Подлинное искупление (ЛП) - Коул Тилли
Взгляд сестры Руфи наполнился сочувствием, и у нее поникли плечи.
— Соломона и Самсона только что вызвали. Пророк созвал экстренное собрание.
Глубоко в груди затеплилась надежда. Возможно, мне удастся незамеченной пробраться к Райдеру.
— Но я не знаю, сколько они там пробудут и с кем вернутся.
В ее голосе послышалось предупреждение. Но мне было все равно. Видимо, она прочла это по моему лицу.
Сестра Руфь вышла из комнаты. Через несколько секунд она вернулась, держа в руках латунный ключ.
— Пойдем, — поспешно сказала она.
Подняв подол платья, я последовала за ней в пустой коридор и далее в соседнюю камеру.
Сестра Руфь открыла дверь и ахнула. Я проскользнула мимо нее. Увидев на полу Райдера, избитого, израненного и всего в крови, я прикрыла рукой рот. К глазам подступили слёзы, но я быстро их отогнала и обратилась к своим опекунам:
— Принесите мне ведра с чистой водой и тряпки. Ещё нам понадобится мыло.
— Хармони, — с тревогой произнёс брат Стефан, но я вскинула руку.
— Меня не волнует, накажут меня за это или нет. Какая вообще разница? Я нужна Пророку живой, и я не брошу Райдера в таком состоянии, — я подошла к искалеченному телу Райдера. — Уверена, что, если бы на его месте была я, он ни за что бы меня так не бросил. И вы прекрасно знаете, что это правда. Вы слышали, как мы с ним разговаривали. Вам известно, какая добрая у него душа.
Брат Стефан и сестра Руфь обеспокоенно переглянулись, а потом поспешили за всем тем, о чем я просила. Я опустилась на пол рядом с Райдером, у меня нервно дрожали руки. Я никогда не думала, что когда-нибудь увижу его во плоти, лицом к лицу, как сейчас. Мои глаза пробежали по его телу. Он был большим, высоким и очень крепким. От этого я почувствовала себя ещё меньше. Не знаю почему, но мне понравилось, что он больше меня. Он был похож на павшего воина — сильного и храброго.
Наклонившись, я осторожно убрала с его лица спутанные, грязные волосы. Но увидела только окровавленную кожу, всю в синяках и ушибах.
— Райдер, — прошептала я, погладив пальцем по его щеке. — Мне так жаль, что они с тобой это сделали.
Он не шевелился. Я была уверена, что он даже меня не слышит.
В камеру вбежали сестра Руфь и брат Стефан. Они положили на пол тряпки, полотенца и мыло. Сестра Руфь принесла еще расческу и ножницы.
— Господи Боже, — произнесла сестра Руфь, глядя травмы Райдера. — Что они с ним сделали? Он ужасно выглядит.
Я не хотела ей отвечать. Боялась, что если скажу хоть слово, то не выдержу. Я быстро вытерла ему руки и грудь. У него на ногах было что-то, напоминающее грязные брюки от туники. Как я поняла, когда-то они были белыми, но сейчас казались какими угодно, только не белыми. Однако их я трогать не стала. Я бы никогда не оскорбила его подобным образом.
Смывая грязь с его рук, я нахмурилась, увидев показавшиеся из-под засохшей крови цветные рисунки. Когда я присмотрелась повнимательнее, у меня похолодело внутри. Его кожа была усыпана изображениями дьявола и злых существ.
— Откуда это у него? — спросил брат Стефан.
Я покачала головой и взглянула на лицо Райдера, но его снова закрывали немытые волосы.
Слишком увлёкшись отмыванием Райдера, я не заметила, как кто-то подошел к его двери. Внезапно услышав мучительный крик, я повернулась и увидела стоящую в дверях женщину с тазом воды в руках. Она уставилась на лежащего на земле Райдера, и от его вида у нее побледнело лицо. Женщина посмотрела на меня, и ее голубые глаза еще больше округлились.
У меня бешено заколотилось сердце. Вскочив на ноги, я произнесла:
— Меня держат в соседней камере. Я увидела, что он ранен и пришла на помощь.
Я указала на брата Стефана и сестру Руфь.
— Это я заставила их прибежать сюда, когда увидела, что охранники покинули здание. Это всё моя вина.
Женщина слушала, но не отвечала. Она оглянулась назад, затем вошла в комнату.
— Кто ты такая? — с любопытством спросила она.
