Сьюзен Андерсон - Бэби, я твой

– Нет, конечно, нет, – ответила Кэтрин, словно удивившись, как такое им могло прийти в голову; – Я просто рассказала вам, как он наручниками приковал меня к кровати, отчего я чувствовала себя беспомощной, – печально ответила она майору. – Ну вы ведь сами видите, какой неуравновешенный у него характер, майор. Малейшее замечание выводит его из себя.

– Да, – насмешливо согласился майор.

– Видит Бог, это был самый унизительный миг в моей жизни. – Она не отводила взгляда от офицера. – Ну если и было что похуже, то и оно тоже связано с ним.

Майор Баскин не совсем ее понимал. За годы работы с людьми у него выработалась прекрасная интуиция. Именно она помогала ему распознать ложь. Эта женщина, он был уверен, очень умело играла на чувствах мужчины, которого обвиняла в похищении. Он вел себя именно так, как ей хотелось, но что-то искреннее и правдивое слышалось и в ее голосе. Интересная головоломка.

Сэм, словно пытаясь втянуть в себя собственный гнев и раздражение, глубоко вздохнул. Не обращая внимания ни на кого, кроме майора, он сказал:

– Пожалуйста, – он едва сдерживался, – поймите, я только делаю свое дело. В моем правом кармане лежит бумажник. В нем удостоверение, разрешающее доставку беглеца. В отделении для денег обязательство этой «бедной униженной женщины».

– Так вы из тех, кто силой принуждает исполнять закон? – Майор потянулся за бумажником Сэма.

– Да, сэр.

Майор Баскин в упор посмотрел на него, потом на бумажник в своей руке. Открыв его, прошелся по содержимому и обнаружил доказательства словам задержанного. Три бумажки он отдал молодому офицеру.

– Задержанный вами человек пытался все это рассказать? – строго спросил он.

Со страдальческим лицом офицер поднял глаза от документов. Молодой человек прямо встретил взгляд своего начальника, чем вызвал уважение Сэма Мак-Кэйда, и ответил без колебаний:

– Да, сэр. Я не дал ему говорить.

Майор резко махнул в сторону Сэма.

– Снимите с него наручники! – приказал он. – Немедленно. – Потом он просверлил своего подчиненного недовольным взглядом. – Мне очень интересно было бы узнать причину, Джонсон.

Но Сэм считал, что обвинять надо того, кто на самом деле виноват.

– Может быть, потому, что мисс Макферсон чертовски искусная актриса и патологическая лгунья, – сказал Сэм, прежде чем молодой человек попытался найти слова в свою защиту. – Я сомневаюсь, что хотя бы одно честное слово слетело с губ этой женщины со дня ее рождения. Я понял это совершенно точно с самой первой минуты, как арестовал ее в Сиэтле.

– Абсолютная ложь, – возразила Кэтрин, – и более того – клевета.

– О, тебе надо отдать должное. Рыжая, ты чертовски ловкая штучка! – Сэм не верил, что сможет смотреть на нее, и потому даже не повернулся в ее сторону. Он осторожно повел плечами, подался вперед, когда руки избавились от наручников. Потерев запястья, он поднял глаза на майора. – Она так убедительно говорит, так уверенно держится, потому что это уже второй автобус, из которого ей удалось нас вытряхнуть. – Потом повернулся на стуле и посмотрел на Кэтрин. Зло кипело в нем, но он нашел в себе силы взглянуть на нее, не опасаясь, что накинется и, схватив за изящную белую шейку, примется трясти, как терьер крысу. – Ну я спрашиваю тебя только из любопытства. Как, черт побери, тебе удалось, вызвать полицию?

Кэтрин спокойно посмотрела на Мак-Кэйда и промолчала. Вместо нее ответил майор Баскин:

– Нам позвонила миссис Мери Сандерс. Она сказала, что женщину, знающую язык глухонемых, против воли удерживают в автобусе компании «Грэйхаунд» под номером 1175.

– Что является абсолютной истиной, – спокойно вставила Кэтрин.

У Сэма в животе снова все закрутилось. Язык глухонемых? Неужели она действительно его знает?

– И когда это было? – спросил он, глядя на нее, желая услышать хотя бы раз чистую правду. – Это когда ты отправилась в туалет в автобусе?

И снова она не удостоила его вниманием. Она говорила со старшим офицером.

– Мое имя Кэтрин Макферсон, – сказала она и снова завела свою песню про сестер-близнецов, об учительнице в школе для глухих детей.

Сэм закатил глаза.

– О Боже мой! Все снова-здорово!

Но, по правде говоря, впервые с тех пор, как он ее взял под свою охрану, он не сказал бы со стопроцентной уверенностью, что у него в руках именно та женщина, которая ему нужна. Никогда в жизни он не мог бы предположить, что девица из кордебалета может знать язык глухонемых.

– И где вы изучили этот язык, мисс Макферсон? – поинтересовался офицер. – В колледже?

Сэму показалось, что на секунду уверенность Кэтрин поколебалась, и она задумчиво посмотрела на своего пленителя.

Он сидел очень прямо, внезапное волнение заставило его сердце забиться. Не думает ли она, что он должен знать нечто, способное опрокинуть ее ложь?

Рыжая колебалась не дольше секунды, а потом сказала:

– Нет, сэр, я знала язык глухих до колледжа. Я научилась у матери, она была глухая.

Да! Слабость внутри Сэма исчезла. Черт побери, он никогда не должен в себе сомневаться. Он прекрасно разбирается в людских характерах.

– У мисс Макферсон действительно есть сестра-близнец, которая преподает глухим, майор, но когда я наведался в школу, где она работает, мне сказали, что Кэтрин Макферсон путешествует по Европе.

Кэтрин уже собиралась рассказать, как ее надуло туристическое агентство и почему сорвалась ее поездка, но быстренько закрыла рот и промолчала. Как же, поверят они, особенно при Сэме, на полном серьезе рассказавшем о ее поимке в Сиэтле, в окне ванной комнаты, под которым во дворике стояли чемодан Кейли и сумка с документами сестры. К побегу было все готово!

Вообще-то, подумала Кэтрин, она допустила ошибку, включившись в игру. Ей надо было сразу доказать, кто она на самом деле, и не дать Сэму Мак-Кэйду никакого шанса выставить ее в столь неприглядной роли прирожденной лгуньи.

Еще два часа пятьдесят минут ушло на то, чтобы наконец дорожная полиция смогла походатайствовать о переоформлении билетов на автобус. А через двадцать минут после этого молодой полицейский, который привел их, держась теперь подчеркнуто по-деловому с Кэтрин, сопроводил их в очень скромный отель.

Когда Сэм подтолкнул ее в комнату, Кэтрин внезапно пожалела, что не рассказала полицейским об отмененном путешествии в Европу. Серьезное упущение с ее стороны. Они могли бы проверить и без труда убедиться, что она не лжет. Вот тогда-то и все остальное прояснилось бы. Надо было действовать решительно и сразу.

Сэм пропустил ее в комнату и швырнул вещи на ближайшую кровать. Он был в ярости, взвинчен и понимал, что если бы у него были мозги, он бы снова приковал ее к кровати и пошел прогуляться, унять нервы. Вместо этого, даже не пытаясь снять свою ехидную улыбочку с лица, он повернулся к ней. И уж конечно, не отказал себе в удовольствии уколоть ее.