Борис Михайлов - Немецкая любовь Севы Васильева
Сева натянул джинсы, надел майку, Марика причесала его и они вышли на палубу. Яхта проходила мимо отвесной скалы, вершины которой не видно. На противоположном берегу открывалась панорама небольшой возвышенности с какими-то строениями, в наступавшей темноте не рассмотреть.
— Проходим мимо знаменитой скалы Дракона. Это с ним сражался легендарный принц Зигфрид. Присмотрись, еще сохранились руины замка, — заговорила она. — Район этот зовется Семигорьем, отсюда начинается романтический Рейн с замками по берегам. Стемнеет, зажгут освещение, — предупредила Марика.
Постучали в каюту к Бригитте с Клаусом. Он крикнул, что сейчас выйдут. Сева догадался — тоже занимаются любовью. Катарина с Йоханом нашлись на баке. Обнявшись, с биноклем в руках, они сидели под навесом и смотрели на реку, проплывающие берега, изредка встречавшиеся небольшие яхты и пароходики, светящиеся огнями. Познакомившись с яхтой, Сева убедился, никакой это ни катер и ни трамвайчик, как показалась в первый момент, а небольшой теплоход вроде "Москвича", перевозивший горожан на правый берег Волги в областном городе.
Совсем стемнело, теперь яхта шла мимо безлюдных диких берегов. Вдруг раздался взрыв, Марика от испуга прижалась к Севе. Вспыхнуло зарево, и головы всех повернулись к правому борту. Глазам открылось удивительное зрелище. В небе тысячами разноцветных огней взрывались петарды, вспыхнувшая гирлянда огней обрисовала контуры сказочного строения на фоне черного неба, желтые огни иллюминации осветили фасад дворца. Огни двигались, переходили из цвета в цвет, как в радуге.
Марика повернула Севу к другому борту. Там тоже пылал огнями средневековый замок с крепостными стенами и боевыми башенками. Зачарованный, Сева не мог отвезти взгляда, не в силах поверить, что видит не иллюстрацию в книжках Братьев Гримм или Андерсена, из детдомовских времен, а настоящий замок, шагнувший из прошлого в наш век электричества. Долго молчал, восторженно наблюдая за волшебными картинами, открывающимися перед ним.
— Красиво, не правда ли? — возвратила в реальность Марика, обнимая его. — Каждое лето вижу это волшебство и не могу насмотреться. И, поверь, это не самые знаменитые, дальше по берегам пойдут еще более величественные замки. Поедешь в верховья Рейна — увидишь совсем не похожие на эти.
— Не представлял, что такие чудеса можно создать руками человека.
Матрос накрыл на баке стол, принес напитки, фрукты, предложил, приготовить чего-нибудь из еды. Есть никто не хотел, налегли на напитки. Вскоре снова пришлось подняться. По левому борту открывалась панорама бело-желтого дворца одного из кюрфустов Кельна.
— На эту сторону посмотрите! — закричала Катарина. Из-за изгиба реки вырисовывался небольшой, весь в огнях замок, прилепившийся на вершине скалы, уходящей, кажется в самое небо. Замок напомнил Севе "Ласточкино гнездо" в Крыму. В медовый месяц по завкомовским туристским путевкам они с женой прошли пешком по Соколиному ущелью из Бахчисарая в Ялту, оттуда ездили на морские экскурсии вдоль южного берега Крыма, и видели знаменитый замок на скале.
Берега Рейна отдельными местами — голыми скалами, лесистыми отрогами напоминали Крым, отметил Сева.
— Замки ночью — зрелище, действительно, неповторимое, — признался он, лаская Марику в постели. До самого рассвета они не могли заснуть, Когда не занимались любовью, вспоминали веселые истории, рассказывали друг другу о себе. В иллюминатор пробились первые лучи зарождающего утра, когда сон сморил их, а яхта подходила к своему причалу.
Марика отвезла Севу к отцу, где его ждали Амалия и Марта.
Сева поблагодарил отца, за организацию ночной прогулки, на что г-н Клуге резонно заметил, что благодарить следует Марику.
— Главное спасибо, все-таки тебе. Спасибо за всё! — После этих слов следовало поцеловать отца, но Сева только обнял его, отец сам поцеловал сына
Вечером Сева с отцом и Амалией смотрели балет в театре.
***
Следующим воскресным днем, после посещения церкви, Марика с Севой продолжили знакомиться с городом. Тоном профессионального гида Марика рассказывала об исторических местах Бона. В одном из переулков оставили машину и пешком, по неширокой улочке, вышли на Мюнстерплац.
— Нас с отцом приглашали в ратушу на прием у обер-бургомистра. Так что в этих местах уже бывал.
Марика собиралась показать средневековую церковь, но путь преградила толпа митингующих, перегородившая вход.
— Жаль не попадем вовнутрь. Есть, что посмотреть. В прошлом Мюнстер была церковью при резиденции архиепископа Кельнского, как у главы русской церкви в Загорске.
— Отец привозил меня сюда и рассказывал об этой церкви. Во внутрь не заходили.
В разноголосице, усиленной мегафонами, слышались голоса в защиту Третьего рейха, требовали свободы какому-то Георгу, девицы с короткими стрижками, как у Амалии, толковали о сексе и порнографии, одна держала портрет Мао-дзе-Дуна. Марика объяснила: студенты митингуют. Недовольны всем на свете — своими профессорами, мировой политикой.
— Каждый уик-энд устраивают спектакли, а чего хотят — сами не знают.
— Полиция, куда смотрит? Ни к магазину, ни к церкви не подойти.
Марика рассмеялась.
— Митинги не запрещены. Говори, что вздумается, властям ни холодно, ни жарко. Это в СССР демонстрации только по праздникам, а выразишь недовольство, — заберут в полицию. У нас свобода.
Севе не понять.
— Зайдем пока в Дом — музей Бетховена, обещала господину Клуге сводить тебя. Это рядом.
В музее их встретила экскурсовод, знакомая Марики. Услышала, что Сева русский, заговорила по-русски с сильным акцентом. Экскурсовода звали Ритой. Рассказала, мама у нее русская с Украины, в войну ее девчонкой отправили батрачить на немецкого хозяина. После войны не решилась возвратиться на Родину и осталась в Германии, вышла замуж за сына хозяина, на которого работала, своей судьбой счастлива. У Риты есть брат Вальтер, он, как и она, немного говорит по-русски. Маргарита окончила университет вместе с Марикой и работает в музее. Услышала русскую речь и решила проверить свои знания. Кроме матери Сева первый русский, которого она встретила. Марика тоже с любопытством слушала её, Маргарита никогда не говорила, что наполовину русская.
— Людвиг ван Бетховен родился в нашем городе и прожил 22 года. Здесь оформился как личность, написал первые свои произведения, позже знаменитую "Лунную сонату", — приступила к своим обязанностям экскурсовод по-русски.
О Бетховене Сева имел смутные представления, слышал где-то, что композитор сочинял свои произведения глухим и только. Гида слушал в пол-уха, больше его интересовала старинная утварь, многочисленные фотографии на стенах и на столах под стеклом, великолепный чайный сервиз композитора, картины. Севу подвели к невзрачному инструменту, как оказалось, это рояль Бетховена, на нем играл сам композитор.
