Шеррилин Кеньон - Любовник из фантазий
– Как она умерла?
– Обезумела, когда узнала, что я сделал с ней и что сделал Эрос… – Юлиан закрыл лицо руками. – Какой же я был дурак – поверил Эросу, когда он говорил, что сможет заставить ее полюбить меня.
Грейс погладила его по руке, и он удивленно поднял на нее глаза. Боже, она так прекрасна! Ни одна женщина не смотрела на него так, даже Пенелопа, во взгляде которой всегда недоставало чего-то. Теперь он понял, чего – недоставало сердца. Грейс права: прежде никто не вкладывал душу в общение с ним. Разница эта была едва уловимая, но такая значительная! Ему всегда претила пустота в словах Пенелопы, отрешенность ее ласк.
Неожиданно рядом с Селеной материализовался Купидон.
– Простите, я забыл сказать еще кое-что.
Юлиан бросил на него злобный взгляд:
– Сдается мне, ты всегда забываешь что-то, и это «что-то» в итоге оказывается самым важным. Что ты забыл сказать на этот раз?
Купидон отвел взгляд.
– Часть проклятия заключается в том, что ты обязан ублажать ту, что вызвала тебя.
Юлиан быстро посмотрел на Грейс.
– Да, и что?
– Надеюсь, ты понимаешь, что с каждым днем, проведенным рядом с ней, твой разум будет ослабевать? К концу месяца ты начнешь сходить с ума от желания уступить похоти. Если же ты не уступишь, физическая боль станет такой сильной, что страдания Прометея покажутся тебе прогулкой по Елисейским полям.
Селена ахнула:
– Ты о том самом Прометее, который, по легенде, подарил людям огонь?
– Да, о нем.
Грейс с беспокойством посмотрела на Юлиана:
– Кажется, его приковали к скале, и каждое утро прилетавший к нему гриф склевывал его внутренности?
– Именно. Ночью у него все отрастало заново, чтобы грифу было чем поживиться в следующий раз. – Юлиан поморщился. Боги определенно умели наказывать тех, кто разочаровывал их. – Как же я вас всех ненавижу! – гневно бросил он брату.
Купидон кивнул:
– Ненавидишь, и правильно делаешь. Жаль, что я не могу вернуть все назад и не умею снимать чары. Хочешь – верь, хочешь – нет, но мы с мамой действительно очень переживаем за тебя. – Купидон поставил на столе перед Юлианом небольшую коробку: – Если ты питаешь какие-либо иллюзии по поводу свободы, то это тебе пригодится.
– «Бойтесь данайцев, дары приносящих», – процитировал Юлиан и открыл коробку. В ней на синем атласе лежали две пары серебряных наручников и ключи к ним.
– Гефест постарался?
Купидон кивнул.
– Даже Зевс не сможет разомкнуть их. Как почувствуешь, что теряешь над, собой контроль, пристегнись к чему-нибудь покрепче и держись… – он кивнул в сторону Грейс, – держись от нее подальше.
Юлиан тяжело вздохнул. Ему хотелось ответить с иронией, но это оказалось выше его сил. Увы, почти в каждом воплощении его приковывали к чему-нибудь.
– Это просто бесчеловечно. – Грейс всхлипнула, но Купидон строго посмотрел на нее:
– Поверь, если ты его не прикуешь, то потом очень об этом пожалеешь.
– Сколько у меня времени?
Купидон пожал плечами:
– Не знаю. Вероятно, это зависит от тебя, от твоего самообладания. Впрочем, возможно, кандалы тебе и вовсе не пригодятся.
Юлиан закрыл коробку. Разумеется, он верил в свои силы, но кто знает. Его оптимизм умер долгой и мучительной смертью с дюжину веков назад.
Эрос хлопнул брата по спине:
– Удачи, парень. – Он тут же растворился в воздухе, а Юлиан молча уставился в пространство.
Если он чему и научился за столетия своей жизни, так это спокойствию, когда вверял мойрам свою судьбу. Глупо, даже и думать о том, что он сможет вырваться на свободу. Такова его доля, и он примет ее бестрепетно, даже если раб по-прежнему останется рабом.
– Юлиан? – окликнула его Грейс.
– К сожалению, из этой затеи ничего не получится. Лучше отвези меня к себе домой и позволь любить тебя. Давай будем веселиться, пока никто не пострадал.
– Но это же уничтожит твой шанс стать свободным. Скорее всего, второго такого случая тебе не представится. Раньше тебя хоть раз призывала женщина Александра?
– Нет.
– Значит, на этот раз мы должны все довести до конца.
– Ты ничего не понимаешь. – Он сжал зубы. – Если то, что сказал Эрос, правда, то к тому моменту, как мы соединимся с тобой, это буду уже не я.
– И кем же ты станешь?
– Чудовищем.
Грейс недоверчиво посмотрела на него:
– Не верю. Этого не будет, не может быть.
Юлиан смерил ее холодным взглядом:
– Ты даже понятия не имеешь, на что я способен. Когда на тебя опускается безумие богов, надежды нет и помощи ждать неоткуда. Лучше тебе вообще было не призывать меня. – Юлиан взял со стола стакан.
– А ты никогда не думал, что так и должно было произойти? – неожиданно сказала Грейс. – Может, я призвала тебя потому, что так суждено и мое предназначение – освободить тебя.
Тяжелый взгляд Юлиана упал на Селену.
– Ты вызвала меня, потому что твоя подруга уговорила тебя. Все, чего она хотела, – позволить себе получить несколько дивных ночей наслаждения, чтобы после ты не боялась встречаться с мужиками.
– Но ведь может…
– Никаких «но». Ничего на самом деле не было предопределено, я в этом уверен.
Взгляд Грейс упал на запястье Юлиана, и она стала внимательно рассматривать надпись на греческом языке, расположенную на внутренней стороне запястья.
– Как красиво. Это татуировка?
– Нет.
– А что?
– Это выжег Приап.
Селена тоже присмотрелась к письменам.
– Здесь говорится: «Проклят навеки».
Грейс поспешно закрыла надпись рукой.
– Даже представить не могу, через какие страдания тебе пришлось пройти. Это же надо, родной брат так с тобой обошелся!
– Мне не следовало трогать его любимую девственницу.
– Тогда зачем ты сделал это?
– Потому что был глуп. И вообще я не желаю это обсуждать.
Грейс отпустила его руку.
– Юлиан, ты кого-нибудь когда-нибудь подпускал близко к своему сердцу? Наверное, ты из тех мужчин, которые предпочтут отрезать себе язык, нежели произнести комплимент. С Пенелопой ты был таким же?
Юлиан пожал плечами. Его детство прошло в голоде и лишениях. А потом…
– Да, – сказал он жестко. – Я всегда один.
Грейс расстроенно покачала головой. Что ж, пусть так, она все равно найдет способ, как достучаться до него и избавить его от проклятия.
Глава 8
Юлиан и Грейс помогли Селене собрать ее выставочное имущество и погрузить в джип, а затем отправились домой в гуще вечерних пробок.
– О чем ты думаешь? – спросила Грейс, остановившись на светофоре. Ей казалось, что Юлиан выглядит потерянным и словно заблудившимся между фантазией и реальностью.
