул к себе. – Тогда научи меня.

- Ты что, с ума сошел? – прошипела я, отдергивая руку. – Не прикасайся ко мне.

Стыд вспыхнул в его глазах. Он провел рукой по волосам, а затем обхватил затылок. – Дерьмо. Извини.

И, как будто извинения Брэди были недостаточно шокирующими, он поднял свой взгляд на меня, горе и уныние почти отбросили меня назад на шаг.

- Мне нужно побыть с ним подольше. Он не общается со мной так, как с тобой. Сегодня вечером он провел здесь целых два часа. И полтора часа из них ушло на то, чтобы спросить, когда ты вернешься за ним.

Чувство вины тяжело осело у меня в животе. – Брэди… Я…

- Что я делаю не так?

Удерживаешь его от Портера.

- Прошла всего неделя. Будь терпелив.

- Ему понадобилось минут десять, чтобы сблизиться с тобой, Шарлотта.

Я опустила взгляд. – Он видел меня с Портером. Это было интуитивное доверие.

- Господи, - выдохнул он, указывая подбородком на мою машину. – Ему не терпится уехать отсюда.

Проследив за его взглядом, я обнаружила, что Трэвис отчаянно машет мне, чтобы я возвращалась.

Внезапно я почувствовал себя ужасно.

Трэвис не хотел уходить от Брэди, он просто хотел вернуться домой – к Портеру.

Я сжала предплечье Брэди. – Я поговорю с ним. Ладно?

- Да. Конечно. Увидимся завтра. – Он помахал мне рукой и, прежде чем я успела пошевелиться, захлопнул дверь.

Весь свет в комнате был включен. Моя голова была откинута на подушку, моя рука в волосах Портера, его рот между моих ног.

Следует отметить, что, хотя секс в ванной был восхитительным, кровать определенно имела свои преимущества. Лучшим из которых была та легкость, с которой Портер мог пройтись своими губами по каждому дюйму моего тела.

Сдавленный крик вырвался из моего горла, когда его пальцы грубо проникли в меня, в то время как его язык кружился над моим клитором.

- Портер, пожалуйста, - взмолилась я, дергая его за волосы.

- Нет, пока ты не кончишь снова, - пророкотал он, и вибрация сделала несколько действительно приятных вещей.

- Я не могу, дет… о, Боже. – То, что началось как шепот, превратилось в стон, когда он прокрутил свои пальцами, согнув их внутри меня.

Когда мы с Трэвисом прибыли в дом, мои нервы сдали.

Портер ждал нас на крыльце. Но, глядя на этот двухэтажный кирпичный дом, я поймала себя на том, что боюсь выходить из машины. Как я могла войти в этот дом, не чувствуя себя незваной гостьей?

Этот дом был порталом в совершенно другое измерение.

Врата в мир, в котором вырос мой сын.

Мир, где он называл другую женщину мамой.

Ту самую женщину, которая забрала его у меня.

Оцепенев, я приняла поцелуй Портера, прежде чем он провел меня внутрь. Один шаг в дверь – и я поняла, что все гораздо хуже, чем я боялась. Изображения моего сына покрывали стены странной, но очаровательной мешаниной рам. Как бы мне ни хотелось исследовать, запомнить и впитать в себя каждый из украденных моментов его детства, я не могла заставить себя посмотреть.

Что, если она была на фотографиях? Держала на руках моего сына. Улыбалась вместе с сыном. Смеялась вместе с сыном. Жила и наслаждалась каждым мгновением, которое она у меня отняла.

Я говорила себе, что прошлое не имеет значения, но все равно чувствовала, как дюжина копий его темно-карих глаз сверлят меня со всех сторон, дразня воспоминаниями, которых у меня никогда не будет.

Поэтому я притворилась, что этих фотографий не существует.

Только они стали всем, о чем я могла думать.

Любопытство поглотило меня, пока самосохранение вело свою войну.

Я улыбнулась в ответ. Смеялась, когда было что-то смешное. Держалась за Портера, как будто он мог остановить это. Но я так и не открыла рта, чтобы объяснить ему, почему молча схожу с ума.

Не его вина, что Кэтрин оказалась сумасшедшей. Но пребывание там, где она когда-то жила, душило меня.

После заказанного ужина из Портерхауса – на тарелках, которые, вероятно, купила женщина, которую я ненавидела всеми фибрами души – мы провели ночь на диване, на котором она, вероятно, сидела, мои ноги переплелись с мужчиной, который когда-то поклялся любить ее, а мой сын играл – и дрался – с ее дочерью.

Она украла моего ребенка и незаметно впустила его в жизнь своего мертвого сына.

Неужели я теперь проскальзываю в ее жизнь?

Во время фильма, который дети настояли, чтобы мы посмотрели, они заснули.

Портер не замедлил отнести их обоих в их комнаты.

А потом понес меня к своей кровати.

Или это была ее кровать?

Отчаянно пытаясь отвлечься от кружащегося торнадо в моей голове, я с нетерпением приветствовала его тело.

Портер мучил меня долго и упорно, пока мы оба не покрылись потом. Но даже после того, как мы закончили, я не была готова вернуться к реальности.