Екатерина Вильмонт - Артистка, блин!
Но Макс услышал. Он вскочил.
— А ты дай! Попробуй сам, без помощников, жидовская морда! — прошипел он в ярости.
Все ахнули.
Дима рванулся было к нему, но его удержали.
— Не связывайся с этим дерьмом! Не марай руки!
Борис Аркадьич медленно поднялся, подошел к Максу вплотную.
— Ты еще и антисемит, мой маленький? — спросил он и вдруг отвесил Максу звонкую оплеуху.
Тот побагровел, но ответить не решился.
— А что ж ты мне сдачи‑то не даешь? А? Ты молодой, сильный, я тебе в отцы гожусь, правда, ты мне в сыновья не годишься, ну никак!
— Ничего, тебе, старый пень, это так не пройдет!
— Пошел вон! — вдруг гаркнул Семен Романович. — Ты снят с роли! Больше я тебя видеть не желаю!
— Что ж, переснимать материал будете? Дорого встанет!
— Зачем? Просто ликвидируем твоего персонажа, нам это раз плюнуть, правда, Надя?
— Правда, Сенечка!
— То есть вы расторгаете контракт?
— Угу!
— Я пойду к Николаю Максимовичу!
— Да ради бога!
— Макс, сию минуту извинись, скажи, что был пьян, — нашептывала ему Нина Мурадян. — Не сходи с ума, ты себе всю карьеру сломаешь! Так нельзя!
— Отвяжись! Сам не желаю сниматься у этих старперов! Тоже мне… Я уйду, а вы все ох как пожалеете.
— Послушай, парень, я твои вопли и угрозы на мобильник записала! Вот выложу завтра, ой, нет, прямо сегодня в Интернет, поглядим, что будет, — очень жестко проговорила Айгуль.
— А ничего не будет! Только пиар лишний! Я вам не Влад Галкин, я от этого не помру! Не надейтесь!
— Это точно, ты не Влад Галкин, тебе до него как до царя небесного! — воскликнула Валентина Григорьевна, костюмерша.
— Сеня, зачем ты его вообще пригласил? — спросила Надежда Михайловна.
— Потому что я осел! Надюш, необходимо чтото придумать, чтобы его из фильма выкинуть!
— Придумаю, не вопрос!
— Борис Аркадьевич, это было красиво! — сказал кто‑то.
— А какое я получил удовольствие!
— Он теперь пакостить начнет…
— Кому? Мне? Я его не боюсь!
— Не посмеет! — заявила Айгуль.
— Ты что, в самом деле все записала? — полюбопытствовал Семен Романович.
— Ага, на всякий случай!
— Все, друзья мои, мы поехали! Я уже с ног валюсь, слишком много сюрпризов на мою старперскую голову! Надюш, поехали! Гуля, когда наши голубки должны завтра появиться?
— К девяти.
— Если опоздают, оштрафую!
Ровно без пяти девять Варя и Стас появились на студии. Вид у обоих был спокойно‑нейтральным, только глаза сияли.
— Ну, вы вчера дали шороху! — воскликнула Лиза, когда Варя села к ней в кресло. — Тебя поздравить?
— Ага!
— Но ты ненормальная, предупреждали же тебя! Он, конечно, мегаартист и мегамужик, но все же…
— Лиза, я люблю его! А он меня!
— Так, прямо, и любишь?
— Так, прямо, и люблю!
— И что, правда жениться будете, по‑взрослому?
— Ага!
— А жить где будете?
— У него.
— Так он же снимает квартиру.
— Ну и что? Там и будем жить, а дальше видно будет! Знаешь, он такой… Он, оказывается, все умеет сам, и готовить и убирать, у него так все чисто, аккуратно… А какой кофе он варит!
— И в постель приносит?
— А ты откуда знаешь? — испугалась вдруг Варя.
— Ты что, мегадура?
— Кажется, да.
— Так приносит или не приносит?
— Сегодня принес.
— Ох, Варька, притуши сияние‑то, а то сниматься не сможешь. Романыч вчера сказал: если опоздают, оштрафую! Ой, ты ж еще не в курсе, что тут вчера было! — И Лиза поведала Варе о скандале, разразившемся после их бегства.
— Ничего себе…
— Мегажуть!
— Но я, честно говоря, рада, он такой противный, этот Макс!
— Мне он поначалу даже глянулся, но все‑таки мразность из него перла… Мегапротивный тип!
— Варь, Семен Романыч зовет! — заглянула в гримерную Айгуль.
— На площадку?
— Нет, в кибинет!
Крохотную каморку режиссера Айгуль упорно и презрительно именовала «кибинетом».
— Скажи, что она будет через шесть минут! — крикнула Лиза.
— Доложу!
— Мой папаша, когда звал нас с братишкой, чтобы отругать или, бывало, всыпать, называл это «на правёж». Вот и Романыч тебя небось «на правёж» вызывает.
— За что?
— А сама не понимаешь?
— Я обет безбрачия не давала!
— А свадьба‑то когда?
— Не хотим мы никакой свадьбы, просто распишемся потихоньку и поедем к моим.
— А сын‑то в курсе уже?
— Да никто пока не в курсе. Только маме Стаса уже позвонили. Сегодня поедем знакомиться, если не очень поздно отпустят…
— Боишься?
— Ни капельки! Стас меня в обиду не даст!
— Ты так в нем уверена?
— На все сто!
— Ой, зря! Хотя я вчера смотрела на вас, обзавидовалась. Вы классная пара! Он такой здоровенный, сильный, а ты с виду хрупкая, нежная… Как говорил незабвенный Гоцман: «Картина маслом!» Все, беги на правёж!
Семен Романович встретил ее хмурым взглядом.
— Ну и что ты натворила?
— А что я натворила?
— Ты хоть понимаешь, что за человек Стас?
— Он самый лучший человек, гениальный артист, и вообще это судьба!
— Не слишком ли много?
— Чего много?
— И я тебя нашел — судьба, и первый попавшийся мужик судьба?
— Он не первый попавшийся! Да, я раньше не верила во все это, а сейчас верю, просто судьба решила мне улыбнуться, послав сначала вас, а потом и Стаса! Семен Романович, я вообще не понимаю, разве в договоре было сказано про обет безбрачия? А если бы я просто спуталась с тем же Димой, вы тоже были бы недовольны? И я не понимаю…
— Погоди вскипать! Выслушай меня!
— Хорошо!
— Для начала сядь! Пойми, чудачка, ты же мне как дочь, а Стас человек ненадежный. Артист, правда, великолепный, а может, даже и гениальный, как ты изволила выразиться, но вот человек… У него было три жены…
— Ну и что? Меня это не смущает, почему это должно смущать вас?
— Он пьет…
— Многие пьют, но он не алкоголик… И вообще, может, он с горя пил, от непонимания, а я его понимаю, потому что люблю… И он меня понимает, потому что любит!
— Обалдеть! Когда вы успели‑то? Ладно, только пообещай мне одну вещь.
— Какую?
— Что ты из‑за своей неземной любви карьеру не бросишь! Не превратишься в няньку!
— Обещаю! К тому же Стасу не нужна нянька!
— Ой, мамочки, как же ты втюрилась!
— А со мной никогда еще такого не было! Я даже не думала, что способна на такое, Семен Романович, миленький, я сейчас самая счастливая женщина на свете. Сбылась моя мечта — я снимаюсь, и не у кого‑нибудь, а у вас, и я встретила Стаса! Мне так хорошо, что даже страшно, — добавила она шепотом.
