Игорь Матвеев - Прощай Багдад
— Лена, кто там? — послышался из глубины дома слабый голос Ахмеда.
Но визитер услышал.
— Я знаю, мадам Аззави, что ваш муж тоже проливал кровь за великого Саддама, за великий Ирак…
Она побледнела. Да, Ахмед проливал кровь… Но ради чего? За кого? Что, после того, как он из мужчины превратился в обрубок, Ирак стал более великим?! Еле сдерживаясь, Лена с ненавистью взглянула в лицо своему собеседнику.
— Уйдите отсюда, — процедила она сквозь зубы.
— Так что вы скажете? — мужчина переступил с ноги на ногу, сделав вид, что не услышал последних слов.
— Я уже сказала. Уйдите!
— Ну-ну, мадам Аззави… — зловещим тоном произнес тот.
Боковым зрением она успела заметить, что баасист, сверившись с какой-то бумажкой, направился к следующему дому.
Разговор оставил у нее тяжелое, неприятное чувство.
— Кто это был? — спросил Ахмед.
— Так… ошиблись адресом, — стараясь не встречаться с ним взглядом, ответила Лена.
…Вечером того же дня, когда она, подперев Ахмеда подушками и обняв его, смотрела телевизор, в кухне раздался страшный грохот и послышался звон разбитого стекла. Она не сразу решилась посмотреть, что там такое, и некоторое время сидела, крепко прижав к груди костлявую бессильную руку мужа. Минут через пять она вышла на кухню и, не зажигая света, осмотрела ее. На полу среди осколков стекла лежал здоровенный булыжник.
Лена связала это происшествие с утренним разговором и поняла, что вызывать полицию бесполезно.
Сентябрь 1996 года. Багдад
Доктор Язди включил настольную лампу и вынул из ящика стола два рентгеновских снимка.
— Садитесь, мадам Аззави. Боюсь, у меня для вас плохие новости. У вашего мужа злокачественная опухоль головного мозга. Не могу сказать, является ли это следствием тяжелого ранения в голову или ее появлению способствовали какие-то другие причины: механизм образования рака — тайна за семью печатями. Вот посмотрите, в верхней области левого полушария отчетливо…
Лена нетерпеливо отмахнулась.
— И сколько?.. — она не договорила, но доктор понял.
Он положил на стол снимки и пожал плечами:
— Здесь играет роль множество факторов, и не последнюю — общее состояние организма. И все равно я не стал бы делать прогнозов. Знаете, мадам Аззави, медицине известно немало примеров, когда человек с диагнозом «рак», вроде бы обрекающим его на близкую смерть, на самом деле живет еще очень долго. Например знаменитому американскому актеру Джону Уэйну такой диагноз был поставлен где-то в середине 50-х годов, однако после этого он прожил еще четверть века, снялся в десятках фильмов и умер только в семьдесят девятом, в весьма преклонном возрасте. Так что… — он развел руками.
…Ахмед угасал на глазах. Он еще больше похудел, — хотя ей часто казалось, что дальше уже некуда, — кожа его приобрела желтоватый пергаментный оттенок. Разбросанные по подушке длинные волосы, седые и поредевшие, делали его похожим на отшельника или на узника, просидевшего в подземных казематах много лет. Его страшные шрамы давно скрывала густая борода.
Его начали мучить частые головные боли и бессонница. Ночью Лена слышала, как он скрипит зубами и стонет. Однажды, меняя наволочку, она обнаружила, что один ее угол разорван: от боли он впивался в подушку зубами. Перепробовав несколько снотворных средств, которые почти не действовали, Лена, по совету одного из докторов, купила «Хемиверин», который начал приносить Ахмеду долгожданный сон. Но наутро, одурманенный сильным препаратом, он долго приходил в себя и лежал отрешенный и безучастный, уставившись в потолок и не реагируя абсолютно ни на что. «Одно лечат, другое калечат», — часто вспоминала Лена поговорку своей матери.
— Давай, наконец, поговорим, — попросил он ее однажды.
Это «наконец» подсказало ей, о чем пойдет разговор.
— О чем? — все же заставила она спросить себя.
— Я умираю, — просто сказал Ахмед.
Он никогда не затрагивал этой темы прежде. «Значит, он действительно чувствует», — со страхом подумала она.
— Ты… ты… ведь ты же… — от волнения она не могла подобрать нужных слов. — Ты не имеешь права говорить так! Если ты не умер тогда…
— Да. Мне повезло. Ужасно повезло, — его бескровные губы попытались сложиться в подобие улыбки. — После такого ранения не живут, ты сама говорила, что так сказал хирург, делавший мне операцию. Но всему приходит конец, везению тоже. Впрочем, везение — понятие относительное. Чем жить так… — он не закончил. — К тому же никто не знает, где лучше — здесь или там. Так что, может, мне как раз и не повезло, что я выжил. Но речь не о том. Обещай мне, что после… в общем, когда это случится, ты вернешься в Россию.
— Ничего не случится, и я никуда не поеду! — выкрикнула Лена дрожащим голосом.
— Ладно, скажем так: если это случится. Так лучше?
Она не ответила.
— Так вот: если это случится, обещай, что уедешь в Россию. Ты никому ничего не должна здесь, Лена, — ни Тарику, ни моим родителям, никому. Возвращайся к матери. Может, ты еще найдешь человека, который сделает тебя счастливой: ты ведь не старая. Тебе… еще можно родить ребенка. Обещай. Мне будет спокойней.
— Хорошо, Ахмед. Если тебе так будет спокойней — обещаю. Но это произойдет очень не скоро: мы будем жить долго, — произнесла она с оптимизмом, которого вовсе не чувствовала.
— Ну-ну.
— Вот тебе и ну-ну. Между прочим… — она чуть было не начала рассказывать про Джона Уэйна, который, по словам доктора Язди, прожил со страшным диагнозом два с лишним десятка лет, но вовремя сдержала себя: ведь о своей злокачественной опухоли Ахмед ничего не знал. На его вопрос о результатах рентгена она ответила, что все в порядке.
— Что «между прочим»?
— Во время войны советский летчик Маресьев отморозил обе ноги, — на ходу перестроилась она. — Их ампутировали, но после этого он научился летать на самолете и даже воевал. А после войны прожил еще много лет. О его подвиге один наш советский писатель, Борис Полевой, написал книгу. «Повесть о настоящем человеке» называется.
— Жаль, что ты не рассказала мне об этом раньше. Я бы обязательно научился водить самолет, — произнес он без улыбки. Потом добавил: — Знаешь, а ведь ты тоже можешь написать обо мне книгу. И назвать ее «Повесть о настоящем инвалиде».
Лена отвернулась, чтобы он не заметил слезы, заблестевшие в ее глазах.
Они больше не возвращались к этой теме.
26 июня 1998 года. Багдад
