Пятерняшки для фитоняшки (СИ) - Литвин Светла
Я слышала, как он шуршал цветами что остались на полу в прихожей, потом на кухне гремел посудой, но не решалась подойти. Такой обидела его, что даже не дурашкой, как обычно, назвал, а дурой.
Это он сильно обиделся.
Максим
Целый день я мотался по делам. Сначала к отцу сдаваться, потом в частный перинатальный центр. Там Таню ждали с распростёртыми объятиями как этакий объект для наблюдения и при хорошем исходе хвастовства. Меня это дико злило, но отказаться от стационара я не имел прав.
Даже дотянуть беременность до двадцати восьми недель с таким количеством эмбрионов будет невероятно сложно, дальше только чудо.
И за все свои старания получил от Тани ужасные выводы. Забыл, когда вообще плакал в последний раз, наверно ещё в детстве, но сейчас нутро травила обида и глаза выедало этим ядом. Я обрезал стебли роз, чтоб дольше стояли и пытался это остановить, когда Синичка подошла сзади, обняв меня.
Молчание и эти объятия справились лучше, чем счёт до сотни с дыхательной гимнастикой.
— Прости. — кроткая Танина просьба разбила тишину, и она, поцеловала мою спину, охватывая руками ещё крепче.
— Прощаю. Но всё равно ты дура. — это вырвалось хотя я и не сопротивлялся, давно уже понял, что замять такое не получится.
Решила, что я её на аборт отправлю ну ни идиотка ли?!
— Боюсь, что так и есть. Прости меня, ну пожалуйста! — Таня как маленькая закапризничала.
— Я же сказал, что простил. — повернулся к ней, сказав это глядя в глаза.
— Правда-правда простил? — Таня наклонила голову набок, и переместив свои руки, повисла у меня на шее, с кокетливым взглядом.
Всегда так делает, когда чего-то хочет добиться.
— Правда. Ты ужинала? — Таня отрицательно повела головой и спряталась, уткнувшись лицом мне в шею.
При таком положении злиться я на неё уже точно не мог, да и сам хотел уже отдохнуть, а то устал как дикая собака.
— Садись, я за тобой поухаживаю. — поцеловал в макушку, как точку в нашем недопонимании поставил. — Мы должны завтра съездить на твою работу, справку я тебе уже взял, уходишь на больничный пока, а там дальше думаю твой работодатель будет ни против увольнения по собственному. — обрисовал кратко Тане её ближайшее будущее в плане карьеры, на что она непременно возмутилась.
— Как уволиться? А декрет? Я на больничном просижу, а увольнять меня они права не имеют. У нас же ипотека Максим и пять! Пять детей! Это сколько же нужно финансов, чтоб всех поднять. Божечки-боже. — шепнула Синичка, приложив ладони к щекам, сплющивая их тем самым.
— Я был у отца сегодня и принял его предложение.
Под молчание и ошарашенный взгляд Синички поставил перед ней тарелку с картофелем и сам сел рядом с такой же.
— Ну что ты так смотришь на меня? С моей зарплатой мы бы потянули только двоих. Я, конечно, мог бы взять подработок, но ты бы тогда всё сама, а я чисто спонсор концов с концами. Не отец и не муж. Гордость оно, конечно, хорошо, но няня нам нужнее.
— Да, ты прав. Просто всё так стремительно. Не знаю о чём думать в первую очередь.
— О себе, конечно! И о детях. Пять детей Тань. Пять. До сих пор поверить не могу. — это мы ещё с Синичкой не обсуждали.
Я не мог себя представить даже многодетным папашей разногодок, а тут сразу пять младенцев. О плохом исходе не думал даже хотя обо всех рисках и возможных итогах знал прекрасно.
— Так смешно, — Таня засмеялась, вспомнив что-то.
— Что смешно?
— Пять рублей ты в Турции закапывал под дерево, помнишь?
— Помню, конечно. Но я в это не верю. Хотя действительно забавное совпадение, так и будем всем рассказывать про этот пятак. Особенно журналистам, когда родишь пятерню. — решил так подбодрить Таню, но ей не по нраву пришлось.
— Журналистам? Я не хочу никаких журналистов. — Таня нахмурилась, выбирая из тарелки картошку поподжаристей.
— А они будут, такой информационный повод. — конечно будут, как минимум от центра и отказаться не получиться.
