Эдриан Маршалл - Рыжее солнце любви
— Алли — собака или ребенок? — игриво поинтересовался Джози, по выражению лица которого всем стало ясно, что он бы предпочел первый вариант.
— Алли — брат Алисии, — объяснил Дрю, с недовольством поглядывая на своего чересчур легкомысленно настроенного спутника. — Но, кроме нее, о нем некому позаботиться.
— Вот как? — недоуменно покосился Джози на Лиси и, поскольку у него не было желания вникать в подробности, просто поинтересовался: — Тогда почему вы не наймете няньку?
— Няньку?! На целый месяц?! — Лиси натужно засмеялась. — Вы думаете, в свободное от дежурств и допросов время полицейские грабят банки? Мне с трудом хватает, чтобы оплатить услуги временной няни.
— Вы слишком плохого мнения о своем брате, — с улыбкой заметил Дрю. — Я уверен, с ним можно договориться.
— Если с ним не может договориться лучший полицейский, который, кстати говоря, чуть было не стал детективом… — Джад почувствовал довольно неприятный укол острого локтя, обладательница которого сидела рядом с ним, и запнулся. — В общем, я хотел сказать, что убедить в чем-то Алли не так просто, как кажется.
Дрю мельком посмотрел на Лиси, и ей снова захотелось провалиться сквозь землю. Ну зачем Джад сказал об этом? К чему ворошить прошлое? Теперь Дрю подумает, что она неудачница. Так думают почти все штатские, имеющие весьма смутное представление о том, как устроена, мягко говоря, несовершенная полицейская система.
— Напомню, что мы здесь собрались не только поболтать, — поторопилась заметить Лиси, пока никто не изъявил желания послушать историю о том, как из нее не получилось детектива. — Эндрю, вы связывались со Стеллой? — деловито поинтересовалась она у Дрю. — Она еще не вернулась в город?
— Нет, — покачал головой Дрю. Лиси без особого удовольствия заметила, что в его глазах появилась если не тоска, то уж точно неподдельная грусть. — Но обещала приехать на днях. Ее мать больна, и Стелле приходится часто навещать ее.
— Почему бы не перевезти ее сюда? — полюбопытствовала Лиси.
— Старушка оказалась несговорчивой, — ответил Дрю. — Не хочет переезжать, тем более в другой город. Моя мать точно такая же. Бабуля много раз предлагала ей переехать в Ноувервилл после смерти отца, но мать и слышать об этом не желала, так что Конни удалось забрать сюда только меня.
— А почему тогда Стелла не переедет к ней?
— А как же театр? Стелла ведь драматург. Она только потому и переехала в Ноувервилл, этот писательский оазис, — улыбнулся Дрю.
Она ему успела пересказать всю свою жизнь, досадливо подумала Лиси.
— Фокс, мы собирались обсуждать дела рабочие, — ехидно улыбнулся Джад, и Лиси прочитала в этой улыбке все те же намеки, которые этот мерзкий тип делал ей до прихода Дрю.
— Я не виновата, — поерзав на стуле, заявила Лиси. — В этом «Вельвете» слишком расслабляющая атмосфера. Хочется думать о чем угодно, только не о работе.
— Это верно, о чем угодно, — с не менее ехидной улыбочкой подтвердил Джад.
Предположив, что Джад Макнайт вложил в слова «о чем угодно», Лиси почувствовала, что ее щеки снова покрываются алыми пятнами. Лицо Джада выражало полное удовольствие от того, что он проделал с Лиси, и она мысленно поклялась досадить детективу при первой же возможности.
— Так вот, — насладившись произведенным эффектом, — продолжил Джад, — Джози, как вы смотрите на то, чтобы навестить кое-кого из прелюбопытнейшей писательской братии? Думаю, после этого вы не то что статью, а целый роман выдадите на гора. Вот, например, Мэт Карриган — кстати говоря, довольно известная личность — был кем-то вроде близкого недруга Стэнли Кшесински…
Лиси вымыла руки, бросила на разделочную доску большой кусок мяса и покосилась на Дрю, который все это время внимательно изучал «законы», вывешенные на холодильнике. Вид у него при этом был такой серьезный, как если бы он читал самые настоящие, всамделишные, как говорит Алли, законы.
И как меня угораздило привести его сюда?! — мысленно отчитывала себя Лиси. Как я вообще согласилась на то, чтобы он пошел меня провожать? Или я полная идиотка, или он из тех обаятельных мужчин, о чьем обаянии женщины начинают догадываться только тогда, когда оказываются с ними в одной постели.
Нет уж, этого точно не случится. Ни ему, ни мне этого не хочется. Он грустит по своей укатившей звезде, а я… я не хочу разменивать свою жизнь на такие вот… обаятельные связи, в которых нет ничего, кроме сиюминутной, мгновенной радости.
— Сейчас вам лучше уши заткнуть, — посоветовала Лиси, вооружившись молотком для отбивания мяса. — Предупреждаю, будет громко.
Дрю только хмыкнул, оставив предложение Лиси без внимания. И сделал он это совершенно напрасно, потому что Лиси так сильно стукнула молотком по мясу, что вся кухня испуганно задрожала: мелкой дрожью забился холодильник, дверцу которого с пристальным вниманием изучал Дрю, затряслась ветхая мебель, купленная еще во времена дедовой молодости, дрогнула даже оконная рама, весьма стойкая к сюрпризам матушки-погоды.
Эта хрупкая девушка в который раз вызвала у Дрю удивление, граничившее с восхищением. Такая маленькая, неприметная — если, конечно, не считать ее ослепительно-рыжих волос и прямого взгляда, сочного, как свежие яблоки, — и столько силы… Странно, раньше у Дрю вид девушки, занятой столь прозаическим делом, как отбивание мяса, вызвал бы скорее усмешку или пренебрежение.
Но только не Лиси.
Все в ней было каким-то особенным. Неженственная, она казалась какой-то по-девчачьи трогательной; некрасивая, она казалась удивительно очаровательной; наивная, она умела удивить взрослостью, трезвостью и прямотой суждений, на которые, казалось, никто и ничто не могло повлиять. И сейчас, размахивая этим дурацким молотком, недостойным женских, а тем более таких хрупких, рук, она демонстрировала такую силу и энергию, которым сам Дрю мог только позавидовать.
— Я предупреждала, — обернулась к нему Лиси, покончив наконец с мясом.
Она ожидала увидеть на его лице выражение облегчения, но вместо этого обнаружила блуждавшую по его губам улыбку.
— Чему это вы улыбаетесь?
— А что, я должен плакать? По-вашему, писатели всегда пребывают в меланхолии?
— По-моему, стук молотка мало у кого вызывает улыбку. Впрочем, вы действительно писатель, а это, как считает сержант Бригглс, объясняет все странности и причуды.
— Странности и причуды? — хохотнул Дрю и забарабанил пальцами по холодильнику. — А это что, по-вашему, не причуды? Заставить собственного брата жить в полицейском участке, это, выходит, вполне нормальная, я бы даже сказал, обыденная вещь.
