Я - осень, а ты май (СИ) - Бельская Анастасия
Но даже я никогда не стану утверждать, что людям со мной легко, а мне легко с ними. И оттого в том фильме мне было легко увидеть весьма понятные штуки в главном герое Майкле, который испытывал ряд проблем с обществом.
Но тогда я не мог понять самого главного — как одна женщина среди миллиарда других вдруг выделяется из общей массы, становится светящимся долбаным идолом среди серой толпы, и ее голос «зовет» тебя будто отдельными нотами, которые никогда раньше ты не слышал от других.
Я любил раньше.
Я восхищался красотой, талантами и качествами других женщин.
Но никогда прежде я не был настроен всеми данными мне природой чувствами лишь на одну, маленькую и для кого-то совсем обычную, но для меня словно подсвеченную изнутри.
«Анастасия». Даже ничего менять не надо в имени — оно прекрасно сочетается с Аномалией, тем словом, которым выделил Лизу Майкл среди прочих. И теперь я точно также оглядываюсь на весело болтающую «свою» женщину, и ее голос выделяется тональностью и громкостью среди двух других.
Не потому, что Настя слишком громкая.
А просто потому, что я как-то настроился на нее, и совершенно не знаю, как вернуть все как было.
И надо ли?..
— Максим, мы дождемся мяса сегодня? Я уже почти наелась овощами! — кричит Ирина, прерывая мои размышления, и я недовольно смотрю в сторону сестрицы.
— А овощи полезней! Вон, у Настены спроси — она с недавних пор в теме…
Ума не приложу, нахрена это сказал. Ловлю взгляд карих глаз с чуть приподнятыми бровями — а затем широкую улыбку, которая переводит все в шутку, за что я ей искренне благодарен.
Блять. Не припомню, чтоб раньше в моей голове вообще хоть как-то фигурировал Листьев, кроме рабочих вопросов. А сейчас всплыл вместе со своей залаченной прической без спроса — и с бесячей правильной вежливостью, которой мне самому не хватает.
За что он приглянулся Насте? Трудно представить себе более разных людей — я с вечно пессимистическими прогнозами, и блондинчик, во всем старающийся найти хорошее. Мы даже по внешности словно с разных полюсов, но на Насте наши вкусы сошлись, и теперь как-то трудно просто выкинуть это из головы.
Я не собирался предъявлять претензий. И ревновать тоже. Но, как оказалось, некоторые вещи отказываются подчинятся сознанию, и приходится прилагать усилия, чтобы засунуть свои эмоции поглубже.
Мы — вместе. Пробуем адекватные, взрослые, здоровые отношения. Меня интересует именно это, а не подростковые «чем он лучше меня»? Да ничем, блять! Во-первых, потому что с моей самооценкой все в порядке.
А во-вторых… Ангелочек-то со мной, верно?
Я сажусь к женщинам, которые уже завернулись в пледы, и под одобрителньый гул раскладываю мясо по тарелкам. Тут же с небольшого детского городка прибегают дети, наперебой требуя жареные сосиски. Маленькая Маруся сперва залезает на руки к маме, но видя, у кого в руках решетка с сосисками, тут же покидает родные колени.
— Мне вот эту! — без страха пролазит мне под локоть Малышарик, указывая пальчиком на наименее прожаренную сосиску.
— Без проблем.
Не знаю, по каким методикам Настя воспитывала ребенка, но мне нравится результат. У Ирины два парня — и это единственные дети, которых я знаю достаточно близко. Тоже не какой-то ужас в поведении, но в три года уж точно ни один из них не отличался терпением и вот такой разумностью — Мария просто замирает, ожидая, когда я наколю сосиску на вилку, и хорошенько обдую, протягивая ребенку.
— Спасибо! — с чувством благодарит она, и снова бежит к Настиным коленям, желая принять наиболее удобную позицию за столом.
Я угощаю всех остальных, взрослым выкладывая мясо, а миску с сосисками отдавая детям. Замечаю, что Малышарик почти стянула с мамы плед, и на автомате начинаю укрывать вечно мерзнущую Настю — пока не ловлю на себе внимательный мамин взгляд.
— Что?
— Ничего. Просто любуюсь — вы отлично смотритесь вместе…
Я буквально кожей чувствую, как краснеет позади меня Настя, и закатываю глаза. Мама как всегда со своей сентиментальностью. Не сказать, чтобы я ожидал другого, тем более, сам видел вчера, как ей приглянулась Настена — но смущать так рано свою девушку точно не планировал.
