Софи Джексон - Унция надежды

Подошло время обеденного перерыва. Макс расположился в кузове грузовичка вместе с парнем по имени Роб. Едва откусив от припасенного сэндвича, он вдруг увидел Грейс. Та разговаривала с Винсом. Грейс улыбалась во весь рот и наверняка говорила дяде комплименты по поводу его мастерства. Рядом с кряжистым Винсом она казалась фарфоровой статуэткой. На шее Грейс висел довольно дорогой цифровой фотоаппарат. Может, дядя решил прорекламировать свою фирму и нанял Грейс, благо она умеет снимать?

До ушей Макса долетал смех Грейс. Парни бросали на нее восхищенные взгляды. Их фразы были из того же разряда, что и восторги Бака. Макс их не осуждал. Нормальная мужская реакция при виде стройной женщины в облегающих штанах для йоги, свитере и кроссовках. Кто-то стал подзадоривать Роба познакомиться с Грейс поближе.

– Бросьте, ребята, – отбрыкивался он. – Я человек женатый.

Макс перевел взгляд с Грейс на пакет с чипсами.

– Не помешаю? – спросил Винс.

Он забрался в кузов и развернул громадный сэндвич. Макс, запивавший обед «Доктором Пеппером», только улыбнулся.

– Слышал, ты вчера был в гостях у Руби с Джошем, – сказал дядя.

– Как я мог отказать, когда сестренка пригласила? Руби испекла такое печенье. И где только научилась?

– Вся в мать, – засмеялся Винс.

– Джош мне понравился.

– Славный парень, – согласился дядя. – С моей малышки пылинки сдувает.

– Это прекрасное занятие.

Грейс продолжала делать снимки дома и окрестного леса.

– Скажи, а что здесь делает эта девушка из бара? – не выдержал Макс. – Ты нанял ее на работу? Решил сделать рекламу о своей фирме?

– Не угадал. Это она наняла меня и парней. Дом принадлежит ей. Купила незадолго до Рождества.

Вот те на!

– Я мало о ней знаю, – продолжал дядя, поглощая гигантский сэндвич. – Мы дальше работы разговоров не ведем. Скрытная она – это я сразу понял. Но платит исправно и больше, чем стоит наша работа. Должно быть, деньги у нее водятся.

Винс скосил глаза на Макса.

– Между прочим, она замужем, – сообщил дядя, понизив голос и для большего эффекта сделав паузу. – Но в пансионате живет одна. Может, в разводе они и это денежки бывшего мужа.

– Дядя, это же все обычные сплетни, – усмехнулся Макс. – Если ты считаешь ее скрытной, откуда тебе знать такие подробности?

Винс покатился со смеху, похлопав Макса по спине. Потом, успокоившись, сказал:

– Макс, мы с тобой толком не поговорили. Как тебе в наших краях? Лучше?

– Да, – не задумываясь ответил Макс. – Я рад, что приехал. Лучше себя чувствую. Здесь и стрессов меньше.

Макс не лукавил. Пусть он и не до конца освободился от своих тревог, но спалось ему лучше, чем у Картера. К нему возвращался аппетит. До живописи пока руки не доходили, но Макс знал, что обязательно возьмется за кисть.

– У меня завтра встреча в отделении «Анонимных наркоманов». Утром меня не будет, но я постараюсь вернуться пораньше и выйду во второй половине дня.

– Макс, зачем ты оправдываешься, как маленький? – упрекнул его дядя. – Я ценю твое ответственное отношение к работе, но контролировать тебя не собираюсь. И таких жертв мне не надо. Главное, чтобы у тебя внутри стены не шатались и фундамент держал. Это самое важное.

– Знаешь, у меня бывало, что я проезжался за счет других и считал это в порядке вещей. Больше я так не хочу.

– Не горячись, парень. Ты забыл одну существенную особенность: мы с тобой не чужие. У нас с твоим отцом дважды был разговор. Вначале, когда еще была жива твоя мать. А потом, когда он заболел. Я обещал Коннору, что буду тебе помогать всем, чем смогу. Тебе достаточно лишь попросить. То же самое сделал бы он для Руби, случись что со мной. Упрямство – наша общая черта. И гордость. Каким ты умеешь быть упрямцем, я знаю. – Винс одобрительно улыбнулся. – И особенно это касается просьб о помощи. Можешь себе представить, как я удивился, когда ты позвонил.

– Представляю.

– Ты правильно сделал. Внутри ты чувствовал: я всегда помогу тебе. Вся наша семья. – Винс толкнул Макса в бок. – Так изволь принять мою помощь, племяш.

Макс шумно выдохнул.

– Знаешь, какая работа сейчас для тебя самая главная? Сделать так, чтобы отец тобой гордился. Окончательно поправиться. Ты меня слышишь?

– Слышу, – глухо ответил Макс, сглатывая.

Винс скомкал пакет из-под сэндвича и спрыгнул на землю.

– Вот и прекрасно. Обеденный перерыв окончен. Хватит пялить глаза на мою клиентку. Подымай задницу и пошли работать.

Встреча «Анонимных наркоманов», на которую Макс приехал утром, не отличалась от аналогичных встреч в других местах. Макс сидел в зале церкви, окруженный незнакомыми людьми, и каждый из них был жертвой того или иного пагубного пристрастия. Он представился собравшимся, затем стал слушать их истории. Истории тоже были чем-то похожи: отчаяние, просьба о помощи извне, сожаления о содеянном и путь к выходу из тупика. Еще в реабилитационном центре Макс постепенно стал с бо́льшим вниманием и сочувствием относиться к чужим рассказам. Сейчас он слушал, понимая, что за каждой историей стоит человеческая трагедия.

Он не раз спрашивал себя: почему это понимание появилось у него не сразу? Макс помнил, как поначалу на групповых сеансах он разве что уши не затыкал, не желая слушать чужие исповеди. Было ли это эгоизмом? И да и нет. По сути, каждый рассказ, который он слышал, каждое повествование о том, как говорящий издевался над своими близкими, больно били по Максу. Все это было отчаянно знакомо: доза дороже жизни, и плевать на последствия. В каждом рассказчике Макс узнавал себя. Эта жуткая наркотическая тяга, которую можно лишь заглушить, но не уничтожить до конца; эта потребность в прощении и страх перед ним. Слушая других, он испытывал неприязнь к себе. Макс ненавидел себя за то, что менял дорогих ему людей на кокаин, тонул в болоте жалости к себе, тешился пустыми обещаниями, чтобы потом снова потянуться за коксом. Да, он был таким. И вопрос: далеко ли он ушел от того Макса?

Перед тем как отправиться в обратный путь, он торопливо перекусил. Всю дорогу его обуревали невеселые мысли. Чтобы снять напряжение, Макс отправился на пробежку, после чего уселся у себя в номере с книгой. Где-то через час его чтение прервал странный грохот, похожий на аварию с трубами, и отчаянный крик.

Бросив книгу, Макс выскочил в пустой коридор, подбежал к двери соседнего номера и принялся барабанить. Из-за двери слышался шум льющейся воды и поток ругательств. Наконец дверь распахнулась. На пороге стояла мокрая Грейс, завернутая в банное полотенце. Она тяжело дышала.

– У меня трубу прорвало! – завопила ошеломленная Грейс. – Ниже крана. Хлещет и хлещет!