Тина Вальен - Распятый ангел

– Вы, Полина, и правда словно сошли с полотен Боттичелли. Л. трудно поразить, он искушённый человек, но теперь вижу – он прав. Что вам понравилось больше всего?

– Я по сравнению с вами только что слезла с дерева и совсем не искушена.

– Вы строги к себе. Хотя я согласна: мы должны быть сильными или ироничными. А вы хотели бы поближе познакомиться с миром искусства?

– Для этого нужно свободное время и деньги. Я пока лишена и того и другого.

– Л. поделился со мной вашей проблемой. Могу помочь. Вы мне симпатичны. Мы только что приехали из Парижа. Там с Л. произошло несчастье, поэтому мне пришлось сопровождать его в Москву.

– Вы его жена?

– Прямой, надо сказать, вопрос. Нет, мы даже не родственники, скорее, друзья. Л. убеждённый холостяк. Я когда-то работала в его мансарде. Теперь живу в Париже. Художница и искусствовед, руковожу художественной школой, принадлежащей Л., и преподаю в ней. Много времени отнимает организация выставок, поэтому мне нужны помощники, особенно в летний период. К тому же матери Л. часто нездоровиться… Я могу предложить работу помощницы на два месяца или больше, как вам понравится. Работа разная, и её много. Заодно и попрактикуетесь в языках. У меня в школе интернационал.

– А что конкретно? Справлюсь ли? – засомневалась я.

– Что вам больше понравится: печатать, позировать, работать в салоне или готовить и убирать. Можно в свободное время посещать мои лекции по искусству два раза в неделю. Платить буду хорошо, так что денег хватит, чтобы изучить Париж. Он достоин того.

– Лиля, я согласна. А можно мне поехать с подружкой? Она мечтает и о Париже, и о совершенствовании своих художественных способностей. Не беспокойтесь, она состоятельна и может бесплатно помогать вам.

Лиля засмеялась.

– Удивительное простодушие, – обратилась она к Л., так как мы уже входили в гостиную.

Я жутко смутилась, понимая всю нелепость внезапно вырвавшейся просьбы. Но это предложение настолько подходило Вере…

– А теперь, дамы, мы можем насладиться общением с вами. Давайте перейдём в столовую, пообедаем и побеседуем. Прошу, господа.

Стол уже был сервирован. Я обмерла: никогда не видела столько серебра и китайского фарфора. Надо срочно отказаться и бежать домой.

– Полина, спрячьте свой ужас. По вашим глазам можно читать, как по открытой книге. Не так страшен чёрт, как его малютка. Лиля, тебе предстоит многому научить девушку. Поля, вы согласились с предложением Лили?

– О таком можно только мечтать, спасибо вам, – почти прошептала я, в горле пересохло.

– Ну вот. И волки сыты, и овцы целы, и светлая память пастуху.

Обед продолжался под смех и шутки гостей. С одной темы переходили на другую. Как водится, затронули и политику.

Я же только думала о визе и заграничном паспорте. Перед уходом поинтересовалась у Лили, как надо оформить свою поездку. Всё оказалось не так сложно, но главное – Лиля пообещала заглянуть ко мне в гости и познакомиться с Верой. Всю ночь мы подругой не спали. Вера, узнав новость, чуть не задушила меня в объятиях.

– В Париж, с подружкой, на два месяца! И главное – молодые художники, моя слабость. А вдруг я ей не понравлюсь? Давай приготовим шикарный стол.

– Её этим не удивишь.

– Она должна узнать, как мы готовим, а готовим мы прекрасно. Всё будет тип-топ!

Лиля появилась в моей квартире точно в назначенный срок. Рассмотрев скромную обитель, она попросила только зелёного чая, которого, естественно, не оказалось. Пришлось ей соглашаться на минеральную воду.

– Я на минутку, – успокоила она нас. Но, увидев, насколько мы огорчились, вдруг рассмеялась и сказала:

– Мне не хотелось вас смущать. Вы, наверно, и обед приготовили?

Мы дружно закивали.

– Тогда давайте по полной программе, у меня с собой хорошее вино.

Ушла она от нас к вечеру, узнав все подробности нашего существования и совершенно покорив нас своей демократичностью.

Через пару дней она сообщила нам о своём согласии принять у себя в Париже нас двоих.

– Мне тоже очень помогли в начале пути добрые люди – надо отдавать долги.

Впервые на меня обрушилось не заработанное тяжким трудом счастье.

– Вера, неужели судьба повернулась ко мне передом? Если бы не Антон…

– Забудь! Ну, попала под колесо чужой Фортуны. С кем не бывает? Сегодня она взяла за руки нас. Радуйся!

Антон постоянно подстерегал меня у подъезда и никак не мог поверить, что всё между нами кончено. Это изматывало душу. Я ещё чувствовала необъяснимую вину перед ним. Любовь уже ушла, а рабская зависимость от неё никак не хотела покидать меня, страх и неуверенность не исчезли, просто спрятались в подсознании. Чувство вины перешло ко мне от матери, впиталось с её молоком. Неужели это будет сопровождать меня всю жизнь? Страдания в глазах Антона я принимала как свои. Я знала в них толк.

– Прекрати изводить себя! – требовала Вера. – Ты – сокровище! Ты покорила сердце самого главного московского плейбоя. Его слава Казановы переживёт нас с тобой. Повышай самооценку!

Я старалась. Антон уходил ни с чем.

И вот мы в Париже!

Никогда не могла подумать, что решусь позировать. Лиля просветила нас в этом вопросе по полной программе. Сначала она сама рисовала мой портрет, потом лепила скульптуру. Я немного привыкла и только через месяц согласилась выйти на аудиторию, сначала в драпировках, а потом почти без них.

Мы подружились с учениками Лили и первые недели проводили с ними все вечера, пока сохранялся взаимный интерес. Потом Вера нашла поклонника и почти потеряла голову, что никак не отразилось на работе по дому и в художественном салоне, энергии у подруги хватало на всё. Я не могла не завидовать её лёгкости, оптимизму, уверенности в себе.

Забегая вперёд, скажу, что Лиля именно ей предложила деловое сотрудничество после окончания института. А меня ждало новое страдание. Я влюбилась и, главное, взаимно.

Моя фигура покорила всю школу. Её мужская половина поочерёдно спешила засвидетельствовать своё восхищение. Я уже знала, что именно с меня Пракситель ваял Афродиту Книдскую и прочая и прочая…

Мой взгляд, в свою очередь, был прикован только к одному лицу, лицу Фрэнка. В нём я сразу увидела свой идеал. Только где он рождается, этот образ, из каких частиц и чувств формирует его сознание? Сие есть тайна великая, ибо я до того момента и не подозревала, что именно его образ существует в моей душе.

Лиля, надо отдать ей должное, заранее предупредила нас о летающих над Парижем стаях амуров и серафимов. Призвала к стойкости от грехопадения.

– Я имею личный отрицательный опыт. За Веру я спокойна, а вот за тебя, Полина, очень беспокоюсь. Я была абсолютной твоей копией в те далёкие времена, но за моей спиной тогда стояли счастливые годы юности. Это помогло моей душе выстоять. С тебя же достаточно печалей и страданий.