Порочный ангел (СИ) - Кьют Аля
— Никто тебя не обидел? Ник не донимал?
— Нет.
Наконец, Москвин улыбнулся, облизал губы.
— Детка, твои соски… Им, кажется, тесно под маечкой.
Я закашлялась и невольно опустила голову, чтобы посмотреть на грудь. Зажмурилась тут же. Он был прав, конечно. Каждое слово Глеба закручивало новые витки возбуждения. Даже невинная беседа заводила меня. Тело реагировало соответственно.
— Лесь…
— Ммм, — откликнулась я, чувствуя себя голой, абсолютно уязвимой и открытой перед ним.
— Покажи мне, малышка.
— Что? — прохрипела я, догадываясь, о чем он просит, но нуждаясь услышать порцию возбуждающих пошлостей от моего демона.
— Опусти маечку, покажи свои сосочки, погладь их.
Я кусала губы и ерзала, не решаясь сделать это. Одна угроза. Один приказ. Немного давления, и я бы подчинилась. Но Глеб молчал. Он лишь смотрел на меня, буквально просверливая дыры глазами.
В этот момент я поняла, что он не будет. Не станет больше Москвин заставлять меня. Никогда он не сказал бы маме или Виктору о нашей первой встрече на кастинге. Не стал бы он публиковать или отдавать мои фото. Все это было лишь началом, прелюдией, толчком к чему-то, что сейчас росло во мне и множилось.
Взгляд его темных глаз скользил по мне, и я не могла не видеть в нем восхищения и вожделения. Это было теперь намного важнее и сильнее для меня, чем все его угрозы.
— Давай, Лесь, — повторил Москвин. — Будь хорошей девочкой. Для меня.
Он знал? Он читал меня как открытую книгу? Он как будто владел картой моих слабых мест и бессовестно давил на нужные кнопки.
Быть его хорошей девочкой — это то, что я сейчас хотела больше всего на свете.
Моя рука скользнула по плечу, опуская вниз лямку майки, открывая для него напряженный сосок.
Глеб облизал губы и громко выдохнул, когда я прикоснулась к себе, как он и просил. Видеть, что ему это нравится, слышать низкий грудной стон стало лучшей наградой для меня. Кажется, реакция Москвина разбудила во мне не только покорность и страсть, но и желание играть с ним на равных.
— Тебе нравится, да? — спросила я, не сводя с него глаз и продолжая играть с грудью.
— Да, девочка. Очень. Продолжай.
— Скажи, что именно.
Глеб чуть задрал вверх уголок губ, давая понять, что немного удивлен моими словами. Но удивлен приятно.
— Нравится, что ты не носишь лифчик под майку, маленькая, — заговорил он тихо и сексуально, хриплым шепотом. — Нравится твоя грудь. Маленькая, кругленькая. Идеальная для моих рук и моего рта.
Теперь я застонала, плавясь и ерзая от возбуждения, нуждаясь в большем. Я опустила вторую лямку и стала щипать и теребить оба соска одновременно, поощряя Глеба продолжать.
— Нравится, что ты любишь, когда я сдавливаю или кусаю твои соски. Маленькой невинной девочке вообще нравится пожестче, правда?
Он усмехнулся, наблюдая, как я действительно сильно потянула за соски, мечтая, чтобы это был Глеб, а не я. Москвин показал мне, что грубоватые ласки намного приятнее робких касаний. Сейчас я вообще не желала нежности. Мне хотелось острее, больше, сильнее.
Я, как чертов джедай, чувствовала, как пробуждается сила. Темная и яркая одновременно. Во мне, словно цветок, распускалось желание. Я не могла и не хотела игнорировать его.
— Когда ты сдаёшься, подчиняешься своим желаниям, то становишься адски красивой, Леся, — продолжал говорить Глеб, озвучивая все то, что со мной сейчас происходило. — Скажи, что понимаешь это, маленькая. Тебе нравится быть красивой?
— И развратной, — усмехнулась я.
— Немного порочной, — поправил меня Глеб. — Но это в сто раз сексуальнее твоих комплексов. И приятнее, правда?
Мне не хотелось спорить даже из вредности.
— Да. Черт с тобой. Так и есть.
— Проклятье, ты такая сейчас… А я понятия не имею, как сделать стоп-кадр во время видеосвязи.
Я рассмеялась.
— Ты конченый извращенец, Москвин.
