Бенедиту Барбоза - Роковое наследство
Бруну счел свою отцовскую миссию исполненной, но по дороге домой Маркус выдвинул еще одно требование:
— На моей свадьбе должна присутствовать мама. Иначе никакая сила не заставит меня войти в церковь. А Луану не желаю видеть в числе гостей!
— Тогда зачем ты ходил со мной к сенатору? — устало произнес Бруну. — Надо было сразу идти туда с матерью, и пусть бы она оплачивала все расходы.
Последняя неделя прошла для Бруну в постоянных пререканиях с детьми. Он не мог позволить им насмехаться над Луаной, а они делали это при каждом удобном случае. За обедом то и дело многозначительно переглядывались, наблюдая за тем, как Луана неумело пользовалась ножом и вилкой. А сколько издевательств она вынесла из-за дорогих нарядов, подаренных ей Бруну! Еще больший ужас ей довелось испытать, когда Бруну вызвал к ней парикмахера, а Лия и Маркус буквально прыснули от смеха, увидев ее с прической и макияжем.
Каждый вечер, плача на груди у Бруну, Луана умоляла его:
— Не заставляй меня носить эти платья и туфли. Я действительно выгляжу в них нелепой. Мне страшно ходить на высоких каблуках: все время кажется, что вот-вот упаду.
— Нет, ты должна привыкать к нормальной одежде и обуви, — стоял на своем Бруну. — Потерпи немного. Я уверен, скоро тебе самой понравится красиво одеваться.
— Может, я и сумею привыкнуть к этом каблукам, но всегда буду чужой в твоем доме, — говорила Луана. — Отпусти меня в Арагвайю! Я не могу жить здесь!
— Если ты меня любишь, то должна жить там, где живу я, — был неумолим Бруну.
— Но твои дети меня ненавидят! И даже слуги нарочно ставят меня в дурацкое положение, задавая всякие вопросы по хозяйству, на которые я конечно же не могу ответить.
— Этих я быстро урезоню! — заверил ее Бруну.
Со слугами у него действительно был разговор короткий: он попросту пообещал всех уволить.
Гораздо трудней было договорится с детьми. Тут требовался некий компромисс, и однажды Бруну вынужден был сказать Маркусу:
— Ты можешь пригласить маму. Я согласен вместе с нею проводить тебя к алтарю. Но Луана тоже будет присутствовать на свадьбе.
— А как быть с маминым любовником? Вдруг он тоже захочет прийти? — спросил Маркус.
— Я бы ему не советовал этого делать, — угрожающе произнес Бруну.
Лейя растрогалась до глубины души, получив приглашение на свадьбу сына. Это означало, что Маркус простил ее. Да и Лия теперь говорила с ней по телефону гораздо мягче и теплее.
А вот с Ралфом отношения день ото дня становились все напряженнее. После того как Лейя подписала невыгодный для себя договор с Бруну, Ралф напился и потребовал:
— Мясной Король оставил тебе дом и яхту.
— Но у нас пока есть деньги, — испуганно пролепетала Лейя.
— Господи, с какой же идиоткой я связался! — воскликнул Ралф. — Медзенге достались все быки, а мне — лишь одна корова!
Лейя обиделась, но Ралфа это не смутило: хлопнув дверью, он ушел.
Помаявшись несколько часов в одиночестве, Лейя побежала к Ралфу мириться. И — застала там Мариту, давнюю его любовницу. Правда, сам он к тому времени уже протрезвел и, не желая скандала, заявил, что безумно любит Лейю, а Марита за ним просто бегает.
Лейя поверила.
Однако к вечеру Ралф опять напился и, будучи в бессильной ярости от того, что план его провалился, попросту избил Лейю. Потом куда-то исчез. А Лейя несколько дней не показывалась на люди, стесняясь своих синяков.
Теперь же, когда с нею захотел встретится Маркус, она не смогла отказать себе в таком удовольствии, а потому придумала байку про очередную дорожную аварию, в которой будто бы получила синяки.
Маркус, глядя на нее, испытал острую жалость.
— Мне кажется, мама не слишком счастлива с этим Ралфом, — поведал он о своих наблюдениях сестре.
— Зато отец, похоже, на седьмом небе от счастья, — ревниво заметила Лия. — Сегодня я случайно увидела, как он учит Луану читать и писать.
— Непостижимо! — покачал головой Маркус.
Позже он спросил у Луаны, правда ли, что она учится читать.
— Да, — ответила Луана.
— Хочешь стать настоящей сеньорой, женой Бруну Медзенги?
— Нет, я не собираюсь замуж за Бруну. Мне и так хорошо с ним.
— Но если он тебя бросит, ты же не будешь иметь права даже на малую часть его собственности, — просветил ее Маркус.
— Ну и пусть, — нисколько не огорчилась Луана. — Я и сейчас не имею никакой собственности, но ведь счастлива же!
— Да, тут есть над чем задуматься, — произнес Маркус, искренне позавидовав и ей, и отцу.
Все дни, оставшиеся до свадьбы, он действительно был непривычно молчалив и задумчив.
А в самый последний момент, когда до церкви оставалось сделать всего несколько шагов, вдруг взял и повернул обратно.
Глава 8
Фаусту при каждом удобном случае пытался внушить патрону, что убийцей является не кто иной, как Маркус Медзенга, и если не отнестись к этому всерьез, то следующей жертвой может стать уже сам Жеремиас Бердинацци.
— Наверняка он вознамерился получить наследство как можно скорее. Пусть даже и пополам с Мариетой. Пока не существует завещания, Медзенга вправе рассчитывать на свою долю, — нагнетал страсти Фаусту. — А может, в его планы входит и устранение Мариеты, кто знает?
Жеремиас соглашался с ним лишь в одном: что надо поскорее составить завещание, в котором бы отсутствовали родственники по линии Джованны, чтобы лишить Маркуса всяческих надежд на получение наследства. В то же время он считал, что у молодого Медзенги не было никаких мотивов для убийства Олегариу.
— Это могло произойти спонтанно, — гнул свое Фаусту. — Медзенга встретился с Олегариу, чтобы выяснить у него, имеется ли завещание. А потом сообразил, что ему совершенно не к чему иметь в живых лишнего свидетеля.
Но и такой довод звучал для Жеремиаса неубедительно.
А затем из Рибейран-Прету вернулся Валдир и тоже высказал мнение, что Маркус Медзенга вряд ли причастен к убийству.
— Если бы он замышлял преступление, то не стал бы открыто расспрашивать в таверне о вас и Олегариу. Единственное, что его интересует, — это возможность получить наследство. Он мне сам об этом сказал.
— Не дождется! — вспыхнул Жеремиас и, вызвав к себе Фаусту, отдал ему указание: — Готовь текст завещания. Единственной наследницей является Мариета, но при одном условии: она должна выплачивать пожизненную пенсию всем моим нынешним сотрудникам. Я не хочу больше никого обидеть, как обидел Олегариу — моего единственного друга, который, несмотря ни на что, сохранил мне верность, даже перед лицом смерти.