Татьяна
Уже на следующее утро наступила самая настоящая борьба за детей, хотя я этого ещё не осознавала. Ощущения борьбы не было, я не знала о рисках за себя и детей и не пыталась узнать, потому что Максим взял с меня слово, что не буду рыться в интернете в поисках информации, как бы мне не стало скучно и любопытно. Мы съездили ко мне на работу, там, конечно, без энтузиазма, но смирились, можно сказать, с тем, что я ухожу на больничный и в последующем плавно в декрет. Потом Максим увёз меня в перинатальный центр, там для меня выделили одноместную палату, и я тогда расстроилась. Соседок нет, Максим уехал и мне стало скучно, я осталась одна.
Первое время я много спала, так хотел мой организм, но потом тоска по дому заела, за территорию хода не было, родные если и посещали, то на ограниченное время. Особо не наболтаешься.
Конечно, с Максимом на телефоне, и конечно, приезжал каждый вечер ко мне. Вымотавшийся и уставший, но всегда радостно обнимал, целовал, закармливал вкусностями, которые я ему заказывала, и я росла. Невероятно быстро набирала вес так, что вскоре моя врач начала меня ругать.
— Что тебе муж привозит Бойко? Опять прибавка восемьсот семьдесят грамм, ты мне эти штучки брось. Понимаю ешь за пятерых, но важно ни сколько, а что. Вот списочек возьми и передай супругу. Из этого списка можно всё, а всё чего там нет тебе нельзя и меру соблюдать надо мамочка. — строго закончила Елизавета Игоревна, и ушла, напомнив мне про очередное УЗИ через час.
— Посмотрим. — я внимательно прочитала весь список и из всего этого разнообразия хотелось лишь фруктов.
Не было ни моего любимого шоколада, сок тоже под запретом и много чего ещё что ежедневно мне привозил Максим.
Шла одиннадцатая неделя. Мы никому так и не сказали, что я жду пятерняшек. Сообщили о пополнении и о том, что всё сложно и нужно сохраняться, но конкретно сколько у нас малышей не говорили. Нашу тайну Максим выдал лишь отцу, чтоб объяснить почему передумал, поэтому вовсе не удивилась, когда Виктор с накинутым белым халатом на плечи заглянул в палату.
— Здравствуйте. — выдавила из себя.
— Здравствуй, Танечка. А я к тебе по делу. — в руках Виктора была сиреневая папка и он протянул её мне как только подошёл на расстояние вытянутой руки.
— Что это? — открывать папку решительно не хотелось, чувство опасности, исходящее от Виктора, никуда не испарилось даже при всей его финансовой поддержке нас с Максимом.
— Это мой свадебный подарок, немного с опозданием, но иногда действительно лучше поздно, чем никогда.
— Спасибо. — сказала раньше, чем открыла папку, а когда открыла, тут же обомлела.
В папке лежали паспорта на загородные дома.
— Дома? Вы дарите нам дома? — опешив, уточнила.
Он засмеялся и сел в кресло, стоявшее у окна.
— Хочешь их все? Я думал ты выберешь, но так даже проще. Как самочувствие? — поинтересовался, оборвав смех.
— Я…всё хорошо, я не могу выбрать, я…вы должны поговорить об этом с Максимом. Без него я не могу. — прикрыла папку, сжимая онемевшими пальцами пластиковый край.
— Я уже разговаривал с ним. Он сам сказал, что выбирать тебе. — с довольной улыбкой успокоил Виктор.
Скорей даже улыбкой и успокоил, нежели фразой о том, что Макс в курсе.
— Хорошо. Я посмотрю, или это прямо сейчас нужно?
— Нет, конечно, можешь выбирать хоть до самых родов, а потом стоит определиться. Чтоб успели подготовить детскую.
Я едва смогла кивнуть, как реагировать дальше и понятия не имела и папку уже закрыла, спрятать там свою обалдевшую мордашку уже не выйдет.
— Я разговаривал с Максимом, он старается впрячься в дела, но неохотно идёт на контакт. Из меня не получилось хорошего отца, более даже скажу, и деда хорошего не выйдет. Максим обижен на меня, но меня не спросили. Дети — это не моя тема. Ты ещё не родила, а они уже меняют твою привычную жизнь до неузнаваемости. Дети — это хаос. — его лицо передёрнуло на этом слове, и он с нажимом провёл большим пальцем по указательному нервно потирая его.