— Что извращенного в желании снимать красоту? Обнаженную, чистую, свободную. Снимать тебя. Хочешь?
— Что?
— Фотосессию. Не могу отделаться от этой мысли с тех пор, как увидел тебя. На пробах. В одежде, которая тебе не идет. С краской на лице, которая тебя уродует. Хочу снять с тебя все, умыть и уложить на постель, целовать, ласкать, доводить до исступления и криков. Чтобы все это было в тысяче кадров. Твое тело, лицо, твоя порочная невинность.
— Глеб, — выдохнула я, потрясенная его словами.
Нет, он был не просто похотливым скучающим ублюдком, который решил развлечься со мной. Не мог такое сказать конченый урод и извращенец.
Меня так потрясли его признания, что я опустила руки и просто смотрела на него.
— Лесь, — позвал меня Москвин.
Я вздрогнула.
— Кажется, тебя заводят мои планы, — отметил Москвин, наблюдая, как я потираю бедра друг о друга.
Его ухмылка снова стала раздражающе самодовольной, и во мне опять включился режим противоречий.
— Тебе кажется, — буркнула я, натягивая майку.
Что за человек! Мне только что хотелось радовать его, но пара слов, и уже руки чешутся придушить.
— Вот уж вряд ли мне кажется. Но мы ведь договаривались без оргазмов, пока меня нет дома, — припомнил чертов демон. — Хотя я могу сделать исключение. Попроси, и я дам тебе кончить.
Я только фыркнула.
— Я кончу, если удалишь все мои фото. Из телефона, из ноута, из облака.
Глеб вздернул брови и рассмеялся.
— Малыш, ты вообще чувствуешь разницу между просить и торговаться?
Я тоже посмеивалась. Возбуждение утихало, но я даже рада была небольшой передышке и смене настроения нашей беседы.
— Я должна была попытаться.
— Да, неплохо. Но — нет. Я немного помешался на тебе и твоих фотках. Не забирай у наркомана дозу. Даже в обмен на твой оргазм. Это слишком дорого.
— Ты снова скупердяйничаешь. Ай-ай-ай, как нехорошо быть жадным.
Глаза Москвина сверкнули, и он сказал без тени юмора в голосе:
— Я жадный до всего, что касается тебя, мой ангел. Смирись с этим.
Разумеется, я ничего не стала отвечать на это, а быстро сменила тему.
— Ты завтра приедешь?
— Постараюсь. Вряд ли я смогу провести без тебя еще одну ночь.
«Я тоже», — подумала я, но вслух не сказала, слава богу. Не хватало еще растечься лужей перед ним. И так мой характер последнее время напоминает желе.
Глеб быстро попрощался и отключился. А я еще долго ходила по комнате, принимала душ, втирала в кожу молочко, листала ленту в телефоне. Несмотря на ранний подъем, мне не спалось. Лишь после полуночи я смогла забыться.
Глава 12. Жадность
На следующий день меня везде преследовали парочки. Утром на кухне я первым делом наткнулась на Казаевых. Ай сидела на столе, а Артур водил по ее губам ягодой клубники. Айза сразу меня заметила, но не перестала улыбаться мужу, лишь кивнула головой. Артур обернулся, и я невольно оценила, как эффектно заиграли мышцы на его широкой спине. Пусть и извращенцы, но пара красивая. Это было сложно не заметить.
— Утра, Лесь. Прости, что опять тебя смущаем, — проговорил Казаев.
— Ничего, я… Я попозже… — попыталась ретироваться я.
Но Артур тут же закинул жену на плечо, подхватил свободной рукой вазочку с клубникой и направился к черному ходу, откуда было ближе до их флигеля.
— Нет-нет, мы пойдем.
Ай подмигнула мне и махнула рукой.
Едва они ушли, я взялась за кофе, стараясь не думать, как долго еще не увижу Глеба. Он вроде бы обещал вернуться сегодня, но вряд ли раньше обеда.
Меня немного отвлекла болтовней Тереза. Я снова понимала процентов сорок ее речи, но меня это не беспокоило. Эмоциональная громкая речь итальянки мне очень нравилась. Наверно, потому что сама я всю жизнь была тихой и скромной. Такие открытые горячие люди меня всегда восхищали.
Может, поэтому я и прониклась к демону ада Москвину. Он так отчаянно рушил все мои комплексы, так увлеченно сносил стены, что я воздвигала, чтобы прятаться от всех и от самой себя.
