Ангел для Рыбки (СИ) - Енодина Анастасия
Спрыгнув с кровати, я подошла к столу и придвинула к нему табурет. Уселась рядом с Иришкой и ощутила, что из форточки веет прохладой.
Поёжилась и спросила:
— Закроем, может?
— Нельзя, духу надо через окно к нам прийти, а потом уйти.
Я с умным видом кивнула, хоть мне и показалось, что как-то это противоречит логике — дух же бесплотный. Он не муха, чтобы через окна в дом залетать… Но потом я подумала, что если спрошу, Ира наверняка найдёт объяснение в стиле «твой дом — твоя крепость, и в него просто так духу не попасть даже по приглашению».
Решила не заморачиваться. Я в жизни вызывала только пиковую даму, да и то не припомню, чтоб она реально приходила, так что мой настрой был чем-то средним между скептическим и воодушевлённым. С одной стороны, не очень-то я верила в результат, но с другой — очень хотелось бы верить.
Ира заставила меня с ней хором повторить три раза фразу «Дух Пушкина приди». Примерно в тот момент меня посетила мысль, что Пушкиных в мире мёртвых очень много, а призыв наш совершенно спокойно может принять на свой счёт любой дух из числа однофамильцев великого поэта.
Мысль эту я поспешно прогнала — не стоит отвлекаться! Всем известно, что надо быть сосредоточенным и серьёзным во время подобных сеансов.
Ира уже спрашивала дух, здесь ли он, в ответ на что блюдце стало поворачиваться, и точка на нём предсказуемо поползла в слову «да». Было бы странно, поползи она к слову «нет»…
Меня это не напугало ничуть — мне хотелось посмотреть на Иру и убедиться, что это она двигает блюдце, но я опасалась, что тогда всё волшебство разрушится.
В форточку подул ветер, и пламя свечей затрепетало — стало страшно и как-то зябко, хоть вечер сам по себе и был тёплым.
Я вновь поёжилась — в ночной рубашке становилось прохладно, да и пляшущий свет свечей прогонял остатки уверенности.
Ира вежливо спрашивала у духа, есть ли у него желание поболтать с нами, и тот отвечал «да».
Набравшись смелости, я посмотрела в лицо подруги — она не походила на ту, что шутит со мной, и тогда я перевела взгляд на её пальцы. Они касались блюдца легко, и в неясном свете было не определить, кто же всё-таки двигает блюдце — Ира или дух.
Я решила, что в этот раз буду следить внимательно за её руками: кончиками пальцев так аккуратно блюдце не подвинешь, а если она приложит усилие — я замечу, надо лишь смотреть на её руку, а не на точку и буквы.
— Назови имя Грачинского, с которым в детстве дружила Нелли, — попросила Ира. — Как его зовут?
И тут меня пронзила совершенно дикая мысль, что его, может, уже не «зовут», а «звали». Кто знает, что могло случиться с ним за это десятилетие? Он ведь вполне мог уже и не жить…
Ощутила, как от этой ужасной мысли затряслись руки, но я справилась с собой и заставила сосредоточиться. Надо смотреть на руку Иры!
Блюдце поползло, и я всё не могла убедиться, что это происки Иры. Даже если это делает она, я решила досмотреть до конца — какое же имя решит показать мне подруга.
Стрелка дёрнулась к букве «Г», и я скептически хмыкнула, понимая, что сейчас блюдце просто покажет имя «Грач». Эх, Ира, ничего получше не придумала?
Я с укором поглядела на неё и ужаснулась: Ира смотрела на блюдце с таким трепетом и интересом, какие невозможно сыграть.
Посмотрев на её пальцы, я заметила, что она почти не держит ими блюдце, а оно дёрнулось.
В этот же миг вновь подул ветер, и на этот раз свечи погасли, погрузив нас в кромешную темноту.
Я вскрикнула и отдёрнула руку. Ира заорала во всё горло, вскочила, опрокинула стул, но быстро добежала до выключателя и щёлкнула им.
Комната озарилась светом трёхрожковой люстры, стало уютно и спокойно, только сердце колотилось в груди и не торопилось возвращаться к нормальному ритму.
— Это ты двигала! — с сомнением воскликнула я, надеясь найти объяснение произошедшему.
— Нет! И не ты — ты бы не стала, я знаю, — ответила Ира. — Это Пушкин двигал! И он хотел написать имя! Оно на букву «Г» — не так и много имён на эту букву.
— Ага, не много. Геннадий, Георгий, Григорий… — начала перечислять я.
— Глеб, — продолжила Ира, и я поморщилась.
