Наталья Штурм - Школа строгого режима, или Любовь цвета юности
– Надо ей настроение как-то поднять, – зажглась Настюха. – Давайте ее завтра в Горьком искупаем.
– Не трогайте вы ее. Этот шизанутый и так ей все нервы истрепал… Еще возьмет да утопится. Пусть уж лучше в каюте сидит, – рассудила я.
– А что там у них происходит? – спросила Настя. – Я вообще ничего не знаю. Объясните популярно!
Вика села на деревянную скамейку, рядом пристроились Настя и я. Назревало самое интересное занятие – обсуждение личной жизни несчастной подруги. Если бы обсуждали счастливую подругу – другое дело. Обсуждение, скорее всего, было бы коротким и скучным. Другое дело, когда речь идет о личной драме с привкусом сексуальных извращений. Мухаммед с его методикой создания гармонично развитой женщины казался нам воплощением порока. Мерзавцем и дьявольским искусителем.
На верхней палубе, кроме нас, никого больше не было. Теплоход медленно двигался по Волге, оставляя за собой глубокую водную борозду. Тишина и покой. Даже запах солярки не нарушал гармонии с природой.
– Может, на корму лучше перейдем? Чувствуете, какая здесь вибрация? – попрыгала на деревянной скамейке Викуся.
– А мне нравится, – прислушалась к себе Настя. – Так, что у Таньки происходит, объясните мне?
– Мухаммед готовит Таньку стать образцовой восточной женой. Чтобы во всем слушалась, не задавала вопросов, не перечила, не ревновала, была верной, умной и безотказной.
– А он уже сделал ей предложение? – удивилась Настя.
– Нет, но Танька говорит, что собирается, как только ей исполнится восемнадцать, – пояснила я.
– А если обманет? – продолжала сомневаться Настя.
– А если обманет, Танька тоже ничего не теряет: девственности он ее не лишил, забеременеть она не может, женихов от нее не отваживает. Морочит ей голову, одним словом. Я так считаю.
– Может, пойти нажаловаться на него в универ? Сказать, что совершает развратные действия с несовершеннолетней девочкой? Его отчислят и на родину отправят, – предположила Настя.
В этот момент откуда-то сбоку от ходовой рубки раздался слабый вскрик: «Дура!» – и чье-то нервное пыхтение.
Мы выскочили из своего укрытия и увидели Таню, которая пыталась перекинуть ногу через перила судна.
Вика схватила Таньку за платье и отцепила от перил. Танька отпихивалась, кричала: «Отпустите! Я все равно спрыгну!» – но мы уже втроем навалились на нее и прижали к железной палубе. На шум прибежал матросик Вася, спросил, не нужна ли помощь, и за ненадобностью был отправлен откуда пришел.
Танька начала плакать и жаловаться:
– Вы меня бросили! Оставили одну в каюте. А у меня драма, у меня жизнь рушится!.. Он мне даже не позвонил перед отъездом. Зачем я вообще согласилась плыть на этом дурацком теплоходе?.. Сидела бы дома, ждала его звонка…
– Танечка, – обратилась я к подруге, как к тяжело больной, – да не думай ты о нем! Целая жизнь впереди, столько интересного нас ждет, а ты по какому-то хачику переживаешь…
– Не надо так говорить о нем, я прошу! Мне свет божий не мил, когда я думаю, что могу его больше не увидеть! Его глаза как влажные маслины, запах его рук, волосы дивной красоты, густые, мягкие, а фигура… А-а-а! – завыла Танька, уткнувшись в свои ладони.
– Она его любит, как вы не понимаете, девчонки! – сочувственно произнесла Викуся. – Ой, Танька, ты – счастливая… Я тоже хочу влюбиться.
– Любить надо достойных. А ваш Мухаммед просто псих и извращенец, – честно выдала свое мнение Настя. – Раз он тебе даже не звонит, значит, не особо в тебе заинтересован. Скорее всего, ты сама его домогаешься. Это мое мнение.
Танька с ненавистью посмотрела на Настю.
– Дура ты! Понятно?! Ты просто мне завидуешь, потому что у тебя вообще нет парня. А попадись тебе такой, как Мухаммед, тут же, поджав хвост, за ним побежала бы!
– У меня нет хвоста. И надеюсь, никогда не будет. Жалко, Оксанка на Украине, она у нас спец по атавизмам, и хвост приделает, и оволосение лица – запросто, – отшутилась Настя.
– И не смей лезть к нему! – продолжила Таня, ничего не слыша. – Я знаю, что ты сейчас говорила про универ… Чтобы его отчислили и отправили домой! Заведи своего кадра и создавай ему проблемы. А моего не смей трогать! Понятно?
– Да больно нужно… Тебе ж, дурехе, помочь хотела, – беззлобно ответила Настя и пошла прочь по палубе.
– Мы так перессоримся. Девчонки, не надо, прекращайте. Нам еще столько дней вместе быть, давайте не будем спорить, – попросила я компанию. – Танюх, а помнишь, что я тебе обещала сделать, если Мухаммед… ну, в общем, ты поняла. Помнишь, я сказала, что переплыву Волгу?
– А что – слабо? – весело поддержала Вика.
Танька вытерла слезы, высморкалась в мой носовой платок и примиренчески улыбнулась:
– Ну да. Это прикольно…
– Все! Завтра в Горьком, когда все выйдут на берег, мы оторвемся от наших, и я переплыву. Надеюсь, это поднимет твое настроение, – потрепала я ее по голове.
На другой день наша группа выстроилась на пристани в ожидании экскурсовода: намечалась пешеходная экскурсия по крутым местам города Горького. Экскурсовод все не появлялся, Сова нервничала, ее помощники бегали звонить в телефонные будки, суета и неразбериха.
Удачнее момента, чтобы смыться под шумок, и не представить. Вместе с туристами нашего теплохода человек сорок набралось. Пока Сова вычислит, кто исчез, мы уже будем далеко!
Наша дружная четверка испарилась так, что даже никто не заметил. Теперь основной задачей было успеть переплыть Волгу до возвращения экскурсии на судно.
Переведя дыхание от быстрого бега, я оценивающим взглядом измерила ширину Волги. Девчонки тоже отдышались, и Настя воскликнула:
– Ого-го! Ты не переплывешь это и за день! Тут километра два!
– Ну, за день я, может, это расстояние и одолею… Но нам нужно уложиться в два часа. Давайте поищем, в каком месте эта Волга поуже будет, – напряглась я.
– Ты обещала переплыть прямо в порту, – напомнила Таня. – Пока мы будем искать, экскурсия вернется и Сова нас заклюет.
– Что ж ей теперь – жизнью рисковать? – возмутилась Настя. – Найдем место поспокойнее и там попробуем.
Мы шли довольно долго, и по дороге Настюха сочинила японскую трехстрочную хокку: «Долго к тебе мы шли, очень устали мы, плыть начинай скорей!» Увлечение Насти японским стихосложением переросло в то, что любое событие нашей жизни мы отражали в этой стихотворной форме. Было очень смешно!
Чтобы в пути развлечься, мы подбрасывали Настюхе темы из своей жизни, а она тут же подбирала для нас личную хокку.
– Настюх! Я вот сейчас переплыву реку! Что скажешь? – кидала я ей затравку.