— Меня зовут Хармони.
Женщина сглотнула.
— Ты… ты окаянная женщина Евы?
Выпрямившись, я сказала:
— Да. Меня объявили окаянной.
— Пророк спрятал тебя от нас?
— Да, — честно ответила я.
Меня поймали, теперь мне незачем было лгать.
Я думала, что женщина сейчас выбежит из тюремного блока и вызовет охрану. Я не ожидала, что она войдёт в камеру и поставит таз на пол. Взглянув на Райдера, она покачала головой, и на ее глазах выступили слезы. Заметив на ее коже синяки и ссадины, я ощутила в груди внезапную вспышку ярости.
«Здесь что, всех избивают? Что творится с нашим народом?»
Женщина присела рядом с Райдером.
— Этот человек напал на Пророка.
Меня обдало холодом, и я потрясенно распахнула глаза.
— Его вызвали к Пророку Каину для покаяния в грехах. Вместо этого он на него напал.
— Что? — недоверчиво прошептала я.
Женщина кивнула головой.
— Я слышала, как охранники хвастались, что его избивали. Пророк приказал им заставить его по-настоящему заплатить за содеянное, — она вздохнула. — Этот человек всего лишь попытался защитить свой народ, я это знаю. Он пытался нас уберечь… а Пророк сотворил с ним вот это.
У женщины задрожал голос. Я наклонилась и прикоснулась к ее руке. Она посмотрела на прикрывающую моё лицо ткань. Уверенная в том, что могу ее снять, я отстегнула ткань и сняла с головы чепец, от чего мои длинные светлые волосы рассыпались у меня по спине.
Женщина не сводила с меня глаз. Ее нижняя губа задрожала, и она тихо произнесла:
— Ты, несомненно, окаянная. Ты такая красивая.
Я нахмурилась.
— Ты меня не боишься? Тебя не отталкивает моя дьявольская сущность? Людям нашей веры велено бояться таких как я. Ни одну окаянную еще не приняли с распростертыми объятиями.
— Нет, — ответила женщина и повернулась лицом к Райдеру. — Я тебя не боюсь. Я знаю, что окаянные, на самом деле вовсе не окаянные.
Я услышала в ее голосе боль и вгляделась женщине в лицо. Я едва сдерживалась, чтобы не спросить у нее, не встречала ли она когда-нибудь других окаянных, но не стала. Я не осмелилась и дальше испытывать ее терпимость.
— Ты о нем заботишься? — спросила женщина.
Кажется, у меня замерло сердце. Опустив голову, я сказала:
— Да.
Женщина кивнула, и на ее губах мелькнула улыбка.
— Он хороший человек, — сказала она, и улыбка исчезла с ее лица. Она взглянула мне прямо в глаза. — Он хороший, не забывай об этом. Несмотря ни на что. Он неплохой человек. Такой же, как мы, сломленный и потрясенный тем, как все мы воспитывались… но он хороший человек. Что бы ты о нем не услышала.
Она невесело усмехнулась.
— Я столкнулась с его полной противоположностью, с плохим, и с предельной ясностью вижу разницу.
Я в растерянности покачала головой. Но внезапно снаружи из динамиков зазвучала музыка — сигнал к началу Дани Господней — и женщина вскочила на ноги.
— Я должна идти, — сказала она. — Я нужна в зале Дани Господней. Тебе лучше поторопиться. Охранники могут долго пробыть на своем собрании, но ты ведь не хочешь, чтобы тебя поймали.
Женщина бросила взгляд на ножницы.
— Ты собираешься подстричь ему волосы?
— Его нужно как следует вымыть. Из-за отросших волос и бороды он едва может дышать и ничего не видит. Эта жара для него слишком тяжелое испытание.
Она опустила глаза.
— Я скажу, что это я его подстригла. Скажу, что из-за сегодняшнего наказания мне пришлось подрезать ему волосы, чтобы обработать раны.
— Почему? — спросила я. — Почему ты все это делаешь для меня… для него?
Женщина пожала плечами.
— Потому что, несмотря ни на что, он заслуживает этой помощи. Он слишком долго находится в этом ужасном состоянии, чтобы поступать правильно, — она слабо улыбнулась. — В любом случае, они уже мало чем могут мне навредить. Еще одно наказание мне будет несложно вынести.
От ее слов у меня сжалось сердце.
— Спасибо, — произнесла я, когда она собралась уходить.
