Елена Лобанова - Из жизни читательницы
— Да никто не ходил, Федор по телефону только дозвонился…
— Ну?! И что?!
— Что-что… Договор заключили! Десять тысяч в твердой обложке! — закричал Федор-Чизбургер и оглядел остальных почему-то злобно.
Все разом выдохнули с ошеломленным стоном. И замолчали.
— Шутка юмора! — пояснил Галушко в наступившей тишине и почему-то тоже недобро усмехнулся.
На него оглянулись с недоверием.
— Нет, но Федька ж говорит… Федор, не темни!
Однако Федор только фыркнул и еще раз злобно сверкнул глазами. За него ответил Компот:
— Все потому, что Федька козел… да я не к тому, Федь! я ситуацию проясняю… Издатель его спрашивает, деловой такой: «А что вы, мол, можете предложить?» А этот же у нас чайник в натуре… Ладно, Федька, я как было говорю! Этот, значит, мямлит на полном серьезе: ну-у, как бы вам сказать, у меня, говорит, в общем-то, типа не фантастика, не мистика, не эротика и не детектив… Тот, конечно, сразу логичный вопрос: «А чем же, мол, собираетесь читателя типа заинтересовать?» А этот — додумался тоже! — тайнами, говорит, человеческой души! Тот уточняет: психологический триллер или мелодрама? А этот: социально-бытовая повесть! Ну и все…
— Что — все?!
— Что-что! Трубку сразу повесил.
Все снова замолчали — теперь уже траурно. И, как будто разом протрезвев, смотрели на Федора с робкой скорбью, как на тяжелобольного. Тот уставился в окно отсутствующим взглядом.
— Тебе вот что надо, Феденька, — вдруг раздался среди скорбного безмолвия ясный Томин голос.
Он полуобернулся.
— Ввести две эротические сцены. А лучше три. И переменить название.
— Я у него в следующий раз заказ возьму, — процедил Федор. — Желаете клубнички — на здоровье! Секс однополый, групповой, с животными и покойниками — на любой вкус! Эротика, мистика и психологический триллер вместе! Думаете, не справлюсь?!
— Молоток, Федор! Народ, выпьем за прогрессивный подход! За крутой сюжет! — завопил Компот, и народ с облегчением потянулся к бокалам.
— Настоящий сюжет нужно заслужить. Выстрадать, как награду! — назидательно изрек Галушко.
— Сюжеты смотрят на нас из-за каждого угла. Но мы слишком высокомерны, чтобы замечать их! — величественно возразил ему Жорж.
Тут из моей комнаты раздался характерный грохот. Оказалось, юный поэт и застенчивая Лиза как-то умудрились вывалить на пол мой детективный ящик. Поэт извинялся. Лиза с замечательной сноровкой складывала мои детективные сокровища листок к листку. Явившийся на шум Жора прочел им нотацию о правилах поведения в гостях.
Меж тем занимательные рассказы в комнате продолжались.
— А Зеленый — знаете Зеленого? — возбужденно повествовал Славик Чики-Пуки. — В компании раз спонсора нашел. Клянусь!! Абсолютно незнакомого мужика! Аб-со-лют-но! Сидели, бухали у кого-то, Зеленый стихи читал, потом гитару взял, ну и поехало. Он же гитару как возьмет, так уже до упаду, или пока заснет, или до драки… А мужика разобрало, аж до слез! Плачет и говорит: что мне для тебя, Зеленый, сделать? Ну, Зеленый возьми и брякни для прикола: дай мне, говорит, сорок штук на книжку! А тот руку к сердцу прижимает, весь в соплях — обещаю, говорит, чтоб мне провалиться! И — пожалуйста — полторы тыщи тираж! Не верите? В «Мысль» на углу сходите!
— Здрасьте! А кому тогда Зеленый с братом дачу строил? — вмешался Жора.
— При чем дача? Это другому вообще, тот их кинул сто лет назад!
Опять воцарилось молчание. Глаза авторов прояснились и увлажнились. Застольный анекдот на глазах перерастал в романтическое предание.
— Это судьба. А ты хоть сто лет за столом с гитарой сиди. Без толку! — пресекла процесс романтизации жестокая Томик.
— Нет, а мне вот сказали в «Новостях»: один мужик принес двадцать пять квитанций, все по тыще. От двадцати пяти спонсоров! — поведала Метелкина.
— Пошутили они, Тонечка. Шутники. За двадцать пять штук — это на газетной бумаге без обложки… И ты еще хоть одного спонсора попробуй найди!
— А я так думаю, что вообще-то женщинам проще…
— Дурак!
— Не в том дело. Они за двадцать пять штук вообще издавать не возьмутся!
— Почему? Экземпляров так триста — вполне… Для близких друзей. Подарочное издание.
— А вот мне еще советовали по фирмам ходить…
О спонсорах они говорили, как подростки об инопланетянах — с придыханием, тараща глаза. Некоторые истории рассказывали, чувствовалось, не в первый раз, с вариациями, как волшебные сказки. Кто-то хотел покончить с собой, и тут приходило письмо от дальнего богатого родственника. Кому-то предложили беспроцентную ссуду. Кому-то через знакомых заказали либретто для мюзикла. Кто-то заболел раком, начал писать фантастический роман и полностью выздоровел.
— Приехали! А издаст он его на какие шиши? — захохотал вдруг Галушко. И все захохотали вместе с ним.
И тут я ни с того ни с сего брякнула:
— А я, представляете, думала, что «Премьера поле- та» — ваша книга! — И засмеялась над собой вместе с ним.
Но вдруг он перестал смеяться и сказал с недоумением:
— Ну да, моя. А что?
Тут я на некоторое время онемела. Похоже было, что в этом мире что-то незаметно перевернулось и полюса поменялись местами. Но эта информация не вмещалась в мой мозг, и так уже перенасыщенный впечатлениями. И я только невежливо вытаращила глаза. Выручил Жора, который вдруг хлопнул в ладоши, устанавливая тишину, и объявил:
— У меня предложение!
После чего неожиданно взял меня за руку и вывел на середину комнаты, хотя в такой тесноте это было скорее символическое понятие. Потом, силой усадив троих на диван и таким образом отвоевав еще немного пространства, церемонно опустился на одно колено и картинно приложился к моей руке (я с запоздалой тревогой вспомнила о своем маникюре).
— Думаю, что, как главный редактор журнала, я выражу общее мнение, — продолжил он после этой процедуры, вновь выпрямившись и оглядывая всех с высоты своего природного роста, — сегодня, прежде чем покинуть нашу очаровательную хозяйку, мы предлагаем ей вступить в ряды членов редколлегии нашего «Цеха»!
— Мне? Но как же… в качестве кого же… — забормотала я.
— Серьезный подход! — одобрительно заметил он. — Есть вакантные должности: замредакора, помкорректора и внештатной почетной читательницы! — С этими словами он извлек из кармана — о позор! — мои пожелтевшие странички из «Техники — молодежи», кое-как сшитые оранжевой ниткой! А из другого — кто бы ожидал?! — «Премьеру полета» без обложки!
И они, увидев все это, вдруг принялись бешено аплодировать! Как прима-балерине за сольную вариацию!