Свою девушку. Хм. А мне нравится…
Не обращая внимания на Настины ерзанья, я беру свой стул, ставя вплотную, и обнимаю девушку, ясно показывая, что между нами. Уж точно не собирался делать среди своей семьи вид, что мы «просто коллеги». Да и среди прочих тоже. Уж слишком долго мы вели себя, воротя носы и притворяясь: «мне не хочется».
Хочется, блять. Нереально хочется сидеть вот так рядом, и в любой момент целовать Ангелочка куда-то под холодное ушко. А после смотреть в какие-то космически сияющие темные глаза, и понимать — это я источник такой радости…
До меня не сразу доходит, что я обнял своими лапищами не только Настю, но и Малышарика, а оттого глаза моей матери и вовсе увлажнились. Да-да, я в курсе, как она хотела внучку — и теперь, скорее всего, уже мысленно примеряет, какого размера свитер связать Марии на Новый год.
Слишком быстро. И совсем не про меня желание сейчас загадывать, но ведь если все пойдет неплохо — то почему и нет?..
— Ой, телефон звонит! Чей?
Я слышу, как из моего кармана доносится стандартная мелодия, и вытаскиваю мобильный. Настя смотрит на Ирину, болтая с ней о детских вещах с какого-то сайта, а я быстро встаю, желая ответить наедине.
Кире.
— Да?
— Макс, привет. Давно не звонил, вот, набираю сама — ты как там?
— Хорошо. Иркино день рождения празднуем. А у тебя что нового?
— О, передавай поздравления. Да у меня все по-старому, только…
Далее я слушаю о выступлении своего начальника на радио в понедельник, и о том, что неплохо было бы дополнить его интервью беседой с одним из работников издания. Я размышляю, интересуюсь вопросами — и соглашаюсь, потому что мне такое интересно.
— Отлично, тогда в понедельник жду вас после обеда у себя, — ее голос сейчас подобен подплавившемуся сахару, и я помню, как раньше обожал именно такой тон у Киры, — а как на счет нас, Макс? Не передумал?
— Нет, — спокойно повторяю то, что она уже слышала, — только дружеское общение, Кир. Не больше. И, если для тебя так будет понятнее — я в отношениях.
— Что? Ты — в отношениях?! Где это ты подцепил еще одну мазохистку, а?
— Что ты имеешь в виду? — уже грубо выдыхаю в трубку, и Кира тут же убирает шутливый тон в сторонку.
— Всего лишь то, что твои загоны не каждая вытерпит.
— Это я итак в курсе. Что-то еще?
Тишина в течении пяти секунд — и Кира, наконец, находит нужные слова.
— Не бузи, Максим. Я просто уточнила, потому что осознаю, кто ты есть, и что мы вдвоем могли бы поладить. Уж с этим-то ты спорить не будешь?
Я понимаю, о чем она. Кира — умна, мила, без зашоренности во взглядах, и плюсом — неплоха в постели. Еще отлично знает мой тяжелый характер — и понимает, как с ним справиться.
Ну и плюс моя когда-то влюбленность в нее позволяет ей делать вывод, что мы друг другу можем быть взаимны.
Но…
Но все-таки она не Настя с ее неподвластными реакциями, и отсутствующему инстинкту самосохранения. Не Настя, да. И этим все сказано.
— Спорить не буду. Но я уже сказал свою позицию — между нами все. Только рабочее и приятельское общение. Ок?
— Без проблем, — весело откликается женщина, и мы завершаем разговор.
Хорошо, все же, что среди моих бывших почти все адекватные. И также почти со всеми я сумел сохранить нормальные отношения. Даже несмотря на то, что некоторых, по их же словам, ой как обидел…
Я возвращаюсь за стол, снова обнимаю уже одну Настю, так как Маруся улетела играть на площадку. Замираю над темной макушкой, вдыхая уже по-настоящему морозный воздух, и вместе с ним — ее естественный сладковатый запах, заставляющий мои легкие работать глубже, а глаза инстинктивно прикрываться.
Не люблю осень.
Но, как бы это ни было странно — моей совершенно осенней девушке удаётся вплетать своим присутствием в эту сырость май…