— Нет уж. Это имя осквернено Ивлевым. — Рассмеялась я.
— А что, если и правда его тоже так звали? — серьёзным тоном предположила Ира. — Ирония судьбы такая: твоего Грачинского звали так же, как ненавистного Ивлева — прикол?
Да уж, прикол… Только такого прикола мне от судьбы и не хватало. Впрочем, как бы ни звали моего Грача, я была бы рада отыскать его. И, если он не изменился, то нет разницы, как его зовут! Хотя, конечно, было бы лучше, если б его звали не Глеб…
— Ты так заорала и отпустила блюдце, что оно могло и не успеть дойти до нужной буквы, — справедливо заметила я, теша себя этой ложной надеждой: на самом деле прекрасно помнила, что блюдце чётко замерло на букве «Г». Но ведь не факт, что дух решил ответить односложно, правда? Может, он просто начал так, издалека. Намеревался сказать: «Грача зовут так-то», вот и начал с этой буквы, а имя у Грачинского может быть любым!
— Ладно, хватит с меня на сегодня всяких духов, — вздохнула Ира. — Давай, может, я после первого экзамена приеду и снова попробуем?
— Или просто забьём? — предположила я. — Знаешь, иногда я думаю, что это и неплохо: не знать его имени и того, каким он сейчас стал… Ну, если он вообще жив, конечно…
— Нелька, ты как-то узко мыслишь! Грача твоего мы найдём, ну или хотя бы узнаем, что там с ним дальше было, после того, как они дачу продали. Это вопрос времени, у меня у сестры дядька мент, может, он чем поможет.
— Угу, — отозвалась я.
Не хватало ещё частного детектива нанять, чтобы разобраться, кем был мой друг детства. И найти его, а потом понять, что всё это было напрасно, и он уже женат и имеет пару-тройку детей. Он ведь старше меня — вполне вероятно, что уже закончил универ или вообще не поступал в него, а работает где-нибудь… Например, слесарем. Весь такой в масле, матерится и вечно курит что-то типа беломора… Бррр…
Да, мне определённо была не по душе решительность Иры.
— А ты пока не грусти, — продолжала она. — Начни уже загружать Ивлева работой — пусть не просто так отдыхает! А я к тебе Гошку пришлю. Послезавтра у него экзамен, а потом как раз может и выберется на денёк, Глеба позлить!
Злить Глеба не моим парнем казалось бредовой идеей, но на фоне моих мыслей о Граче-слесаре план показался годным. Особенно та часть, которая про «загрузи работой». В этом был резон, и именно эту часть Ириного плана я решила воплотить в жизнь.
28
Следующий день порадовал меня двумя моментами: Ивлев не показывался мне на глаза, и всё шло по плану. Не знаю, связаны эти два факта или нет, но в любом случае я весь день была в отличном настроении.
Мы с Ирой прекрасно провели время, накупались и успели даже обгореть на солнце, а потом я проводила её до электрички и отправилась домой.
Был уже вечер, когда я брела со станции и наслаждалась вечерней тишиной. Было по-весеннему тепло, пели птицы и хотелось вдохнуть этот волшебно пахнущий цветами воздух полной грудью и зажмурить глаза. На миг представить, что всё у меня в жизни прекрасно. Да и разве это не так на самом деле? В тот момент казалось, что так. У меня прекрасная дача в самом чудесном месте на земле, у меня замечательная семья и забавная подруга, и я даже нашла, кому сдать избушку, и это не бабник-алкоголик… Сессия сдана, впереди целое лето. И целая жизнь.
Всё прекрасно!
— Ах ты ж зараза! — нарушил гармонию голос бабы Вари. — Точно Лёшке расскажу! Он-то тебе быстро всё разъяснит!
Я недовольно распахнула глаза. Умеют же люди так не вовремя начать возмущаться!
Одно радует: угрожали не мне. Я присмотрелась и увидела тучную фигуру бабы Вари. Женщина стояла ко мне спиной, активно размахивала руками и кричала, а по дороге удалялся ни кто иной, как Ивлев.
Меня это вообще не удивило. Наверняка Глеб решил приударить за Илоной — Лёшкиной девушкой, вот и нарвался на недовольство бабы Вари. Илона и Алексей были вместе уже несколько лет, и все местные считали их красивой парой. Мне они тоже были симпатичны: неплохие люди. Я порой даже жалела, что в детстве не подружилась с Илоной — она казалась нормальной девушкой. Правда, Лёшка у неё производил впечатление тупого качка, но на самом деле он тоже был адекватными и вполне умным.
