Анатолий Ярмолюк - Нежная душа урода
— Вам его жаль?
— Карлика?
— Ну да.
— Не знаю…
Помолчали, прислушиваясь к унылому шороху дождя за окном.
— Никак не могу сказать о том, для чего я к вам пришла, — сказала наконец моя гостья. — Не знаю, с чего начать…
— Тогда начните с начала, — посоветовал я, и мы оба засмеялись, вспомнив, что сегодня утром я уже давал точно такой же совет.
— Да, — сказала она теми же утренними словами, — конечно же, с начала… именно так, с начала. Хотя, я думаю, вы начнете считать меня исключительно испорченной женщиной…
— Опять? — воскликнул я в отчаяньи, и мы снова дружно засмеялись. Нет, все-таки легко было общаться с этой женщиной, легко и приятно, несмотря на все ее причуды.
— Сегодня, ближе к вечеру, — сказала моя гостья, — я по пути домой зашла в магазин и вдруг услышала там разговор, касавшийся вас. В магазине говорили, что у знаменитого следователя Якименко, который арестовал карлика-маньяка, заболело сердце, и еще от него ушла жена. Навсегда ушла… «Он не следователь, а сыщик!» — неожиданно для себя вмешалась я в разговор, и все посмотрели на меня странно. Я вышла из магазина и вдруг поймала себя на мысли, что мне хочется вас увидеть — прямо сейчас, немедленно, несмотря на вечер и дождь. Вы спросите — для чего? Не знаю. Может, чтобы утешить. Может, чтобы просто увидеть. Потом я подумала, что увидеть — это, наверно, было бы чересчур, достаточно позвонить. Но мне не дали номера… Вот.
— И вы пришли ко мне, несмотря на позднее время и дождь…
— Я же говорила, что вы начнете думать обо мне плохо…
— О, Господи!..
— Все-все, больше не буду! В самом деле, что тут плохого, когда человек приходит к другому человеку? Приходит безо всяких дурных намерений и задней мысли, а просто лишь затем, чтобы поддержать и утешить. Ведь правда же, здесь нет ничего дурного? Ну, почему вы молчите?
— Я не молчу, я вспоминаю. Кажется, до сих пор никто ко мне не приходил, чтобы просто поддержать и утешить. Приходят для того, чтобы позвать меня среди ночи на работу, чтобы выпить, иногда приходят, верней, пытаются прийти преступники для переговоров либо чтобы запугать меня или купить… а вот так, как вы, — нет, не припомню. Если ваши слова искренни, то — спасибо.
— Знаете, а вы совсем не похожи на сыщика. По крайней мере, в моем представлении. Ой, потух свет! Надо же!
— Да, потух. Думается, это надолго. Как вы сказали — не похож на сыщика? Во-первых, вы это мне уже говорили — сегодня утром. А во-вторых, это потому, что сейчас я никакой не сыщик.
— Да-да. Сейчас вы просто усталый человек, которого мне хочется погладить по голове.
— Вы и это мне уже говорили. Сегодня утром по телефону.
— Я помню…
Напоенная дождем и ночным ветром тьма царила над миром. И в этой тьме я и моя собеседница были всего лишь голосами — стремящимися навстречу друг другу.
— Вы знаете, у меня есть давняя странная привычка — давать прозвища всем моим собеседникам, случайным и неслучайным знакомым. Хотите знать, какое прозвище я вам дал сегодня?
— Конечно же хочу! Очень хочу!
— Осенняя Женщина.
— Осенняя Женщина?
— Вам не нравится?
— Что вы! Очень нравится! Осенняя Женщина… это удивительно! Но все же — почему именно так?
— Не знаю. Может, из-за вашего имени. Отчего-то оно мне всегда напоминало осень. Ксения… Светлое и немножко грустное имя. Как осень. А может, из-за чего-то другого… из-за цвета волос, из-за глаз… Или из-за того, что мы познакомились накануне осени… Не знаю.
— Осенняя Женщина… Как красиво и таинственно. Я запомню. Спасибо.
— За что же?
— За прозвище, разумеется.
Мы опять замолчали, и молчание это вовсе не тяготило ни меня, ни, по-моему, мою позднюю гостью.
— Скажите, — нарушила молчание гостья, — а ваша жена…
— Невеста, — прервал я. — Хотя в моем возрасте довольно-таки странно употреблять это слово…
— Пускай так — невеста. Почему она ушла? Конечно, если вы сочтете мой вопрос бестактным, то, во-первых, заранее простите, а во-вторых, можете не отвечать. Я, разумеется, не обижусь.
— Как по-вашему, почему люди уходят друг от друга?
— Да-да… Скажите, вам больно из-за того, что она ушла?
— Сегодня я уже пытался найти ответ на этот вопрос — для самого себя. Знаете, не больно. Теперь уж мне впору опасаться за то, что вы сочтете меня безнравственным человеком, но — не больно. Какое-то горькое облегчение в душе — и больше ничего.
— Горькое облегчение… Это хорошо сказано — горькое облегчение…
— Как чувствую, так и сказал.
— Да-да… Я еще хотела спросить о вашем сердце…
— А что — мое сердце? Сердце как сердце — пройдет.
— Ну разумеется, пройдет! Покой, отсутствие отрицательных эмоций, тщательный уход — и пройдет.
— Покой, отсутствие отрицательных эмоций… Ох, Ксюшенька…
— Вы впервые назвали меня по имени. Не по имени-отчеству, а просто по имени…
— Разве?
— Да-да. И мне это очень приятно. Как вы выразились, когда меня допрашивали, — будто цветком по душе. Ну, я пойду. Времени уже, наверно, часов десять.
— Половина одиннадцатого, — сказал я, вглядываясь в свой светящийся циферблат.
— Ну, вот видите. Пока дойду, будет уже и половина двенадцатого…
— Вас кто-то дома ждет?
— Нет, но…
— В таком случае — одно из двух: либо я провожаю вас до самого жилища, либо…
— Либо — что?
— У меня — две изолированные комнаты. Одна — в вашем распоряжении до самого утра. Там имеется прекрасный диван, так что…
— Я просто не знаю… как-то неловко, и вообще…
— Ручаюсь, — сказал я, — что никакого «вообще» не будет. Тем более что на дверях — внушительный запор…
— Ну, коли запор… — сказала моя гостья и рассмеялась, а вслед за ней рассмеялся и я сам.
— Знаете, — сказал я, смеясь, — оказывается, вы — обыкновенная женщина. Сказать честно, меня это вдохновляет.
— Вдохновляет — на что? — по-прежнему смеясь, спросила Ксения.
— Ну, например, на то, чтобы накормить вас ужином. Было бы свинством с моей стороны отправить вас в комнату «с запором» на голодный желудок.
— Это уж точно… то есть я не насчет свинства, а насчет моего голодного желудка.
— В таком случае — немного терпения. Где-то тут была свеча… сейчас мы ее зажжем и пойдем на кухню. Там имеется холодильник и, сдается мне, что-то в холодильнике. Заранее прошу прощения за скудность меню.
— Ну что вы…
— Подержите, пожалуйста, свечу. Ну-ка, что у нас там имеется? Ага! Еще раз ага, и еще раз… И, кроме того, полбутылки вина. Как вы относитесь к полубутылке вина?
